Цитаты на тему «мы»

— ВОТ мы прапустЯк.

Время, куда ни глянь, сплетает все вещи и события в одно непрерывное полотно, тебе не кажется? Мы привыкли кромсать эту ткань, подгоняя отдельные куски под свои персональные размеры — и поэтому часто видим Время лишь как разрозненные лоскутки своих же иллюзий; на самом же деле связь вещей в ткани времени действительно непрерывна.

... я смутно ощущал присущие земной твари неуловимое одиночество, когда мы оставались в пустой церкви, наедине с сумерками и звуками органа, только мы двое, словно единственные люди на свете, соединенные хмурым светом, аккордами и дождем и все же навеки разлученные, без всякого моста от одного к другому, без взаимопонимания, без слов, и только странно рдели сторожевые огоньки на границах жизни внутри нас — мы их видим и не понимаем, я по-своему, а она по-своему, словно глухонемые слепцы, хотя мы не глухи и не немы, не слепы, а потому оказываемся еще беднее и оторваннее от всех.

... меня осенило: собор — ведь это же и я сам, и каждый из нас. Мы растём и меняем очертания, мы обнаруживаем в себе слабости и недостатки, требующие исправления, и не всегда находим наилучшее решение, но, несмотря ни на что, пытаемся стоять прямо и правильно, оберегая не стены, не окна и двери, но пустое пространство внутри — пространство, где мы лелеем и чтим всё, что нам важно и дорого.

А он был безнадежно прав…
А он был безупречно трезв…
Оставляя её по утрам…
Он спускался всегда с небес… И весь день человек стальной,
Он держался, как только мог…
К ночи он приходил домой,
Совершенный, усталый бог… Он брал в руки её ладонь…
Делал шаг из замерзшей тьмы…
И на входе шептал пароль –
Хорошо, что есть Ты… и Мы… И она прогоняла мглу…
Прижимала его к себе…
И касанием влажных губ
По шершавой сухой щеке… Тихо в душу впустив его…
Отпирала свои замки…
Знаешь, это важней всего,
Что на свете есть Ты и Мы…

Отчаявшись стать счастливыми и могущественными и мучить других, мы изобретаем совесть и мучим себя.

Каждый из нас одинок в свой смертный час, и лишь гордец мнит, что будто он не одинок во всякий миг своего существования.

Каждый из нас одной ногой — в волшебной сказке, а другой над пропастью.

Мы весело шутили — мы были хорошими актерами, умели делать хорошую мину при плохой игре.

Самое интересное, что на самом деле мы понимаем гораздо больше, чем нам кажется.

А нам грубиянов не надо. Мы сами грубияны.

Изгнание из рая происходит с каждым из нас, когда мы начинаем думать, когда мы становимся теми, кто дает названия и теми, кто познает. Понимаешь, не только Адам и Ева, все из нас. Рождение ума – это смерть чувств… это совсем не то, когда мы едим яблоко и это нас немножко волнует.

В сущности, все мы психически больны.

Можно жить, позволяя другим решать все за нас: кто мы, какие мы. Сумасшедшие или в здравом уме. Сексуально озабоченные или святые. Жертвы или герои. Хорошие или плохие.
Можно сказать себе: пусть решают другие.
Пусть решает история.
Пусть наше прошлое определяет будущее.
А можно решать самим.

Мы всегда побаиваемся показаться на глаза тому, кого любим, после того как нам случилось приволокнуться на стороне.

Больше всего на нас походят наши фантазии.

У всех нас, кто бы мы ни были, есть существо, которым мы дышим.

Страдание для нас – способ существования, потому что это единственный способ осознать, что мы еще живы, и воспоминание о наших былых страданиях нам необходимо, как порука, как свидетельство того, что мы остались самими собой.

Мы больше не живем в реальном мире. Мы живем в мире условностей.

Детство – это то, что мы потеряли во времени, но сохранили в себе.

Всё, что мы делаем в этой жизни, мы делаем для кого-то. Мы должны трудиться для тех, кто нам дорог. Вот в чём смысл.

Мир меняется, и мы — вместе с ним.

Мы – часть человечества, поэтому нам следует заботиться о человечестве. А если это не в наших силах, то мы должны хотя бы не причинять вреда.

Мы живём не зная цели, мы живём ради её поиска, ради того единственного момента, когда всё встанет на свои места.

В этом мире время не поворачивается вспять. Мы не можем отыграть обратно.

Любовь – это когда отказываешься от самого себя. Когда появляются «мы» без ущемления своего я. Человеческое эго очень сложно держать в узде. На это способна только любовь, и только с ней вы можете преодолеть его.

Жизнь была до того, как мы появились на свет, и пребудет после того, как мы этот свет оставим.

Мы получаем наслаждение от чего угодно, только не от жизни.

... компьютерная техника. Насколько быстро она соединяет людей, настолько же быстро и разлучает. Тут мы со своими эмоциями бессильны.

Мы любим больше сам факт дарения, чем тех, кому мы дарим.

У нас обоих есть кое-что общее — нам обоим нельзя верить...

Мы! Какое необычное слово! Самое таинственное на свете.

Когда мы радуемся или печалимся, наши чувства соразмерны не столько удачам или бедам, доставшимся нам на долю, сколько нашей способности чувствовать.

Все мы обязаны смерти жизнью.

С тех пор как нас изгнали из рая, мы или страдаем, или причиняем страдания другим, или наблюдаем за этими страданиями.

Мы не хотим знать практичести ничего про тех, кого любим.

Люди, которым ты пытаешься помешать, это те, от кого ты зависишь всю жизнь. Мы стираем ваше белье, готовим вам еду и подаем ее на стол. Мы расстилаем вам постель. Мы храним ваш покой, пока вы спите. Мы водим машины скорой помощи. Мы отвечаем на ваш звонок на телефонной станции. Мы — повара и водители такси — знаем про вас все. Мы обрабатываем ваши страховые полисы и банковские счета. Мы — нежеланные дети истории, которым с утра до вечера внушают по телевизору, что когда-нибудь мы можем стать миллионерами и рок-звездами, но мы не станем ими никогда.
— И мы начали понимать это, — говорит Тайлер, — поэтому лучше не трогайте нас.

Мы недостаточно взрослые, чтобы купить себе пиво – чему мы можем научить мир?

Нас предает все, что мы ни сделаем. Наше искусство. Наши дети. Но мы здесь. Мы все еще здесь.

У нас нет строгих правил чести. Мы умеем предавать всех, даже самих себя. Но еще мы умеем понимать. Всех, даже совсем-совсем чужих.