Цитаты на тему «пытки»

Теперь вместо пыток используют компьютеры!

— Ты не плохо выглядишь, — бросил Глокта через плечо. — За исключением ожогов на лице, конечно. Ты похудел.
— Голод помогает.
— В самом деле, в самом деле. Я сбросил вес в Гуркхуле. И не только потому, что от меня отрезали куски.

Молитвы — это прекрасно. Без них никогда никогда не изобрели бы тиски для пальцев и «испанский сапог».

— Мы будем долго пытать тебя.
— Я скажу вам всё, что захотите.
— Сначала пытки, а потом уже разговоры.

Пытка есть пытка, а унижение есть унижение, только если ты сам выбираешь, что будешь страдать.

Но люди глупы, пытки не действуют. Под пыткой человек скажет что угодно, лишь бы остановить боль.

Смерть — пытка лишь для тех, кто верит, что она всему конец.

— Карнель, у тебя на всё один ответ — Смерть!
— Конечно нет! Пытка тоже имеет свои прелести.

Для тех, у кого есть совесть, пытать куда сложнее, чем убивать.

Такого отвратительного массажа мне в жизни не делали. Она как будто выпытывала у меня информацию. Я бы с радостью ей всё рассказал, только не знал что.

Могу навскидку предложить несколько способов убеждения. Например, пытки.

Пусть наши утраты будут для нас испытанием, но не пыткой.

— О, брат, ты только послушай. О, я такой музыки не слышал со времен Серебряного Города, пожалуй.
— Что, в аду нет музыки?
— Только для пыток. И, зачастую, ужасная. В последнее время ставим песни одного юнца по имени Бибер. Господи, слыхал бы ты их вопли.

Пытка довольно простая. В каждую руку — 15 гвоздей, по одному на каждую фалангу пальца.

Если бы сразу убили – полбеды. Смерть – дело предрешенное. Но перед смертью (никто об этом не распространялся, но знали все) будет признание по заведенному порядку: с ползаньем по полу, мольбами о пощаде, с хрустом ломаемых костей, с выбитыми зубами и кровавыми колтунами в волосах. Почему ты должен пройти через это, если итог все равно известен? Почему нельзя сократить тебе жизнь на несколько дней или недель? От разоблачения не ушел ни один, и признавались все до единого. В тот миг, когда ты преступил в мыслях, ты уже подписал себе смертный приговор. Так зачем ждут тебя эти муки в будущем, если они ничего не изменят?

Лишь невыносимая боль может вытянуть правду. Или угрозы.

— Зачем вы это со мной делаете?
— Дьявол живёт не в аду, мистер Уокер. Он живёт вот здесь — в лобной доле и в затылочной доле. Внутри этого прекрасного мозга лежит ключ к пониманию тьмы в человеческой душе. И даже десяток темных душ не так страшны, как то, что живёт вот здесь — в этой прелестной светловолосой дыньке.

— Итак, друзья, кто из вас умеет играть на музыкальных инструментах?
— А инструменты пыток считать?

Да здравствуют вечные орудия пыток: Жизнь, Любовь, Смерть.

Нет более жестокой пытки, чем собственные чувства, особенно если они никому не нужны.

Мне заплатили, чтобы я убил тебя, но пытать я тебя буду бесплатно.

Интересно, что хуже для тебя? Те моменты, когда Симмонс кричит, или эти долгие паузы между криками?

Раз за разом встает один и тот же вопрос: как власти удается превращать нормальных людей в заплечных дел мастеров, как может отец семейства возвращаться домой, целовать жену и детей после того, как целый день мучил и убивал других женщин и детей?

— Это твой последний шанс принять помилование от Верховного Советника, Дефстроук.
— И согласиться на промывку мозгов в вашем тренировочном лагере? Чтобы стать такой же марионеткой, как ты?
— Босс щедр. Я бы на его месте не дал тебе шанса. Большинство Юных Титанов погибли в Метрополисе пять лет назад.
— Я не имею к этому никакого отношения!
— Не важно. Ты всё равно выбрал не ту сторону.
— Скажите это... своему Боссу...

– Рокэ, хотите воды? – закатные твари, он не должен называть Ворона по имени. Здесь не должен!
– Герцог Эпинэ, – поморщился Алва, – не припомню, чтоб мы пили на брудершафт.
– Прошу прощенья, – с благодарностью извинился Робер, – так вам налить? Я, по крайней мере, хочу пить.
– Тогда попросите полковника, – посоветовал Ворон. – Эта вода солёная, она тут для красоты. Пресной сегодня ещё не приносили.
– Хорошо, – Робер понял, что задыхается, – сейчас попрошу.
Морен с удивлением уставился на Первого маршала Талигойи, с бергерской методичностью расставлявшего на столе кувшин и кубки.
– Господин комендант, – вот так и делают глупости, бесполезные, ненужные, гробящие себя и других, – потрудитесь разлить воду.
– Монсеньор, – вздёрнул подбородок Морен, – я прошу объяснений.
– Вот они, – Робер вытащил пистолет, положил на край стола. Ненависть была холодной и тяжёлой, как промёрзший валун. – Наливайте. До краёв!
Морен вздрогнул, но кувшин наклонил. Полилась вода. Блестящая струя, издевательски булькая, наполняла один за другим роскошные, впору королю, кубки. Алатский хрусталь, темнота, жара, соль... Руки Морена дрожали. И хорошо. Очень хорошо, просто превосходно!

— Господа, — со страстью вмешался дознаватель, — смею напомнить, что под влиянием гуманистических идей правила дознания существенно смягчились. Мы же всё-таки не в средневековье живём! Во-первых, нельзя применять различные виды пыток в один день, а во-вторых, нельзя пытать человека дольше получаса.
— Безобразие какое, — скорчил лицо общественный обвинитель. — В прежние времена пытали часами, и это шло следствию только на пользу. Никакие душегубы не могут сравниться с ведьмами по тяжести преступления, а посему христианская милость для них недопустима! Вина ведьм превосходит всякий грех!
— Пытать людей часами — негуманно! Получаса вполне достаточно.

Если вы хотите от кого-нибудь избавиться, не обязательно так мучить беднягу. Лучше колесуйте или сожгите его. А женить несчастного на мне — это слишком жестоко.

Пытки и убийства людей в концлагерях – охота на ведьм в XX веке.

— Вас еще не пытали?
— Нет, но меня били.
— Этого мало. Нужно пройти моральные пытки.

В аду на обед подают манку. С комочками.

Чистилище — водные процедуры. Ха-ха-ха-ха! Шучу. Кровавые.

Ничего не утаивай! — сказал я себе в тот день, когда мои экзекуторы впервые учинили надо мной пытку. Сжимать зубы — глупо! У тебя нет никаких секретов. Пусть они знают, что перед ними человек из плоти и крови! Не скрывай своего ужаса, кричи, когда будет больно! Упрямое молчание их только раззадоривает, оно лишь подкрепляет их убеждение, что душа — не более чем замок, к которому они обязаны терпеливо подобрать отмычку. Дай волю чувствам! Открой своё сердце!

– Боже. Что вы с ним сделали?
– Просто задали ему пару вопросов.
– Сомневаюсь, что он снова станет нормальным.
– Он может быть полезен.
– Если кора головного мозга повреждена, неизвестно, что с ним будет.
– Всё в этом мире для чего-нибудь нужно. Верно?... Послушай. Если твои люди будут так обращаться с заключёнными, от них не будет никакого толку. В худшем случае он умрёт в собственном дерьме, ничего не сказав.
– Я вас прекрасно понимаю.
– И тут в игру вступает психология. Пытать может любой, а вот сломать человека, не причиняя ему физического вреда – это искусство.

— Они ещё работают над ним. Он не сломался. Они попробовали все.
— Хочешь, чтобы я принес картины Лероя Ньюмана?
— Нет. Нам нельзя нарушать Женевские соглашения.

Когда тиран Дионисий, правитель Сиракуз, пытал Зенона Элейского, чтобы он выдал сообщников, тот сказал:
— Будь у меня сообщники, ты бы уже не был тираном.

– Твоя попытка убрать Фитца и Симмонс провалилась, но Фитц может уже не быть прежним, так что я придумаю новые способы испортить остаток твоей жизни, и мы сделаем всё, чтобы вытащить из тебя сведения о Гидре, но твоя пытка... она будет внутри тебя.
– И немного снаружи.
– Да. Не без того. Ты посвятил всю свою жизнь самовлюблённому психопату, которому было плевать на всех, и теперь он мёртв. До конца жизни ты будешь мучиться вопросом «Кто ты без него?».

[Пытка апельсинами длилась третий час]
— Будешь у меня есть апельсины до тех пор, пока не скажешь, куда спрятал талон.
— Вы мне весь товар так скормите, сколько денег пропадёт.
— За всё, что ты съел, и ещё скушаешь, ты сам и заплатишь.
— По себестоимости, 2 рубля килограмм?
— Отпускная стоимость для тебя это рубль штука.
— Чего?! Рубль!?
— Даже не рубль, а рубль двадцать.
— А двадцать за что?!
— За обслуживание.

Как можно сидеть и ничего не делать? Только люди с их природной ленью способны придумать такое и назвать это не пыткой, а удобством.

Ты говоришь по-американски? Признаюсь, я не всегда следую заветам Господа нашего. Но знаешь, у него есть пара отличных идей. «Око за око». Слышал об этом когда-нибудь? Если ты отберёшь что-нибудь у меня, я имею право отобрать что-нибудь у тебя. Ты забрал наше лекарство. Так что, если ты не против, я заберу твой палец. Око за око. Нельзя красть наш Нектар. Это на память.

– А потом тебя заживо поджарят на костре, – не удержалась герцогиня Флем.
– Ну и ладно, – кивнула нянюшка.
– Ладно?!
– Тут же от холода окочуриться можно. А что это за шкаф с шипами? Герцога затрясло.
– Ага, – процедил он. – Заметила наконец? Это так называемая «железная дева». Самое последнее новшество. Тебе предстоит…
– А ничего, если я загляну туда?
– Мольбами ты ничего не добье…. – Герцог вдруг замолк.