Цитаты на тему «человечество»

Мой манифест.
Одним из важнейших свойств интеллигентного человека является способность взглянуть на свое окружение аналитически, не предвзято — что называется, «со стороны».
Всю свою жизнь я смотрел на мир именно со стороны. Может, у меня просто не было выбора? Так или иначе, за свою жизнь я смог хорошо рассмотреть внешнюю сторону той части окружения, что зовется «обществом», — рассмотреть все формы проявления его жизни и деятельности.
Я уверен, что у меня есть достаточные основания считать все человечество макро аналогом раковой опухоли живого организма; в роли последнего в данном случае выступает наша планета. Черт... где-то я уже это слышал...
В течение всего своего существования человечество постоянно бросало вызовы законам природы, устанавливая свои собственные, благоприятствующие его неограниченному размножению и получению максимального удовольствия от жизни. Если опустить формы получения удовольствия, с каждым днем все более изощренные, то функционирование человеческого общества представляется точной копией системы функционирования сообщества раковых клеток: бесконтрольное размножение за счет поглощения других, здоровых, клеток в обход генетически заложенных в организме программ, в частности в обход механизма клеточной смерти.
Уже в 2011 году численность человечества достигла семи миллиардов, и это при том, что даже при текущих темпах потребления запас прочности Земли уже исчерпан. Страны, жители которых по отдельности потребляют относительно немного ресурсов, с лихвой компенсируют это численностью самих жителей. Страны, с относительно небольшим числом жителей (по отношению к размеру самой страны), такие как моя родина, только и твердят о необходимости увеличения численности своего населения.
Крупномасштабных войн, войн за территорию, теперь не ведется совсем. А ведь война, как форма выражения естественной конкуренции сил всегда была одним из главных регуляторов численности форм жизни, основным методом естественного отбора. Многие болезни побеждены, но человечество упорно продолжает искать бессмертия. Естественный отбор, этот главный двигатель прогресса, почти перестал функционировать. Сейчас выживают и дают потомство даже люди со значительными генетическими дефектами, в чем им с удовольствием и гордостью помогают остальные, здоровые особи. Да и эти последние отказываются видеть генетическое вырождение окружающих и уж тем более предпринимать в этой связи ранее хорошо известные всем здоровым цивилизациям меры, ослепленные повсеместно утвердившимся принципом «человеколюбия» и толерантности.
Но самое паршивое — это то, что современное общество становится все более однородно. Все интегрируется и теряет индивидуальность, все различия стираются. Вся наша жизнь теперь основывается на компромиссах: с самими собой, с другими людьми, но, увы, не с другими формами жизни. Мы больше не можем реализовывать то, что заложено в нас природой, жить по ее законам, делать то, что считаем нужным, но вынуждены руководствоваться только принципами, выработанными обществом — принципами целесообразности. А поскольку у общества только одна цель — сохранить, приумножить и ублажить себя здесь и сейчас, — все наши действия направляются обществом только на ее достижение.
Обществу важно только одно — получить максимальное количество удовольствия как можно скорее. В этом и есть весь смысл его жизни. Формы получения удовольствия различны и меняются со временем, но результат одинаков — чувство собственного морального и физического удовлетворения. В последнее время формы стали принимать особенно отвратный, всепоглощающий характер. Основной принцип жизни теперь — принцип гуманизма, на практике означающий, что каждый человек получает тем больше удовольствия, чем больше он доставил его другим людям, любым другим людям. В результате потребность в средствах для доставления удовольствия растет теперь в геометрической прогрессии с появлением каждого нового человека. При всем при этом человеку совершенно наплевать на все иные формы жизни, с которыми он делает все, что только хочет: убивает, ест, экспериментирует, видоизменяет и т. д. — короче, все то, что оно не может делать с себе подобными. Все эти факты в совокупности, вообще все, что я увидел и узнал за свою жизнь, воспитало во мне ненависть к человеку, как к виду.
Я ненавижу человеческое общество и мне противно быть его частью! Я ненавижу бессмысленность человеческой жизни! Я ненавижу саму эту жизнь! Я вижу только один способ ее оправдать: уничтожить как можно больше частиц человеческого компоста. Это единственно правильное и стоящее из всего того, что каждый из нас может сделать в своей жизни, это единственный способ ее оправдать, это единственный способ сделать мир лучше. Путь выживания и самосовершенствования человека ошибочен, он ведет в тупик, к уничтожению всего остального, всего действительно живого. Эволюционируйте! Осознайте, наконец, свое истинное значение и место в этом мире! Поймите, что вы здесь лишние, вы — генетический мусор, которого здесь быть не должно, мусор, который возник случайно, в результате ошибки в эволюции, мусор, который должен быть уничтожен.

Если бы я вмешивался во все жестокости и несправедливости, человечество окончательно отупело бы и оскотинилось! Всякое вмешательство даже со стороны Бога ничему не учит!

Если бы вы предложили мне функционирующую колонию на Марсе, я был бы в восторге от этого. Но это будет очень сложно, очень дорого и, вероятно, займет много времени. Считаю исследование космоса достойным человеческим начинанием, но пока не самым важным в списке способов сохранить жизнь нашего вида. Чтобы выжить, нужно сосредоточиться на Земле.

Еще у человечества нет цели.
Но скажите же мне, братья мои: если человечеству недостает еще цели, то, быть может, недостает еще и его самого?

Эгоисты – чёрные дыры человечества.

Человечество оказалось уникальной формой среди различных форм жизни. От других видов оно отличается не только разумом, нравственным началом и самосознанием, но и своим отрицательным качеством: человек — единственное живое существо на Земле, которое убивает ради удовольствия.

Без монастыря в душе? невозможна никакая сила. Это и для полководца (Суворов, деревня, история воспитания) верно, и для поэта. Не говоря о мыслителе. Человечество погибает в толпе, толпою и от толпы. <...> ... человек может воспитываться только когда он один. В сущности, каждый из нас воспитывается от звезды, дерева и ночи. От сада, леса, тайны Неба. От пустыни... От сокровеннейшего, чем всё это: что он ОДИН. Тогда из него подымаются леса, дерева, сады, небеса. Потому что человек божествен и всемирен. <...> Клуб — пустыня. Азиатчина, монголы. «Конь Тамерлана всё вытоптал». И этот Тамерлан — просто суета. О, она теперь могущественнее всего. Но подождите. Суета умрёт через суету. Люди будут всё меньше, жизнь всё меньше, всех стошнит, — желудок очистится и больной (человечество) выздоровеет. Только надо, чтобы гадость дошла до окончательной гадости.

Гуманизм переживет человеческий род!

И, наконец, рассмеявшись, мы поднимаемся, выколачиваем погасшие трубки и со словами «спокойной ночи» засыпаем под большими тихими звездами, убаюканные плеском воды и шелестом деревьев, и нам грезится, что мир снова молод, молод и прекрасен, как была прекрасна земля до того, как столетия смут и волнений избороздили морщинами ее лицо, а грехи и безумства ее детей состарили ее любящее сердце, — прекрасна, как в былые дни, когда, словно молодая мать, она баюкала нас, своих сыновей, на широкой груди, пока коварная цивилизация не выманила нас из ее любящих объятий и ядовитые насмешки искусственности не заставили нас устыдиться простой жизни, которую мы вели с нею, и простого величавого обиталища, где столько тысячелетий назад родилось человечество.

В настоящий исторический момент перед широкими трудящимися массами всех стран впервые открылась перспектива более полноценной жизни и меньших тягот. Наука стоит наготове, чтобы дать миллионам и десяткам миллионов людей изобилие, какого они еще не знали. […] Неужели всем этим надеждам, перспективам, всем этим тайнам, отвоеванным у природы гением человека, суждено обратиться на его собственную погибель от руки тирании, агрессии и войны? Или им суждено принести еще большую свободу и прочный мир? Еще никогда выбор между благословением и проклятием не стоял перед человечеством в столь простом, наглядном и даже грубом виде. Выбор открыт. Чаша весов грозно колеблется.

Крупица надежды, право на существование — что еще нужно антигерою? Оставь его, говорит век, оставь на распутье, перед выбором: разве не в том же положении и человечество — оно может проиграть все, а выиграть лишь то, что имело; сжалься над ним, но не выводи на дорогу, не благодетельствуй; ибо все мы ждем, запертые в комнатах, где никогда не звонит телефон, одиноко ждем ту девушку, эту истину, тот кристалл сострадания, ту реальность, загубленную иллюзиями; и то, что она вернется, — ложь.

Легко обвинить человечество в глупости; доказать ему это — вот задача, достойная философа.

— Не отворачивайся от них [людей], Эрик.
— Что ты хочешь от меня, Чарльз? Я слышал эти доводы уже много раз.
— Это было очень давно, человеческий род изменился с тех пор...
— Да... в худшую сторону.

Вы хотите спасти планету, но противитесь эволюции. В чем смысл человечества, остановившегося в развитии?

Демонстрация приоритетов человечества: причиной самоубийств чаще становится стыд или утрата финансового и общественного положения, чем медицинский диагноз.

Увы, в критических ситуациях самые симпатичные личности порой начинают вести себя по-свински — такова человеческая природа, и чем дольше живешь, тем лучше понимаешь, как мало исключений из этого правила.

Угрозой человечеству являются не синтетики, а мы сами, потому что мы потеряли то, что делает нас людьми.

Одна из причин человеческих войн — это страх. Это «я тебя боюсь». Ксенофобия. И это очень здорово показывают шимпанзе. То есть шимпанзе будут воевать на истребление друг с другом, даже когда у них куча ресурсов и куча еды, просто потому что они друг друга боятся. Потому что это два разных племени, которые могут друг друга недопонимать. И уже это одно недопонимание, вообще необходимость брать и разбираться, включать мозги, понимать кого-то другого, — вызывает такой ужас, такую агрессию, что они лучше будут друг друга насиловать и пожирать, чем сделают это дополнительное усилие как-то друг в друге разобраться. И если человечеству удалось отличиться от других обезьян, то это именно благодаря тому, что какой-то непонятной мутацией, случайной мутацией, случайным сочетанием химических элементов в крови в определённые дни человеческие обезьяны были способны быть друг к другу чуть менее агрессивны, чем шимпанзе.

Море напоминает мне о моем ничтожестве и о ничтожестве всего рода людского.

— Ну, смотри: что будет, если самолет сбросит тебя посреди пустыни Сахара, и ты возьмешь пинцетом одну песчинку и сдвинешь ее на один миллиметр? Что это будет означать?
— Ну, типа, что я сдвинул песчинку.
— Из чего следует?
— Из чего следует, что я сдвинул песчинку.
— Из чего следует, что ты изменил Сахару. Огромнейшую пустыню, которой миллиард лет. А ты ее изменил.

Если человечество не подумает о спасении планеты, планета сама подумает о своем спасении, расправившись с человечеством.

Этот мир прекрасен, но сейчас он говорит нам, что пора уходить. Человечество родилось на Земле, но не обязано здесь умирать.

Если мне удастся «улучшить» себя, то тем самым я уже что-то сделаю и для усовершенствования человечества вообще.

Расстояние между тем, как люди живут и как должны бы жить, столь велико, что тот, кто отвергает действительное ради должного, действует скорее во вред себе, нежели на благо.

Все человечество — это результат встреч.

Будет новый завет, что война — это мир,
Будет новый декрет, что незнание — сила.
Будет дверь в кабинет с номером 101,
Для кого дважды два остаётся четыре...
Министерство любви нам заклеет глаза,
Всем преступникам мысли поставят в мозг клизму,
Чтоб не помнили, как четверть века назад
Крах великой мечты стал началом фашизма!

Факты жизни приводят меня к убеждению, что человечество поражено болезнью... Это и занимает все мои мысли. Я ищу эту болезнь и нахожу её в самом доступном для меня месте — в себе самом. Я узнаю в этом часть нашей общей человеческой натуры, которую мы должны понять, иначе её невозможно будет держать под контролем. Вот поэтому я и пишу со всей страстностью, на какую только способен...

Мы – часть человечества, поэтому нам следует заботиться о человечестве. А если это не в наших силах, то мы должны хотя бы не причинять вреда.

Без детей нельзя было бы так любить человечество.

Мы просто дети в коротких штанишках, шумные и непоседливые дети, которые носятся со своими ракетными и атомными игрушками.

Человечество будет обречено в тот день, когда у людей пропадёт желание превзойти себя.

Проверь себя на человечестве. Сомневающегося оно заставляет сомневаться, верящего — верить.

– За любое знание приходится платить.
– Если бы те не погибли, мы бы жили лучше. Было бы больше кормильцев.
– Но все равно мы оказались бы во власти закона деградации. Или мы часть человечества и бережем его знания, или мы дикари.
– Ты идеалист, Боря, кусок хлеба сегодня нужнее абстрактных ананасов.

И все же человечество идет по пути прогресса – оно все гуманнее судит своих собственных палачей.

Плевал я на человечество. Во всем вашем человечестве меня интересует только один человек — я то есть. Стою я чего-нибудь, или я такое же дерьмо, как некоторые прочие...

Каждой цивилизации приходится противодействовать лишенной рассудка силе, способной противиться любому сознательному намерению общества, восстать против него и обмануть.

Всё возвращается на круги своя. В этой жизни нет ничего, что могло бы заинтересовать человечество больше чем на 24 часа.

Человечество никогда не ставит перед собой задач, которые не готово решить.

Он подхватил с пола один из альбомов и стал рывками переворачивать листы.
— Какой мир загадили, — говорил он — Какой мир! Ты посмотри, какой мир!..
Гай глядел ему через руку. В этом альбоме не было никаких ужасов, просто пейзажи разных мест, удивительной красоты и четкости цветные фотографии — синие бухты, окаймленные пышной зеленью, ослепительной белизны города над морем, водопад в горном ущелье, какая-то великолепная автострада и поток разноцветных автомобилей на ней, и какие-то древние замки, и снежные вершины над облаками, и кто-то весело мчится по снежному склону горы на лыжах, и смеющиеся девушки играют в морском прибое...
— Где это все теперь? — говорил Максим. — Куда вы все это девали, проклятые дети проклятых отцов? Разгромили, изгадили, разменяли на железо... Эх, вы... человечки...

Человечество грубо делится на две группы: на любящих кошек и на обделенных жизнью.