Цитаты на тему «Рим»

Покуда Колизей неколебим,
Великий Рим стоит неколебимо,
Но рухни Колизей — и рухнет Рим,
И рухнет мир, когда не станет Рима.

В Риме нет сирот, у них у всех есть папа.

Я принял Рим кирпичным, а оставляю его мраморным.

Рим — это город-река. Мимо тебя одновременно проносится прошлое, настоящее и будущее.

Если бы Ромула и Рема воспитала не волчица, а кошка, Рим был бы совсем другим…

Спросят сперва про ценз (про нравы – после всего лишь):
Сколько имеет рабов да сколько земельных угодий,
Сколько съедает он блюд за столом и какого размера?
Рим доверяет тому, кто хранит в ларце своём деньги:
Больше монет – больше веры.

Паровозики на наших вечеринках лучшие в Риме. Потому что они никуда не едут.

Колокольный звон над Римом
кажется неутомимым, -
все неистовей прилив
волн, идущих на прорыв.
Но внезапно миг настанет.
Он иссякнет, он устанет,
остановится, остынет,
как вода, куда-то схлынет,
и откатится куда-то
гул последнего раската, -
в землю или в небеса? И возникнут из потопа
Рим, Италия, Европа,
малые пространства суши -
человеческие души,
их движения, их трепет,
женский плач и детский лепет,
рев машин и шаг на месте,
шум воды и скрежет жести,
птичья ярмарка предместий,
милой жизни голоса.

Здесь же нарядов блеск превосходит силы, здесь тратят
Больше чем нужно, притом иногда – из чужого кармана;
Это здесь общий порок: у всех нас кичливая бедность.
Много тут что говорить? На всё-то в Риме цена есть:
Сколько заплатишь, чтоб Косса приветствовать как-нибудь лично,
Чтоб на тебя Вейентон взглянул, и рта не раскрывши!
Бреется тот, а этот стрижёт волоса у любимца;
Праздничный полон лепёшками дом; бери, но – за плату:
Мы ведь, клиенты, должны платить своего рода подать
Даже нарядным рабам, умножая их сбереженья.

Религии бывают разные. Одни восхваляют жизнь, другие отказывают в грешных удовольствиях. Рим — это большая опера. Простой путь к добродетели начертан на сверхъестественной карте.

Пусть будет Рим размыт волнами Тибра!
Пусть рухнет свод воздвигнутой державы!
Мой дом отныне здесь. Все царства — прах.
Земля — навоз; равно дает он пищу
Скотам и людям. Но величье жизни — в любви.

Римляне не отсоединяли себя от тел.
Тело – не временное
пристанище духа,
но дух и есть.
Для христиан тело – не я,
для буддистов, арабов тоже,
для римлян тело рассказывает, кто ты.
Ты то,
что ты делаешь с телом своим.
Христиане зашорили себе взгляд,
мы боимся видеть тела,
мы не хотим до конца понимать,
кто мы,
римляне – нет.
Они разбирали тело,
рисуя портрет души.

Правила поведения за рулём в Риме простые: никогда не оглядывайся, никогда не смотри по сторонам и, главное, ни в коем случае не медли — просто жми на газ и молись.

Излишества погубили Римскую империю. Вот, к примеру, кондиционеры. Из-за кондиционеров окна были закрыты; никто не услышал, как приближаются варвары.

Порой эта дегустация Рима походит на духовное обжорство, на чревоугодие, приводящее к пресыщению. На самом деле это хуже обычного обжорства: там отделываешься отравлением желудка, здесь — отравлением всего существования.

География Рима — как биография каждого.

Римляне тревожат богов. Они жгут леса, они забирают то, что принадлежит нам: жён, детей, землю. Римляне говорят, что помогают нам и защищают нас. Они усыпляют нас сладкими речами. А когда мы просыпаемся, то понимаем, что нас обокрали.

Политикой Рима провозглашалось стремление к миру, но Рим неизменно вовлекался в войны, постоянно готовился к войне, проводил политику вмешательств и интервенций. Не было такого угла в мире, где какие-либо интересы Рима не оказались под мнимой или действительной угрозой. Если это были не интересы самого Рима, то значит его союзников. А если в этой точке мира не было союзников Рима, то их придумывали. Война всегда облачалась флером законности. Рим всегда был атакован злобными соседями, всегда боролся за выживание. Весь мир был населен толпами врагов, и это была очевидная обязанность Рима защититься от их бесспорно агрессивных замыслов.

Держи ухо востро в этом городе Папы. Рим, что красивая женщина — когда-нибудь тебя обманет.

Кровь требует крови. Мы жили и умирали по прихоти хозяев слишком долго. Я не хочу такой жизни. Не хочу видеть смерть своего брата, ради спорта. Не хочу, чтобы сердца вырывали из груди и лишали дыхания без причины. Я знаю, что не все вы хотели этого, но дело сделано. Сделано. Ваши жизни — теперь ваши. Проложите свой путь или идите с нами. И вместе мы заставим Рим задрожать!

Древние римляне поражений не боялись: как и другие великие империи, Рим подчас проигрывал битву за битвой, но в итоге побеждал в войне. Если империя не держит удар, это не империя.

В Риме даже пыль — историческая ценность!

После римских цезарей, после римских пап, настоящий Рим это фашизм, который одновременно и стар и нов, и он требует мирового признания.

Тень Рима огромна и ты умрешь под ней, кусок за куском, под рев толпы.

— Ты помнишь занятия в Пизе? Как Рималино запер профессора Деццо?
— Влетело ему.
— А ты нам полчаса читал лекцию о строении женского тела.
— От силы десять минут. И я во многом ошибался.
— Давай вернемся?
— В Пизу? В Рим?
— В то время...

Поднимайся, сын Рима! Ты нужен империи!

Сражайся за отца.
Сражайся за легион.
Сражайся за Рим.

Сегодня мы потеряли много хороших солдат и офицеров. Марий, ты доказал, что можешь командовать. Ты заслужил уважение солдат. Так возьми этот шлем и надень его. Легионеры, вот ваш новый центурион! Хорошо, хорошо... спокойно! Спокойно, парни. Так... вы знаете, чего ждать от этих... варваров. Они — раса бешеных, которые сражаются с нами, не жалея сил. Но они не знают, против чего сражаются... Рим — цивилизация! Рим — это порядок! Рим — это сила! И здесь... Мы! Есть! Рим!

Тем не менее, когда я вернулся и был всеми расспрошен, что хорошего в Риме, – как ты считаешь, можно ли было в ответ доложить, что из всех красот только и имеется в натуре, что бараны между руин и руины между баранов? Мне бы даже не поверили.

— По ту сторону моря живут великие племена. И городов там, как звезд на небе. Дальше за другими морями, есть другие города, где дома выстроены из дерева, из камня и даже из золота. И говорят в этих городах на разных наречиях и одежды носят разные.
— А ты какого племени?
— Я принадлежу к великому и древнему племени.
— И в каком оно городе?
— В Риме.
— В Риме? Никогда не слыхала. Здесь не было такого племени. А был в твоем племени какой-нибудь великий вождь, вроде повелителя Энкамъенды?
— Был и не один. Юлий Цезарь, Август, Адриан...
— И про них ничего не слыхала. Может, был кто поважнее? Вроде Чаксибчака или Хунакчилли?
— Таких точно не было. Думаю, что нет.
— Ты уж не меня не обижайся, но кажется, что твое племя не такое уж и великое.
— Да, может ты и права.

— Я выйду замуж и уеду в Феррару, а ты уедешь из Рима и мы больше не увидимся.
— Ты уже выходила замуж, а я уезжал из Рима и все же мы стоим лицом к лицу.

С помощью богов мы бьёмся за славу Рима. Но что это за слава?

— Римляне любят говорить, что «anni, amori e bicchieri di vino, nun se contano mai».
— «Годы, любовников и бокалы вина не нужно считать», — перевела Лаура.

Мы, Борджиа — и есть Рим!