Цитаты на тему «жестокость»

Если бы я вмешивался во все жестокости и несправедливости, человечество окончательно отупело бы и оскотинилось! Всякое вмешательство даже со стороны Бога ничему не учит!

Лоррэйн переводила часть гнева Ната с себя на дочь. Джеки приняла эту ответственность и поверила, что когда отец сердится, именно она должна его улестить. В результате энергия, которую она должна был потратить на свое эмоциональное развитие, была направлена на сосредоточенную помощь матери в поддержании мира в доме. Девизом мамы и дочки стало: «Не надо сердить папу».

— Для Вас нормально вершить правосудие своими руками, а для меня нет!
— Дело в том, Танечка, что мир далёк от розовых грёз. Здесь есть смерть, жестокость, лицемерие, продажность, проституция, наркомания, педофилия, терроризм. Хорошо рассуждать о морали, принципах, сочувствии, когда сидишь в своём тёплом доме, а не где-нибудь под мостом; ешь то, что купила в магазине на честно заработанные деньги, а не вырываешь кусок хлеба из глотки такого же голодного, как ты. Такова жизнь, моя милая. Кем бы ты ни была, везде рядом с тобой будет это дерьмо, только ты можешь его не видеть, а можешь взять лопату и начать разгребать.
— Я не живу в мире розовых грёз! Просто не хочу ожесточаться. Слишком много зла вокруг. Если все начнут вершить правосудие, то что будет? Человечество и так погрязло в жестокости.

В человеке легче разбудить животное, чем человеческое, если оно спит.

Странные они, эти войны.
Море крови и жестокости — но и сюжетов, у которых также не достать дна. «Это правда, — невнятно бормочут люди. — Можете не верить, мне все равно. Та лиса спасла мне жизнь.» Или: «Тех, кто шел слева и справа, убило, а я так и стоял, единственный не получил пулю между глаз. Почему я? Я остался, а они погибли?»

Не будь жестоким к тем, что норовят
Тебя обидеть словом или взглядом,
Будь, как гора: когда ее долбят,
Она молчит и раскрывает клады. Пусть все кругом, не видя в том беды,
Тебе наносят боль без сожаленья.
Пока висят на дереве плоды,
В него бросают палки и каменья. Будь щедрым в час, когда уж смерть видна,
Уже в преддверьи ада или рая,
Как раковина, взятая со дна,
Что людям дарит жемчуг — умирая.

Всё тонет в мрачном равнодушье,
Размешанном с жестокосердьем.
И чтоб убить живые души,
Как много тратится усердия.
Внести спешит тут каждый лепту,
Чтоб побольней да и погорше, -
С размаху в спину другу лепим
И подлость раздаем пригоршней.
Кто пожалел кого, тот – шизик,
А кто помог — потерян вовсе.
Других мы, обесценив жизни,
Своей продленья в счастье просим.
Несём собою хамство, низость
Мы, упиваясь счастьем ложным...
Любовью называя близость,
Побед дешёвых числа множим.
Но есть добро! Ростком зелёным
Оно стремится к солнцу, свету!
И в мир, добром лишь сотворенный,
Оно несет мою планету!

Когда Джеки вышла из-за стола в слезах после того, как отец пожелал ей подавиться, она привлекла внимание к своему поведению. Все стали вести себя так, как будто злодейкой была Джеки, как будто это она вела себя ужасно. Жестокость Ната никогда не оспаривалась. Таким образом, Джеки не разрешалось не только выражать свой гнев, когда отец делал ей больно, но и просто даже ойкнуть.
Когда детям не разрешают выразить свою боль, они получают одну из важных, действующих разрушительно установок: ЕСЛИ ИМ ПЛОХО, ЭТО ИЗ-ЗА ИХ СОБСТВЕННЫХ НЕДОСТАТКОВ. К ней обычно добавляется другая: ЕСЛИ ОНИ НУЖДАЮТСЯ В УТЕШЕНИИ, ЗНАЧИТ, ОНИ УРОДЛИВЫ И ОТВРАТИТЕЛЬНЫ ДЛЯ ВСЕХ ОСТАЛЬНЫХ.

По словам своего дяди, Ник Петушок не стоил своей кровати и скормленной ему три раза в день еды — он был бездельником, лжецом и ни на что не годным лентяем. Отдавая должное дяде Ника, племянник стоил этих слов. Но его пороли до крови по крайней мере раз в день и дважды по воскресеньям, не важно, как бы мальчишка себя ни вел, и Ник не видел ни единой причины, чтобы меняться в лучшую сторону.

— Увы, в нынешней жизни мы все существуем сами по себе. А что, по-вашему, способно вернуть нашему народу изначально присущее ему единение? Так все-таки хочется видеть в ближнем тот душевный отклик, о котором вы говорили, вспоминая 60-е.
— Я по-прежнему дышу воздухом тех лет. Ну не вписываюсь я в эти интернеты, 3D, айфоны... Ну, и ладно... Но больше всего меня ранит воспитывающая нас с экранов жестокость, которая и способствует нашему разъединению. Думаю, чтобы сегодня сблизить, объединить людей, надо прекратить воспитывать в них жестокость. Вернуть их к изначальным человеческим истинным, библейским заповедям. Нашим политикам нужно прежде всего озаботиться нравственным, духовном возрождением общества, пробуждением в нем чувств добра и сострадания.

– Бунт. Он всегда такой, – заметил я, – безжалостный и беспощадный. Он одинаков в своей жестокости везде, среди всех рас.

Думаете, нормально просто смотреть, как ваш товарищ плачет?! К этому вас привела цивилизация?!
Городская жизнь учит вас истреблять слабых?! Отвратительно!

Люди жестокие. Они заслуживают строжайшего наказания.

У меня не было друзей, и одно лишь чувство непревзойденного одиночества двигало мной. Я часто оставался в своей комнате от заката до восхода солнца и фантазировал о том, как люди будут страдать, извиваться и умирать.

Мы говорим о бессердечии детей. «Дети бывают такими жестокими», — говорим мы. Но жестоким может быть только тот, кому есть дело до других. Дети же в их отношении с другими и невнимательны, и беспечны.

Столица… Жестокий город жестоких людей, которым нет никакого дела друг до друга.

Жестокосердные люди не могут верно служить великодушным идеям.

Такого понятия, как жестокая женщина не существует, Мемфис, существуют слабые мужики.

Жестокость империализма — жестокость, которая не знает пределов и не признаёт национальных границ. Зверства США равнозначны зверствам гитлеровских армий, равнозначны зверствам бельгийских парашютистов или французского империализма в Алжире. Поскольку суть империализма заключается в превращении человека в животное. Кровожадное животное! Предназначенное для резни, убийств, уничтожения. Вплоть до уничтожения даже самого образа революционера или партизана любой страны. Они топчут его своими сапогами, потому что даже его образ борется за свободу.

Жестокие дети
Умеют влюбляться,
Не умеют любить.

Все мы стремимся реализоваться. Но если что-то тормозит нас, мы ищем выхода в боли. Ищем её для себя, или причиняем её другим. Особенно уязвимы в этом отношении подростки. Юность пробует свою силу множеством способов.

Когда люди уподобляются стадному мышлению, они становятся жестокими. Когда они становятся такими, никто, даже Король, не сможет их остановить.

Жалость к палачам становится жестокостью к их жертвам.

Жестокость мира вызывает страшные угрызения совести, но, к счастью, это страдание проходит, и, уж конечно, о нём не следует вспоминать во время битвы.

Самые разные катаклизмы – будь то глобальная пандемия, или всемирная война, или даже геологическая катастрофа – выплескивают на поверхность одну и ту же накипь: ненависть, звериный эгоизм, жестокость, которая кажется оправданной, но не имеет на самом деле никаких оправданий…

Знаешь, мне кажется, он напрасно бил этих людей. Застрелить — еще куда ни шло, но бить — это так прозаично, и потом, он ведь не железный герцог.

Кто не трогает, тех больше всего и режут.

Как жаль, что нельзя уничтожить одним махом всю тупость и жестокость, не уничтожив при этом человека.

— Сломала ему руку, ноги, несколько позвонков и три ребра. Сначала разбила грудную клетку, а потом выдавила глаза.
— Я просто не могла остановиться. Он заслуживал это.

Чем больше скупость, тем больше жестокость.

— Война не бывает простой. Это не в человеческих привычках.
— Ты был на войне. Что побуждает людей вести себя как дикари?
— Отказ видеть в своих собратьях человека. Вместо этого делать их символом того, что они ненавидят. Нет таких жестокостей, на которые они не пойдут.

Тот, кто не имеет сострадания, жесток.

Как ни ужасно бессмысленны были мучения, которым подвергались так называемые уголовные, все-таки над ними производилось до и после осуждения некоторое подобие законности; но в делах с политическими не было и этого подобия, как это видел Нехлюдов на Шустовой и потом на многих и многих из своих новых знакомых. С этими людьми поступали так, как поступают при ловле рыбы неводом: вытаскивают на берег все, что попадается, и потом отбирают те крупные рыбы, которые нужны, не заботясь о мелкоте, которая гибнет, засыхая на берегу. Так, захватив сотни таких, очевидно не только не виноватых, но и не могущих быть вредными правительству людей, их держали иногда годами в тюрьмах, где они заражались чахоткой, сходили с ума или сами убивали себя; и держали их только потому, что не было причины выпускать их, между тем как, будучи под рукой в тюрьме, они могли понадобиться для разъяснения какого-нибудь вопроса при следствии. Судьба всех этих часто даже с правительственной точки зрения невинных людей зависела от произвола, досуга, настроения жандармского, полицейского офицера, шпиона, прокурора, судебного следователя, губернатора, министра. Соскучится такой чиновник или желает отличиться — и делает аресты и, смотря по настроению своему или начальства, держит в тюрьме или выпускает. А высший начальник, тоже смотря по тому, нужно ли ему отличиться, или в каких он отношениях с министром, — или ссылает на край света, или держит в одиночном заключении, или приговаривает к ссылке, к каторге, к смерти, или выпускает, когда его попросит об этом какая-нибудь дама.

Люди начнут пожирать друг друга как дикие звери, если их сделают свободными раньше, чем добрыми.

Человек не может оставаться человеком, если он обращается с другими людьми, как с животными...

Жестокую истину труднее всего принять.

— Человек — это...
— Жестокое чудовище. Знаю. И слепое. Слепое к красоте, слепое к переживаниям.

Мы упрекаем детей в жестокости, но мы столько лет возвышали жестокость в подвиг, если нам казалось, что она для пользы дела. Мы требуем от них сострадания, но разве мы не внушали всем, что жалость унижает, и не оправдывали беспощадность во имя великой цели?... Прошлое мстит нам в наших детях.

А когда приходит время, мы понимаем, что все наши дела были ошибкой, а страдания, которые мы испытываем, выливаются в жестокость по отношению к другим.

Будь осторожен, этот мир жесток,
И он меняет тебя, а не ты его.
Не каждому дано летать высоко,
Но правило одно — будь острожен