Цитаты на тему «воспоминания»

Память…
Сундучок с улыбками, встречами…
Ты помнишь: растили крылья и в счастье падали…
А самые сильные чувства – опять не замечены,
и счастье опять не попало на фотографии.
Когда хорошо, мы не лезем в сумку за камерой:
смеемся, болтаем, молчим, тепло обнимаемся.
Не думаем ни о чем и снова летаем!
Фиксировать время некогда, как и печалиться.
Эти вспышки тепла и света останутся в памяти,
но оценим мы их зачастую, увы, постфактум.

Существуют грехи или (назовем их так, как называет их мир) дурные воспоминания, которые человек стремится забыть, запрятать в самые дальние тайники души — однако, скрываясь там, они ожидают своего часа. Он может заставить память о них поблекнуть, может забросить их, как если бы их не существовало, и почти убедить себя, что их не было вовсе или, по крайней мере, что они были совсем иными. Но одно случайное слово внезапно пробудит их, и они явятся перед ним при самых неожиданных обстоятельствах, в видении или во сне, или в минуты, когда тимпан и арфа веселят его душу, или в безмятежной прохладе серебристо-ясного вечера, иль посреди полночного пира, когда он разгорячен вином. И это видение не обрушится на него во гневе, не причинит оскорбленья, не будет мстить ему, отторгая от живущих, нет, оно предстанет в одеянии горести, в саване прошлого, безмолвным и отчужденным укором.

Ибо именно чувством изгнанника следует назвать то состояние незаполненности, в каком мы постоянно пребывали, то отчетливо ощущаемое, безрассудное желание повернуть время вспять или, наоборот, ускорить его бег, все эти обжигающие стрелы воспоминаний.

Искренние сожаления порой являются своеобразной компенсацией былого злодеяния. Но что будет, если мрачные тайны неожиданно вновь заявят о себе и не отступят?

Именно об этом доктор и хочет с ней теперь поговорить — о том, что она увидела в то утро. Он объясняет: если не проговорить всё — особенно всё то, что она тогда увидела, — ей будет куда тяжелее пережить это горе. Память, говорит доктор, это как шрапнель в ноге у Эрнеста, проговорить — значит вытащить её, иначе нога будет гноиться и нарывать. <...> Её обложили со всех сторон: «Говори! Говори! Говори!» Словно воспоминания — это зверь и его можно выгнать из норы.

Он болен, это точно, но его болезнь — не вирусная инфекция и не фантомная лихорадка. Его отравили собственные воспоминания.

Девяностые — это было очень тяжёлое время, но сейчас люди с ума сошли по девяностым. Не так давно в «Фейсбуке» все выкладывали фотки и писали: «Не очерняйте это время! Было здорово!» Да, было здорово, потому что это было детство. А любое детство — это очень круто, даже самое тяжёлое. Чем тяжелее детство, тем прикольнее воспоминания о нём.

Время пришло, а человека нет. Остались воспоминания, главный ингредиент человеческой судьбы...

Воспоминания беззащитны перед нашим желанием нравиться.

Как много наша память бережёт
Воспоминаний – ярких и поблёкших.
Их не стереть, огонь их не сожжёт,
Не выкинуть, сказав, что срок истёкший. Зачем же прошлое опять приходит к нам:
Во сне и наяву – слова, поступки, лица.
А ты пойми – ведь жизнь всего одна,
Попробуй в ней хоть раз не ошибиться. А есть желание сравнить – так и сравни,
Что ты имел и чем сейчас владеешь.
Что испытал, что пережил и ощутил –
Иначе остального не оценишь.

Мы возвращаемся в то место и в то время, благодаря нашим воспоминаниям.

Grafias por nuestra eternidad...

Воспоминания....
Знаете иногда есть такое чувство дежавю.
Некоторые говорят, что это просто мозг так воспринимает ситуацию, как будто она уже была.
Кто-то считает, что это помутнение рассудка.
Лично я придерживаюсь одного мнения.
Я где-то слышал, что как только мы родились, перед первым нашим криком, в нашей голове пронеслась вся наша жизнь от рождения до смерти. И вроде бы мы уже должны знать, что с нами будет, ведь мы это уже видели... но всегда есть одно НО.... Тогда мы были настолько маленькими, что наш мозг никак не мог воспринимать то, что происходит вокруг нас, соответственно мы не смогли бы это запомнить. Поэтому иногда в нашем сознании свкакивают отрывки воспоминаний, отрывки нашей жизни, отрывки.... лишь часть всего этого.... Хотя кто знает, может наш мозг хочет защитить нас... но от чего?

У всех у нас в сердце есть уголочек, а может даже целая кладовая для симпатии всей их жизни. где бережно хранятся воспоминания-фотографии, чемоданы слов и килограммы слез.

Как же хорошо, что душа надолго сохраняет любовь в наших сердцах к тому, чего уже нет!

Тик-так…
Образовало время новый такт…
Случайная бемоль и два диеза…
На ночь возьму антракт,
Играя жизни пьесу… Ворвется первой скрипкой день,
А вечером звучит виолончель,
Пока не оборвутся жизни струны!
Воспоминанье: скрип качель…
…сменило колесо фортуны. Из детства раздается плачь,
И слезы скрипки — это канифоль!
Безжалостный смычок-палач
Уже исполнил в этой пьесе…
Свою роль… И эта боль…
Она звучит мольбой!
Пока мурлычет старый патефон,
Я в мыслях все еще с тобой,
И жду звонка, в руке сжимая...
Телефон…

— Разница между маленькой девочкой с фотографии и большой-той, что смотрит на прошлую себя, не так уж велика. Нашла пять отличий:
1) Смешные косички вместо суперукладки.
2) Беззаботная улыбка (куда она исчезла?)
3) Клубничная жвачка во рту.
4) Детский блеск с запахом карамели, а не помада Chanel.
5) Забавный блокнот с принцессой, а не дорогой ежедневник, хрянящий только ненужные телефоны и забытые дела.
Блокнотик где-то потерялся. Жвачка пропала с прилавков...
— А девочка?
— Осталась только на фотографиях...

Человеческие существа часто вспоминают неприятные моменты.

Все логично: тем туже кольца, тем меньше пульса.
Я теперь с тоской вспоминаю время, когда при встрече
Я могла улыбчиво говорить тебе: «Не сутулься»,
Расправляя твои насупившиеся плечи...

Если очень хорошо, изо всех сил постараться, можно вызвать из прошлого любые воспоминания. Всё, что с тобой в жизни случилось. Всё, что сама считала давно забытым. Только настройся на правильный ритм, оно тут же — раз! — и выскакивает. Из глубины памяти — прямо тебе в мозги.

Что в имени тебе моём?
Оно умрёт, как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальний,
Как звук ночной в лесу глухом. Оно на памятном листке
Оставит мёртвый след, подобный
Узору надписи надгробной
На непонятном языке. Что в нём? Забытое давно
В волненьях новых и мятежных,
Твоей душе не даст оно
Воспоминаний чистых, нежных. Но в день печали, в тишине,
Произнеси его тоскуя;
Скажи: есть память обо мне,
Есть в мире сердце, где живу я...

Порой я с головой погружаюсь в мир воспоминаний, ласкающий меня колкими шипами хрупкой, иссохшей розы по чувствительным местам моей ноющей души. И я не могу остановить горьких слез потери, сдержать истошного внутреннего стона и пережить это состояние с достоинством, продолжая падать в бездну безумия и отчаяния с невероятной скоростью, без возможности остановить адскую воронку, затягивающую в прошлое так стремительно и бесповоротно.

Сколько мы знакомы... год... два... пять... десять... не важно, у меня стойкое ощущение, что знакомы мы с тобой всю жизнь! А помнишь сколько было бесонных ночей... помнишь? Сколько мы провели времени вместе... вдвоем... Едва касаясь друг друга губами сходили с ума... Конечно ты это помнишь... ты сам говорил, что помнишь... Почему я вспомнила это сейчас, именно сегодня?... Не знаю, просто, пока я ждала тебя, сегодня, по моему телу пробежала мелкая дрожь и остановилась в коленках, которые придательски подкашивались, а сердце набирало бешенные обороты... ты улыбнулся, как и прежде... и я снова попала в плен твоих глаз... ты сиял... сиял как солнце... нет, даже ярче... а я... я понимала, что все это ненадолго... скоро опять разлука и шаблонные фразы, типа: «Скучаю», «Хочу увидеться» и «Приезжай скорей»... А знаешь, что самое забавное и грустное одновременно, во всем этом? То что мы усиленно пытаемся жить каждый своей жизнью... пытаемя завести какие-то отношения... но все это расспадается как только мы находимся ближе растояния вытянутой руки друг к другу... все принципы и моральные устои летят к чертям... Может нам и вовсе не встречаться?! но нет... не плучается... все равно срываемся... все равно все по кругу... все равно...

Так и оказался Генерал на острове, населенном небольшим числом родственников и бесчисленным множеством, сонмом теней, никогда его не покидавших. Тени жили, разговаривали, смеялись, плакали, жаловались, докладывали, просили совета, получали указания, появлялись в памяти неожиданно и так же внезапно исчезали, чтобы появиться когда-то вновь. Тени никогда не умирали. Вернее, они жили до тех пор, пока был жив Генерал, и не имело значения, что там, за пределами острова, они уже не существовали.
Мир теней удивительным образом становился все объемнее, ярче, многообразнее, и Старик с удовольствием погружался в него. Злоба и зависть там не жалили, а радость по-прежнему заставляла чаще биться сердце, своя и чужая глупость не казалась столь обидной, неудачи печалили, но не повергали в уныние.
К правде, к тому, что было, примешивалось то, что могло или должно было бы быть, связывались порванные нити, развивалось оборвавшееся действие, уходили от недоброй судьбы люди. В конечном же счете все возвращалось к одному и тому же: к острову в океане темноты, где мокли невидимые голые березы, стучали по крыше ледяные крупинки, горела над столом лампа в платочке горошком.

Я боялся подойти к тебе в этот вечер. Холодные, ледяные глаза даже на закате проверяли на прочность мои нервы. Разбитый бокал и запах мартини в комнате. Ты превратила СПИД для себя в новую цель. Попытку попробовать всё. Почувствовать запах настоящей свободы и легко уйти из этого мира. Ты была счастлива, по-настоящему счастлива, когда узнала диагноз...
Мы так привыкли за эти месяцы беззаботного существования к нашему диагнозу. Секс на крыше, бутылки, летящие вниз, вкус твоего тела я мог чувствовать всегда... всегда...
Сегодня я так и не смог к тебе подойти... Сегодня узнал то, что не нужно было знать тебе... «Ты знаешь? Мы не больны»... За что ты теперь меня ненавидишь?

— Помните… — повторил он, и от звука его голоса, словно по волшебству, рухнули голые стены конторы и все эти годы куда-то ушли, и они, Скарлетт и Эшли, снова ехали верхом по сельским проселкам той далекой, давно минувшей весной. Он все говорил и крепче сжимал ее руку, и в голосе его звучала грусть и колдовские чары старых, полузабытых песен. Скарлетт слышала веселое позвякивание уздечки, когда они ехали под кизиловыми деревьями на пикник к Тарлтонам, слышала свой беззаботный смех, видела, как солнце блестит на золотистых, отливающих серебром волосах Эшли, любовалась горделивой грацией, с какой он сидит в седле. В голосе его звучала музыка — музыка скрипок и банджо; под эти звуки они танцевали тогда в белом доме, которого больше нет. Где-то вдали, в темных болотах, кричали опоссумы под холодной осенней луной, а на рождество от чаш, увитых остролистом, пахло ромовым пуншем и кругом сияли улыбками лица черных слуг и белых господ. И друзья былых дней, смеясь, вдруг собрались вокруг, словно и не лежали в могилах уже многие годы.

Воспоминания украшают жизнь, но только способность забывать делает ее возможной.

Сквозь тишину с улицы доносится тихий стук, словно в комнату пыталось пробраться нечто серое, безутешное, бесформенное, нечто более печальное, чем сама печаль... Какое-то далёкое, безликое воспоминание, бесконечная волна, которая, прихлынув, хочет отнять и похоронить то, что куда-то выплеснула на маленький остров и забыла на нём, — крупицу человека, света, мысли.

Когда говоришь «летние каникулы», думаешь о замечательном времени года, где можно обогатиться хорошими воспоминаниями. Но когда становишься взрослым, понимаешь, что в памяти странно засели лишь какие-то мероприятия и обычная бессмысленная повседневность.
В общем, то, что помечено как «обычный день». И для тех, кто так и живёт, это действительно может быть захватывающе.
Любовные истории, отношения, даже просто вкусная еда. Самые обычные вещи, если взглянуть со стороны, нечто совершенно естественное. Но именно они могут послужить толчком, побуждающим изменить свою жизнь. Потому вы и увидели эту небольшую коллекцию коротких воспоминаний.

Маленький, я никогда нигде не забывал свои игрушки, не разбирал розетку, не засыпал в обнимку с родителями, когда пугают ночные призраки. Я не видел шумных дней рождения, когда мама разрезает большой-большой торт, взрослые шумно говорят о своем, пока маленькие и оттого ещё более шумные ползают на четвереньках под столом, играя в прятки. У меня не было любимой сказки перед сном, любимой книжки, любимого папы. Всё как-то мимо. Но и никакого чувства ущербности не было, только сожаление. Всё сам купил себе. Поздно, но купил. Даже машинки, так похожие на настоящие. И настоящую машину тоже. Ничего никому не доказывая.

Воспоминания умеют причинять боль. Боль, разъедающую, словно трупные черви плоть. Боль, которая проникает внутрь пронизанного страхом сердца, и выворачивает его наизнанку. Страх, который сжимал это самое сердце, и заставлял чувствовать пик нервозного адреналина с примесью безысходной атараксией собственного ничтожества. Наркотические галлюцинации, которые знакомые лишь тем, кто чувствовала всем своим нутром неподдельное опьянение: алкоголем, никотином, наркотой, страстью. Мираж, словно пелена обволакивающий все инстинкты самосохранения, когда чувствуешь сильные руки на талии. Слова, которыми упиваешься до такой степени, что начинаешь чувствовать первые позывы тошноты. Ложь, в которую веришь, как в последний раз позволяя гладить себя между ног, а после ноешь, скребешь когтями по телу от ломки по телу тому, кто трахал тебя словно самую грязную из всех существующих **ядей.

Хорошо, что чужие воспоминанья
вмешиваются в твои. Хорошо, что
некоторые из этих фигур тебе
кажутся посторонними. Их присутствие намекает
на другие событья, на другой вариант судьбы —
возможно, не лучший, но безусловно
тобою упущенный.

Как трогательны бывают воспоминания о воспоминаниях!

В ворохе цветных воспоминаний
Потерялись искренние чувства.
На деревьях и на сердце пусто:
Ни любви, ни от неё страданий. Не нахлынет нежность от касаний
Губ, что зажигали поцелуем.
Мы не любим больше, не ревнуем
И не шепчем имя утром ранним. И не дрогнет голос в разговоре,
Словом ласковым не тронет душу.
На одной шестой частице суши
Высохло когда-то наше море. Без упрёков, боли и обмана
Утекло по каплям всё, что было.
Временем неслышно растворило
Словно ветром полосу тумана...

Дней осенних прозябанье.
Солнце прячется в тумане,
Мелкий дождик сеет,
Пасмурно и мрачно,
И камин не греет
В комнате невзрачной. Окна, дверь прикрыл от стужи
И не выхожу наружу.
Примостился с краю
У огня камина
И перебираю
Прошлых лет кручины. А воспоминаний — кучи!
Я сгребаю их, как сучья,
К печке ворохами,

Нельзя позволять себе воспоминания, которые превышают наши возможности.

Память дороже целого мира. Солнце наших воспоминаний не зайдет никогда.

От рассвета до заката воспоминания о тебе не покидают меня. Почему моя рука ищет твою? Была ли ты когда-нибудь моей? Скажи, скажи, скажи...

– Так чем отморожение наших задниц поможет вернуть воспоминания?
– Это замедлит твоё сердцебиение, и приведёт тебя в состояние подобное трансу.
– Как гипноз.
– Регрессивный гипноз.

Воспоминания — это очень условно.