Цитаты на тему «приговор»

Людоедство — вещь печальная, но очень редкая, кроме Африки, а казнят беспрестанно во всем образованном мире и во всем необразованном. Ведь, коли на то пошло, все же больше смысла в том, чтоб убить человека в безумии голода для того, чтоб его съесть, чем убить его на сытый желудок и для того, чтоб бросить в яму и залить известью.

– Ты собираешься меня наказать?
– Конечно. И не потому что отец промыл мне мозги, или я пытаюсь что-то доказать. Я наказываю, потому что у меня это хорошо выходит. И мне нравится, когда люди получают по заслугам. Это делает меня счастливым.
– Полагаю, лучшей причины не сыщешь.
– Поэтому я выношу тебе приговор. Мама, ты останешься здесь, на Земле, среди созданий, которых ты презираешь... как одна из них.

— Приговор её не порадует.
— Почему?
— Смертную казнь отменили.

Любое общество, которое решает дать власть страху, подписывает себе приговор.

Власть — это растление. Спущенный с цепи зверь, скрытый в душе человека, ищет жадного удовлетворения своей извечной человеческой сути в побоях, в убийствах. Я не знаю, можно ли получить удовлетворение от подписи на расстрельном приговоре. Наверное, там тоже есть мрачное наслаждение, воображение, не ищущее оправданий.

Будьте добры подписать свой собственный смертный приговор. Моё нежное сердце не позволяет мне сделать это.

Бывают случаи, когда приговор можно вдруг услыхать неожиданно, от кого угодно, когда угодно.

Если в груди у тебя сердце, а не камень, остерегись повторять эти злые и пошлые слова, пока тебе еще не дано узнать, ЧТО есть излишек и ГДЕ он есть. Тебе ли решать, кто из людей должен жить и кто – умереть? Быть может, ты сам в глазах небесного судии куда менее достоин жизни, нежели миллионы таких, как ребенок этого бедняка. О боже! Какая-то букашка, пристроившись на былинке, выносит приговор своим голодным собратьям за то, что их так много расплодилось и копошится в пыли!

— Нет клиента хуже, чем «невиновен».
— Вот именно, если облажаешься и он сядет за решетку, ты не сможешь с этим спокойно жить, так что нас устраивает один вердикт, детка, это «невиновен».

Любой судья и сам рано или поздно становится подсудимым; приговор ему выносят вынесенные им приговоры.

Приговоренный к смерти человек, поднимаясь на эшафот, заявляет: «Это определенно послужит мне хорошим уроком на будущее».

— Как бы это не усложняло суд, люди не заслуживают бездумных приговоров. Мир не должен быть таким, какой он сейчас.
— Но что за смысл в том, чтобы преднамеренно заставлять судей страдать?
— А что за смысл в суде, если в нем нет страданий?
— Смысл?
— Страдать — но не сдаваться. В этом и заключается жизнь?
— Жизнь? Слово жизнь используют только те, кто способен умереть. Ты не можешь умереть, если никогда не жил. Даже став более человечными, они все равно останутся куклами.
— Нет! Все мы живы!

Я спрашиваю не из любопытства. Правда, трусы всегда любопытны. Но уверяю вас... Пускай не справляюсь с ознобом и так далее, — это ничего. Всадник не отвечает за дрожь коня. Я хочу знать когда меня казнят: смертный приговор возмещается точным знанием смертного часа. Роскошь большая, но заслуженная. Меня же оставляют в том неведении, которое могут выносить только живущие на воле.

Мучительно было смотреть ему в глаза и видеть там приговор.

Больше всего нам мешает ускользнуть от судилища то, что мы первые выносим себе приговор.

Побаиваюсь я этих смертных приговоров при закрытых дверях в крепости, да еще со стороны таких противных рож, как те, что сидели перед нами.

Если двое получили одинаковое наказание, но один за дело, другой за так или за мелочь, — уважения к закону не ждите.

Вот так, прямым текстом, назвать ааргха в лицо животным и подписать себе приговор даже без отсрочки исполнения… способен лишь бурый самоубийца или законченный псих! Думаю, скорее второе.
Тогда ну его, я стукнутых на голову второй раз не обижаю, мама говорила, что это не совсем этично…

Никто не накажет человека больше, чем он сам! Никто не вынесет приговора суровей, чем приговор, вынесенный самому себе!

Честный суд присяжных вынесет честный приговор.

Я спросил Харда, чем он объясняет столь суровый приговор.
— Видите ли, сейчас у нас во всем и везде наблюдается инфляция. Растут цены, повышаются сроки наказания...

Только врач может вынести приговор ближнему со столь холодной отстраненностью.

Я не смотрю на слушания пессимистично, но в самообмане тоже нет ничего хорошего.

Государственный человек с тех высот, откуда он осуществляет свою власть под защитой сыска и солдат, сам чувствует свою плоть настолько неуязвимой в буквальном смысле этого слова, что, осуждая виновного на смерть или пожизненное заключение, судит лишь некие абстракции. Не живых людей сжигают или казнят по его воле – он сметает на своем пути помехи, уничтожает символы.

— Да что не так, детка?
— Ты конечно хороший, смешной и умный...
— Люблю язычком работать...
— Это уже лишнее...

Слова смертного приговора — страшные слова...

Вы будете повешены непременно за шею и провисите так, пока не умрете, да смилуется Господь над вашей заблудшей душой. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит.

— Повесить этого мерзавца! Вздёрнуть негодяя!
— Повесить мы его всегда успеем, но надо же и выслушать его перед этим. Потому что после этого он вряд ли сможет что сказать.

Лишние люди приговорены к выполнению лишней работы.

На выдох и на вдох — улыбка между слов,
Бессодержательные разговоры…
Ещё раз – выдох-вдох, но кто-то не готов,
Из уст твоих услышать приговоры.

Любой приговор — и обвинительный, и оправдательный — ты должен слушать с одинаковым вниманием.

Труднее ждать свершения приговора, чем перенести его.

— Я бы хотела сказать, что люди тебе ничего не сделают, — грустно произнесла Тара. — Но не могу. Признаюсь, порой мы действуем несколько поспешно, вынося приговор. Так что, лучше спрячься под иллюзией.

Семья — это не слово, это приговор.

До смертного приговора я ощущал биение жизни, как все, дышал одним воздухом со всеми; теперь же я почувствовал явственно, что между мной и остальным миром выросла стена. Все казалось мне не таким как прежде.

Сначала казнь! Потом приговор!

— Я вынесу наказание, соответствующее преступлению. Одна неделя без гаджетов. Никакого телефона, планшета, компьютера, телевизора. Ничего.
— Нет! Пожалуйста, отправьте меня в тюрьму!

Разверзлись с треском небеса
И с визгом ринулись оттуда,
Срубая головы церквям
И славя нового царя новоявленные иуды.
Тебя связали кумачом
И опустили на колени,
Сверкнул топор над палачом,
А приговор тебе прочел
Кровавый царь великий гений.

Будьте покойны, с подобными предложениями ко мне не посмеют прийти никто, и что все шестеро будут повешены, за это я ручаюсь.

— Дензингер?
— Я... А ты кто такой?
— Паркер!
— Ясно. Ладно. Я хотел им дать двадцать центов с доллара, а тебе дам сорок...
— Не в деньгах счастье... [стреляет]