Дэвид Линч – цитаты и высказывания

Самое интересное, что на самом деле мы понимаем гораздо больше, чем нам кажется.

Никогда никому не позволяйте влезать своими длинными пальцами в ваш замысел.

Чтобы полнее всего раскрыть для себя фильм, посмотрите его от начала и до конца в каком-нибудь спокойном месте, желательно на большом экране и с хорошей акустикой. Только так и можно проникнуть в другой мир и обрести новый опыт.

Я смотрю на мир и повсюду вижу абсурд. Люди непрестанно делают странные вещи, до такой степени странные, что мы умудряемся их не замечать. Поэтому я люблю кофейни — там все на виду.

Мы медитируем не для того, чтобы ловить идеи. Мы просто увеличиваем пространство своего сознания и выходим свежими, полными энергии, готовыми идти и теперь уже ловить идеи.

Самое главное в медитации — ты становишься ближе к своей подлинной сути.

Если вы следуете своей идее, то непременно получите подсказку, в каком направлении двигаться.

Вот что самое ужасное в современном мире: люди думают, что герои телевизионных новостей умирают без боли и без крови.

Художник пишет картину, и никто не предъявляет к нему претензий — есть только он и картина. Мне кажется, так должно быть и с режиссерами.

Нельзя управлять тем, что находится вне тебя. Вне твоей досягаемости. Но можно погрузиться в работу и сделать всё, что от тебя зависит.

Идеи — это вообще лучшее, что может с нами случиться.

Господи, как же трудно жилось Эйнштейну — кругом столько идиотов.

Я не очень люблю трупы, но текстура распадающейся ткани просто удивительна.

Музыку тоже сложно понять рационально. Большинство слушателей воспринимают музыку через эмоции и согласятся с тем, что она абстрактна. Вряд ли кто-то возьмется переводить музыку на язык слов — тут нужно просто слушать.

Кинематограф — это язык. С его помощью можно говорить о больших, абстрактных вещах.

Фильм должен жить своей жизнью. Абсурдно, если режиссёр вынужден использовать слова, чтобы объяснить, о чём его картина.

Зло существовало всегда, но оно было сбалансировано с добром, когда жизнь текла медленнее. А теперь масс-медиа вывалили на людей столько, что те уже не справляются.

Я — гений, а у каждого гения бывают свои странности. Я, например, люблю смотреть на дым крематория.

Мы окрашиваем себя в наших воспоминаниях в радужный цвет. Мы представляем себе, как в прошлом ведём себя лучше, принимаем более удачные решения, лучше ладим с людьми и больше положенного ставим себе в заслугу. Мы приукрашиваем себя, как ненормальные, и можем потом двигаться вперёд и продолжать жить. А правдивые воспоминания, скорее всего, просто вогнали бы нас в депрессию.

Если человек любуется на копию картины, разве у него в душе возникают поддельные чувства?

У моего деда был доходный дом, с квартирками без кухонь. Один жилец жарил себе яичницу на утюге. И откручивал каждый вечер антенну с машины, чтобы ее не сломали. Я чувствовал страх, разлитый в воздухе. Он стал прекрасным горючим для будущего огня.

Мне хочется, чтобы мои фильмы выходили на экраны, а не самому выходить в свет. Я думаю, не следует слишком интересоваться судьбой своих картин. Это похоже на школьную жизнь ваших детей. Вы должны позволить им решать за себя, не извиняться за них, совать десять баксов, поддерживать при случае, и говорить, чтобы не дружили с вон той девчонкой. Потом отправлять их из дому и заниматься своими делами.

Кинематограф рассказывает истории. Он придумывает мир, конструирует опыт, который люди не смогли бы пережить, не посмотрев этот фильм.

В кинотеатрах слишком много болтовни. И никудышная, убогая картинка. Как там можно что-нибудь почувствовать?

Все религии, словно реки, неминуемо стремятся к одному океану.

Не знаю, почему, но меня всегда завораживает момент, когда в кинозале начинает гаснуть свет. Наступает тишина, а затем занавес — должно быть, красный — медленно раздвигается. И открывает дверь в иной мир.

Если ваше сознание подобно мячику для гольфа, из любой книги вы возьмете мыслей не больше этого мячика, а глядя в окно — увидите мир точно с такой же мячик. Вы просыпаетесь и проживаете очередной день, включаясь в жизнь через этот мячик, и радость, испытанная вами, также помещается в него.

Я не понимаю политику. Не понимаю самой идеи двух сторон. Мне кажется, что хотя бы что-нибудь хорошее, как и что-нибудь плохое, должно быть в каждой из них. И хотя всегда есть середина, на нее как будто не обращают внимания. Наблюдать за этим очень утомительно — такое чувство, что мы не движемся вперед.

Хорошо, когда художник знает, что такое конфликт и стресс. Это богатый источник идей. Но я убежден, что творить в состоянии стресса невозможно. Стресс подавляет творчество.

Сахар делает меня счастливым и вдохновляет. У меня тяжелая сахарная зависимость. Я называю его «гранулированное счастье».

Мы похожи на лампочки. Когда внутри разливается блаженство, оно сродни свету и освещает всё, что нас окружает.

Чем ярче наш внутренний свет, тем сильнее он греет нас и дарит блаженство.

Кинематограф сродни музыке, он может быть совершенно абстрактным. Однако если зритель силится объяснить его, выстраивая логические цепочки из слов, у него это едва ли получится, и все, что он почувствует, это разочарование. Лучше просто прислушаться к тому, что происходит внутри вас, и объяснение родится само... На самом деле мы понимаем гораздо больше, чем нам кажется.

Музыка должна быть частью фильма, которая улучшает его. Нельзя просто взять и вставить любую мелодию, даже самую любимую композицию, думая, что она обязательно подойдет.

Для меня загадка, почему люди требуют от искусства осмысленности, при этом осознавая, что в самой жизни смысла как такового нет.

Мы тратим так много времени на бесполезные вещи! Стоит просто добавить медитацию в свое ежедневное расписание, и вы удивитесь, как органично она его дополняет.

Свет может ощутимо изменить восприятие фильма, а иногда и характера героев. Мне нравится, когда люди выходят из темноты.

Нужно быть настоящим монахом. Но я не всегда осознаю это: во мне есть слабости, и они заставляют меня лететь на огонь.

Надо постоянно быть наготове: иногда самые случайные события оказываются недостающими частями ребуса.

Идея дает тебе первый импульс, а затем начинается процесс действия и противодействия. Для меня это как строить и разрушать. Благодаря разрушению высвобождаются элементы, которые становятся фундаментом для следующего строительства.