Цитаты на тему «актерство»

Когда дело доходит до создания характера, мне нравится эта работа. Я использовал много боли для понимания, что будет. Во-первых, это лучше для шоу, а, во-вторых, лучше для меня, как для играющего роль актера. И мне нравилось играть этого парня, который был груб с людьми. В нем есть ярость, потому что он был очень могущественным на своей Земле, но здесь он стал тем, кто пока не в состоянии защитить самого важного для него человека. И это определяет все для него.

— Вы можете сказать, что вам везет с партнерами?
— Я избалована партнерами! Мне интересно работать со многими людьми, а с теми, с кем не интересно, я не работаю. Это же как в любви, на уровне химии: либо подошел тебе запах, взгляд, прикосновение, либо нет.

Любой актер вам скажет, что когда вы получаете шанс, да даже не шанс, а задачу сыграть противоположенные роли, или подойти с двух разных сторон, или сыграть на двух разных уровнях — это реально доставляет удовольствие. Плюс к этому, я всегда относился к роли Гаррисона Уэллса не как Гаррисон Уэллс, для меня более привлекательный был подход в качестве Обратного Флэша. Аналогичный подход и у самого Гаррисона к своей личности, отсюда и получается Обратный Флэш. В моей роли есть такие моменты, что если люди когда-нибудь будут их пересматривать (Боже, я не знаю, зачем они будут это делать!), они увидят, что Гаррисон Уэллс полностью спалился. Снимает очки и фактически говорит: «Вы только приглядитесь». Это совсем не случайность, что я протираю очки, а что-то вроде: «Ага, ага, продолжай рассказывать мне о том, кто убил твою мать. Ага». И в сериале что-то подобное.
Играть это — одно удовольствие. Вы играете не одного персонажа, а двух. И одного из них вы прячете до определенного момента. Насколько вообще реален Гаррисон Уэллс? Есть много секретов игры. И здорово, что всё это уже было придумано ребятами поумнее меня.

Моя татуировка прикрывает шрам. В детстве мне вырезали родимое пятно, а тридцать лет назад не умели делать аккуратные швы. И мне не понравилось, когда после очередного моего приезда на «Кинотавр» в прессе написали, что у Гришаевой шрам на спине, потому что она сделала липосакцию. Шов у меня, между прочим, под лопаткой! Вот я и решила прикрыть это место татушкой, красивой веточкой сакуры.

Все великие артисты обязаны своей славой своему умению пародировать естественные человеческие чувства — страх, жалость, любовь.

– Вообще всё меняется. Сейчас все прибегают на репетиции за пять минут до начала, а надо еще поболтать, покурить, вспомнить текст, раскачаться. А я уже давно сижу: одетая, загримированная. Это все не на пользу делу. Да и в самом театре жизнь остановилась. Зайдешь посреди дня – тишина… Никого! Я помню времена, когда все собирались компаниями, выезжали за город, выпивали, шашлыки жарили. Было интересно. А сейчас каждый сидит в своем углу или халтурит на стороне. Кто-нибудь мимо пробежит: «Как здоровье?» – и бежит дальше, не дожидаясь ответа.
– Ну, к вам хотя бы прислушиваются как к ветерану?
– Сейчас никто ни к кому не прислушивается и ни с кем не советуется. Все уверены, что всё сами знают. Поэтому я не лезу. Но иногда предлагаю: «Ребята, давайте собираться! Встречаться. Ну, давайте устроим блины! Приходите ко мне. Хотя бы поговорим друг с другом!..» Нет. Не до разговоров. Я не хочу показаться ворчащей старухой, мол, «в наше время!..». Но ведь мы действительно жили интереснее!

Чем меньше вы знаете об актёре, тем легче вам поверить тому персонажу, которого он играет, вот одна из формул успеха.

Птицы дерутся, как актрисы из-за ролей. Актриса хвастала безумным успехом у аудитории. Она говорила: «Меня рвали на части!». Я спросила: «А где вы выступали?». Она гордо ответила: «В психиатрической клинике».

Не будьте естественны, — говорил он актерам. — На сцене не место этому. Здесь всё — притворство. Но извольте казаться естественными.

— Вы весь в своих мыслях, вы слишком много думаете.
— Я в этом сомневаюсь.
— Нет-нет-нет, вы не связаны ни с одной частью тела, в вас нет напряженности, а эта сцена — борьба, это гонка. И потом вы читаете её горизонтально, не бойтесь изучить вертикальное. И не учите слова — пусть слова учат вас.
— Может, просто переспать с продюсером?

Он жизнь и сцену никогда не различал
Играл везде, играл, играл, играл...
В конце концов он так красиво умирал,
Что первой помощи ему никто не оказал.

Я всегда хотела играть женщин-супергероев. Это беспроигрышная роль: женщины хотят ими быть, а мужчины хотят их трахнуть.

Весь мир — театр, мы все — актеры поневоле,
Всесильная Судьба распределяет роли,
И небеса следят за нашею игрой!

Мы весело шутили — мы были хорошими актерами, умели делать хорошую мину при плохой игре.

Но не слушайте того, кто скажет вам, что быть актером — тяжелая работа. Тяжелая работа — это вкалывать на фабрике 20 лет. Или ходить день за днем на работу, которую вы терпеть не можете.

Самые лучшие актеры, конечно, у Диснея. Плохого актера он просто стирает.

Для тебя нет разницы между правдой и выдумкой. Ты всегда играешь. Эта привычка — твоя вторая натура. Ты играешь, когда принимаешь гостей. Ты играешь перед слугами, перед отцом, передо мной. Ты не существуешь. Ты — это только бесчисленные роли, которые ты исполняла. Я часто спрашиваю себя: была ли ты когда-нибудь сама собой или с самого начала служила лишь средством воплощения в жизнь тех персонажей, которых ты изображала. Когда ты заходишь в пустую комнату, мне иногда хочется внезапно распахнуть дверь туда, но я ни разу не решился на это — боюсь, что никого там не найду.

Актерская игра — это не слова. Холи Хантер не сказала в «Пианино» ни слова и получила Оскара.

Нет у меня никакой особой техники игры. И я даже никогда не верил в подобные вещи. В актерстве нет правил, я играю на чистых инстинктах.

Про актерское мастерство я знаю очень мало. Зато я необычайно одаренный притворщик.

Да лучше я буду рулить в Болливуде, чем делать мелкие, никчемные роли в Голливуде.

Театр делает тебя скромнее, он спускает тебя с голливудских небес на конкретную небольшую сцену, где ты не красуешься, а вживую работаешь для зрителей.

Мне очень нравятся маленькие роли. Это всегда хорошая возможность что-то маленькое превратить в большое. Даже если ты только подносишь кофе.

Я слышал от некоторых писателей: без сигареты не могу написать ни строчки, даже вообразить не могу, как работал бы без курева. Курить глупо. Играть курение не помогает. Но работа актера очень нервная. Я слышал, что бейсболисты иногда тайком смываются в даг-аут выкурить сигарету. Съемки в этом смысле похожи на бейсбол. Вот почему мне нравится что-то держать в руке, понимаете? Сигарета нужна, чтобы занять руки, чтобы сохранить выдержку. Так уж действует никотин — он расслабляет.

Все всегда говорили, что играть злодея  — круто. Так вот, когда моя героиня была отрицательной, мне было не до веселья. Еще никогда я с таким удовольствием не прощалась с персонажем. Это боль эмоциональная и физическая  — знаете, насколько тяжелый парик приходится носить? А как туго затягивают корсет?

Разница между «звездой и настоящим актером в том, что «звезда» скажет: «Как можно переделать сценарий, так, чтобы он подходил для меня?», а актер думает о том, как бы измениться так, чтобы подходить под сценарий.

Мне тогда многие говорили: «Ну, в твоем возрасте я тоже хотел стать актером». А я отвечал: «Нет, не хотел. Ты, наверное, хотел быть богатым и знаменитым, а если бы захотел стать актером — стал бы». Быть актером — это как гомосексуализм или вроде того: у тебя просто нет выбора.

Лучший совет по поводу актерской игры как-то дал мне Джон Уэйн. Помню он сказал тогда: « Говори медленно, тихо и не слишком много.

Игра в кино покрывает индустрию, а вот игра в театре ее изобличает.

Для начала я выбираю классные роли, если таких нет, то мой выбор падет на что-то среднее, ну а если и тут не повезет, то милости прошу! Я выберу то, за что мне будут платить.

Такова жизнь любого актера. Ты скользишь по волнам новой картины, иногда захлебываешься, иногда паришь на гребне волны.

Всё, с меня хватит Борна. Разве что мюзикл — на это я согласен. Ну или порно. Борну необходимо какое-то жанровое разнообразие.

Актёрство — это смесь везения и намерения. Мне повезло.

Из всех статей о себе, что я когда-либо читал, мне больше всего нравится та, где меня называют кинематографическим эквивалентом спама. Не знаю, что они имели в виду, но звучит ништяк.

Я не отношусь к актерской игре как к работе, для меня это не работа, а возможность увлекательно провести время, ведь готовясь к роли, узнаешь столько нового и интересного! А когда выходишь на съемочную площадку, превращаешься в ребенка. Те, кто называет актерскую игру работой, не понимают ее сущности.

Актеру нельзя зажиматься. Нормальные люди ставят себе рамки: вот это — можно, вот это — перебор. Актер на это права не имеет.

Каждая актриса иногда чувствует себя проституткой.

— Вы до сих пор не уверены в себе как в актере? Сыграв столько прекрасных ролей и прославившись на всю огромную страну?..
— Я считаю, что любой нормальный актер всегда не до конца в себе уверен. Наша профессия — это испытание. И большое счастье, если ты это испытание выдерживаешь.

— Вам кого проще играть: Самохвалова из «Служебного романа», Мерзляева из «О бедном гусаре замолвите слово» или Бузыкина в «Осеннем марафоне»? Где вы? Вы ближе где?
— Всюду!
— Вы всюду? Значит Воланд из «Мастера и Маргариты»?
— Да!

Одна из самых главных задача нашей профессии – умение быть разным и в то же время быть похожим на себя. То сеть вкладывать своё сердце, свой ум. Счастливый случай послал мне профессию, которая помогает быть не только самим собой. Моя профессия – любить! Я не представляю себя без любви. Без любви в самом высоком значении этого слова в нашем деле невозможно.