Цитаты на тему «познавательные цитаты»

Я считаю, что футбол развивается только в том случае, если развивается атака. Причем атака – это не только дриблинг и обыгрыш. Все намного сложнее. Вся работа клуба должна быть направлена на воспитание и приобретение подходящих под атакующую философию игроков. Атакующий футбол – это в первую очередь игра смелых людей, физически и психологически крепких, которые способны действовать в такой манере на протяжении девяноста минут.

Существует два основных типа мизогинов, когда речь заходит о деньгах: «добрый кормилец», финансово стабильный, и «трагический герой», который видит себя невинной жертвой людской нечистоплотности и обладает долгим резюме безработицы и финансового хаоса, часто нуждается в поддержке партнера. <...> «Я тяжело работаю и приношу домой деньги, у меня стресс, я несу ответственность, поэтому я — главный, и я решаю». Это традиционная мужская позиция. В этом выражается степень психологического насилия, характерного для мизогина. Он знает, как использовать финансовые рычаги в качестве оружия для контроля над партнером.

Идеализация — это палка о двух концах. Она дает чудесное ощущение, которое льстит, но и одновременно скрывает от женщины то, что она обречена на провал. Невозможно все время находиться на пьедестале, на который тебя возводит мизогин, потому что у тебя нет права на ошибку. Если партнерша в плохом настроении или ведет себя так, как мизогину не нравится, он видит в этом ее несовершенство. Он нанял себе в подруги богиню, а она не соответствует должностному расписанию. Его презрение и разочарование по сути дает ему право на то, чтобы от проявлений любви перейти к критике, обвинениям и обидам.
Обычно мизогины разочаровываются уже в самом начале отношений. Однако поскольку любовные чувства и возбуждение все еще продолжаются, ярость быстро уходит на второй план. Даже если женщина испытывает шок, он представляет собой всего лишь одну фальшивую ноту в общей симфонии добрых чувств.
Сначала вспышки гнева у мизогина бывают редкими. Они не становятся нормой, пока между партнерами не возникают какие-либо обязательства, признание в любви, съезд, обручение, брак. И когда мизогин понимает, что жертва на крючке, ситуация быстро меняется.

К чему лишние слова? Двух слов довольно умному. Ad quod excessus verba? Duo verba satis callidus.

В 2000 году профессор Чалмерс Джонсон выпустил книгу «Отдача: цена и последствия американского империализма». Эта книга, которую первоначально успешно игнорировали, сделалась бестселлером через год после 11 сентября. Из книги: «Отдача — это означает, что нация пожинает посеянное, даже когда она не вполне знает или понимает, что именно она посеяла. Со всем своим богатством и могуществом США будут получать в обозримом будущем все ожидаемые формы отдачи, особенно террористические атаки против американцев, служащих или не служащих в армии, повсеместно в мире и в Соединенных Штатах».

Модерн — это вообще не очень приятная идеология — она многого требует от человека. Модерн, точно так же как и инквизиция, может привести иногда к чудовищным человеческим жертвам. <...> Вообще говоря, модерн любой — это идея, которая не несёт мир. Это идея, которая всегда раскалывает человечество на быстро прогрессирующее меньшинство и медленно отстающее большинство. <...> Модернизм Французской революции. Жестокое время, ничего не скажешь. И я не хотел бы жить в это жестокое время. И быть современником Робеспьера я бы не хотел. Но ничего не поделаешь — это лучшее и интересное время во французской истории. Потому что после этого настал Наполеон, который сломал нации хребет. И хребет этот отсутствует до сих пор, что и показал нам 1940 год. Французская история, как это ни печально, закончилась в 1793 году. Французы с этим, конечно, не согласятся, но французов здесь, я надеюсь, сейчас нет.

Грег Баррон и Идо Эрев в ходе ряда опытов установили, что люди склонны преуменьшать малую вероятность, если им самим приходится ее просчитывать, то есть если она не обозначена в цифрах. Представьте, что вы тянете шары из урны, в которой очень мало красных и много черных шаров, и вам нужно угадать, какого цвета шар вы сейчас вытащите; при этом вы не знаете точного соотношения красных и черных. Скорее всего, по вашей оценке, вероятность вытащить красный шар окажется ниже, чем она есть на самом деле. А вот если вам сказать, к примеру, что красных шаров — 3 процента, вы, наоборот, будете ошибаться, говоря «красный» чаще, чем нужно.

Вопреки «религии бедных», в ней обделены именно «бедные»; а Христос, сказавший: «Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Аз успокою вас», — на самом деле, когда они «подошли» — не подал им ничего, кроме камня. Кроме своих «притчей», вот видите ли... И кроме позументов; золота, нашивок митр пап, патриархов, митрополитов, архиереев, иереев... Обман народов, обман самой цивилизации тем, кто её же, эту новую европейскую цивилизацию и основал, так явен, так очевиден стал во всем XIX веке, что у Достоевского же вылилась другая содрогающая формула. Формулы этой нет у Маркса. И — оттого, что Маркс — узок, а Достоевский — бесконечен. Маркс дал только формулу борьбы, а не формулу победы. Он дал «сегодня» революции, а не «завтра» уже победной революции, которая овладела городом, царствами, землею. Он дал формулу «приступа», — «пролетарии всех стран — соединяйтесь», — «штурмующие колонны буржуазии — единитесь всемирно»... Но что же дальше? За штурмом? Победно знамена шумят…

Главнейшая дорога человеческого воспитания есть убеждение.

Православный христианин по рождению, агностик по убеждению, Элайас тем не менее любил рождественскую атмосферу: нарядные витрины, семейные сборища, подарки, но особенно предчувствие чудес. В детстве его любимым святым был Андрей Критский — не потому, что он превосходил прочих святых благочестием и добродетелями, но потому, что он сам был ходячим чудом. Немой от рождения, святой Андрей в семь лет неожиданно заговорил и начал изрекать истины, казалось бы, непостижимые для ребёнка его возраста. Маленький Элайас обожал эту историю и с особым удовольствием представлял, как поражены были взрослые, когда немой мальчик произнёс первые слова. Радовал его также тот факт, что святой вошёл в историю как пламенный проповедник и сочинитель церковных гимнов и канонов. Если тот, кто от рождения был обречён молчать, смог достичь всего этого, значит жизнь не такая уж безнадёжная штука, какой иногда кажется.

Любая революция, на мой взгляд, это катастрофа. Большая или маленькая... то, что случилось в 1917 году, это грандиозная была катастрофа. <...> Тут вот была озабоченность — что мы молодёжи расскажем, и юным школьникам и студентам, вот моё предложение — давайте мы им расскажем, что нечего там праздновать. Любая революция — это катастрофа, для которой не нужны никакие, честно говоря, на мой взгляд, объективные, как нас учили историки, предпосылки и так далее, нужен слабый правитель, нужно слабое правительство, нужны сильные оппозиционеры, бодрые, которые всегда найдутся, и мы революцию можем организовать всегда, потому что для любой ситуации, хоть для сегодняшней, всегда найдется огромное количество лозунгов и тезисов — «почему так дальше жить нельзя!», надо обязательно устроить революцию и всё будет здо?рово. И сейчас огромное количество молодёжи, в принципе, и не только молодёжи, верует в то, что вот если мы сейчас свергнем антинародный режим — вот тогда заживём. Это же и сейчас есть. И, если рассуждать о будущем, не дай Бог, что у нас появится слабый правитель когда-то, который всё отпустит на... «пусть расцветают сто цветов», и случится то, что случилось когда-то. Поэтому, чтобы нам не получить эту проблему лет через восемь-десять, по разным причинам, — надо проклясть революцию. Я предлагаю её проклясть!

Мне казалось, я обладаю достаточным умом и здравым смыслом, чтобы отделять оценку, которую давал мне Хоакин, от самооценки. Я полагала, мне удается терпеть равнодушие, граничащее с презрением, и сохранять нерушимое уважение к себе. Я подчинялась командам Хоакина, твердо веря, что могу исполнять эту роль без ущерба для той заповедной части своей природы, которая, я знала точно, заслуживает большего. Иного. Лучшего. В реальности все по-другому. Если кто-то показывает, как ты мало значишь, и ты не бросаешь его, то начинаешь незаметно для себя падать в собственных глазах. Ты не состоишь из отделений! Ты цельная личность! Все сказанное и сделанное по отношению к тебе затрагивает тебя целиком. Позволять обращаться с собой как с куском дерьма — не забавная игра и не дерзкий интеллектуальный эксперимент. Ты принимаешь такое обращение, поддерживаешь и привыкаешь думать, что заслужила его. Очень просто.

Я подчеркну, что имя Ленина с точки зрения экономики — «бренд, которому больше 95 лет» руководимое мной предприятие не только сохранило имя Совхоз им. Ленина, но и «приютило» несколько памятников Ленина по совхозу.

Невозможно ничего поменять, даже если бы я этого хотел. Мне кажется, в искусстве интересна только искренность. Условно: когда Спилберг делает «Челюсти» или «Индиану Джонса», то он, по-моему, максимально искренний авторский режиссер. А когда он делает «Список Шиндлера», то для меня это расчетливый, холодный человек, который выдавливает из меня слёзы всеми правдами и неправдами. И вот это, по-моему, абсолютно конъюнктурное кино. Если я буду пытаться специально в себе что-то изменить, это же сразу будет считываться как подделка.

Да будут благословенны те, которые идут для очищения Московского государства, а вы, изменники, будьте прокляты.

Прямая демократия и есть подлинная демократия, так как в ней выполняются и соблюдаются все основные нормы режима, основывающегося на изначальной логике самого этого термина. Непрямая, опосредованная, представительная демократия уже в самой своей идее несет определенное противоречие, искажение изначальной концепции, некую подмену народного волеизъявления системой посредников, узурпирующих власть народа под тем или иным предлогом.

Разговоры Ельцина и Горбачёва с Бушем показали, что у них не просто не было воли, — они были откровенными предателями! Откровенными предателями! Они вообще не любили свою страну! Вообще ни разу! <...> Вот эти разговоры показывают, что они настолько небережно и непатриотично относились к своей стране. <...> Им было просто на неё наплевать! Они докладывали президенту США о том, что они... Рапортовали: «Мы разрушили собственную страну!» На этом же пробы ставить негде! <...> Это было скотство! Это было откровенное предательство! <...> Нельзя, недопустимо ни при каких условиях, искать центр легитимности за пределами страны! Если ты обращаешься куда-то за пределы страны с целью получить одобрение, разрешение, понимание — ты уже стал на путь предательства!

Белоруссия... Когда закончится эта 20 лет текущая шизофрения с единым государством каким-нибудь членораздельным понятным людям и однозначным заключением, будет продолжаться это все. Эта шизофрения продолжается каждый день. Каждую неделю. И никто ничего не может сказать, что происходит в Белоруссии. Что происходит между Россией и Белоруссией. Кроме победных заявлений: все хорошо, мы идем к светлому будущему. Один раз уже пришли к светлому будущему. И пока будет эта неясность, это непонимание ни в Белоруссии, ни вокруг Белоруссии, ни в России, что это такое союзное государство и с чем его едят, и какое это имеет отношение к России и к ее будущему, к Белоруссии и ее будущему, — будет все это. И белорусские товарищи будут вилять в зависимости от того, как они будут понимать, куда дует ветер. Такой климат был создан за 20 лет в Белоруссии. При прямом участии России. Не только. Другие пользовались тем, что им позволяли делать. Политика не делается на ютубах. Политика — это совсем не умение говорить. Политика — это умение слушать. А еще политика — это умение думать и умение делать. У меня крайне негативное отношение к предателям разных форм, видов. Потому что я считаю, что это — высшая степень деградации человека. Предатель не бывает один раз. Предав один раз,. человек будет предавать всегда. Я вполне ожидаю, что фашистские идеи в прямом смысле слова, методы и все прочее сегодня переживут свою реинкарнацию. Потому что с помощью этих методов можно быстро и жестко достичь цели. И либерализация отношения к нацизму будет наблюдаться. Мы говорим о лжи. Я запустил опрос: нужно ли преследовать клеветников? Многие говорили: ну что вы, нужно преследовать преступников. А клевета — это не преступление? Клевета — это одно из самых тяжелых преступлений. Потому что словом можно мир создать, а можно и человека убить. Мне кажется, что в этой ситуации для нас очень важно пользоваться девизом, которым пользуются наши саблистки на Олимпиаде. Цитируя Омара Хаяма. Кто понял жизнь, тот не торопится. Не надо нам торопиться.
— Не спешит (реплика Александра Сосновского)
— Да, не спешит. Если мы понимаем, куда это все идет, мы всегда успеем. Но ставку мы можем делать только на понимание. Подлинным, настоящим ресурсом этой ситуации, когда никто не знает что делать, является понимание и мышление. Следствием понимания и мышления должна быть внутренняя устойчивость и единство. Человеческий мозг невольно пытается превратить ужас в шутку. ... они всегда были на высоте, когда перед ними стояли гигантские невыполнимые задачи. Люди растут по задачу. И я абсолютно убежден, что в это время, сейчас будут приходить новые люди, новые таланты, которые будут работать еще очень-очень долго, которые составят золотой фонд советской разведки. В разведке кроме людей и традиций нет ничего. А вам не кажется, что то, что сейчас происходит в природе, эти страшные наводнения, пожары, высохшие реки, миллионы гектар сгоревших лесов, что это ответ человечеству за предательство самых простых вещей. Того, что природа человечеству дала. Даже если хотя бы взять продолжение рода. Когда теряют значение и смысл понятия семьи, мужчины, женщины, отца, матери. Я надеюсь, что мы понимаем, что если мы не сможем сопротивляться этому мору, этому затмению, мы можем пройти точку не возврата. Откуда обратного пути уже нет. И я верю, что мы это понимаем. В рассуждении деятелей культуры о творчестве то и дело вклиниваются их политические заявления. Сколько деятелей культуры сохранили бы о себе исключительно добрую память, если бы воздерживались от подобных заявлений. Понимаешь (Обращение к Карнаухову С. С.), в этих мелочах кроется вероятность победы или проигрыша. Извини, я человек по своей вере, я врагов не прощаю. Я могу уважать своих врагов, но я их не прощаю. И я не готов своим врагам давать возможность, извинившись, уходить их-под ответного удара. И я считаю, что такое государство, как Россия, не может позволить себе проявлять показное великодушие. По отношению к России его никто не проявляет. Леонид Николаев, убийца С. М. Кирова, был одиночкой. Мы это сейчас знаем, и всем рекомендую прекрасную книгу Аллы Кирилиной «Неизвестный Киров». Эта монография наиболее полно рассматривает ситуацию вокруг тех трагических событий. Леонид Николаев был одиночкой, и вообще был неуживчивый человек, который из-за своего дурного характера не сделал карьеру, его отовсюду убирали, который хотел привилегированных мест, а ему давали черную работу. Он с ней не справлялся, начинал саботировать, и вся жизнь катилась под откос. В принципе он был сам виновником всех своих бед, но, как это часто случается, винил в них отнюдь не себя, а проклятых бюрократов, черствых по отношению к человеческой судьбе.
Да, Николаев вращался в такой среде, где шли разговоры... Сказать, что это были разговоры заговорщиков — у нас нет таких оснований. . А разговоры шли, что при Зиновьеве было лучше, что Киров — бюрократ, что им командует Москва, что Ленинград при нем в железных обручах. Да, такие разговоры шли. Но при этом никто не внушал Николаеву пойти и убить Кирова. Он принял это решение сам. Он мыслил себя герое, борцом с тиранией, мечтал повторить подвиг народовольцев. Т. е. человек явно был не в себе, неумен. И на почве жизненных неудач он пришел к мысли о мести высокопоставленному человеку На мой взгляд Россия остается империей. Просто империи бывают в разных стадиях. Например, Россия уже не расширяющаяся империя. Россия удерживает свои территории. Такие периоды были в истории каждой империи. Проблема России в 90-е годы была именно в том, что политическая элита в эти годы отменила эту мысль. Объявила, что Россия — не империя, отчасти убедила в этом население. Но историческая логика всё равно остаётся. Выяснилось, что Россия действует и определяет имперскую политику. И Путин сейчас восстанавливает империю. Империи бывают разные. Есть чисто колониальные империи, такие как Британия, Португалия. Есть империи идеократические, какой является Россия. И это надо изучать. В 90-е годы нас объявили национальным государством, но это не так. Национальное государство и империя ведут совершенно разную политику. Негативное отношение к империи осталось от В. И. Ленина, который перечеркнул империи. Но империи сделали много хорошего на протяжении истории. Это не только завоевания. Это и развитие культуры, коммуникаций. Пора снять клеймо с империи и понять себя. Кругом, шагом марш! Вон, щеками за косяк не зацепись... — Жена П. Н. Грудинина счастлива тем решением...?
— Она довольна. Что справедливость восторжествовала. И закон тоже восторжествовал. (реплика А. Игнатенко)
— Я как мужчина... У меня разводы были... Но я не могу этого понять. Все в жизни бывает, взрослые люди. Но это же твои дети. Ты с этой женщиной много лет жил. Ты ее любил, она родила тебе детей. Зачем это? Ну сядь и договорись. Ну богатый же перец, деньги из ушей сыплются. Ты пытался стать президентом, как это возможно, если ты с собственной женой и собственными детьми воюешь? Это говорит о человеке и его качествах очень много.
— Я согласен, это демонстрирует портрет человека. На наш взгляд, это банальная жадность. (реплика А. Игнатенко)
— Ну что это за мужик, который такие вещи говорит? Гадость какая. Просто одно разочарование. А со стороны таким приличным человеком казался. Нехорошо получилось. Все-таки я был лучшего мнения об этом гражданине. Просто как-то не по-мужски. Так что за снятием Грудинина с депутатской гонки стоит его всего лишь откровенное неумение выстраивать отношения... Это не друзья, блин! Таких друзей — за одно место и в музей! Если были бы друзья, они меня взяли, красиво, один — на одно плечо, другой — за ножки, принесли бы меня на мою замечательную кроватку, уложили, сняли бы эти сапоги дикого поросячьего цвета, накрыли бы одеяльцем, пожелали бы мне: «Спокойной ночи, Ксения Анатольевна» и смотрели бы там, что хотят.

Многим людям, таким, как я, наверное, поверхностно знакомым с дарвинизмом, все-таки представляется очень маловероятным, что сырьем для эволюции являются мутации, что только отбор может сформировать появление новых видов. Мне нравится концепция направленной эволюции. Меня очень утешил разговор с палеоантропологом, по совместительству фантастом, палеобиологом Еськовым, который очень много изучал всякие ископаемые останки и прочие отпечатки, и который сказал, что все-таки появление нового вида происходит внезапно. Его нет-нет, и вдруг он есть.

Моя татуировка прикрывает шрам. В детстве мне вырезали родимое пятно, а тридцать лет назад не умели делать аккуратные швы. И мне не понравилось, когда после очередного моего приезда на «Кинотавр» в прессе написали, что у Гришаевой шрам на спине, потому что она сделала липосакцию. Шов у меня, между прочим, под лопаткой! Вот я и решила прикрыть это место татушкой, красивой веточкой сакуры.

Бокс — это не тот спорт, в котором можно выйти и отбывать номер. Рано или поздно это может закончиться очень плохо. Многие об этом забывают, потому что относятся к боксу, как к работе. Я отношусь к нему, как к любимому делу, а это совершенно разные вещи.

В отсутствии законов поведения, которые в своей совокупности определяли бы нашу жизнь, нельзя убедиться так же легко, как в отсутствии законченного списка правил действия. Единственный известный нам способ отыскания таких законов есть научное объяснение, и конечно мы никогда... не можем сказать: «Мы достаточно уже исследовали. Законов, которые полностью определяли бы нашу жизнь и поведение, не существует».

Использование права «быть собой» проявилось, кроме прочего, в том, что альтернативные стили жизни перестали быть уделом богемы и люмпен-пролетариата. Стиль жизни богемы двадцатых и тридцатых годов был переломным для морали индивидуализма в том смысле, что жизнь в бедности перестала быть постыдной. Аристократическое тщеславие и, особенно, пуританская самодисциплина и прагматизм, были сурово осуждены за безжизненность строго установленного существования — духовную нищету и негероическую ориентацию на обычное транжирство. Собственно, с этой жизнеутверждающей позиции и произошло «нападение» культуры на социальную структуру. Смысл права «быть собой» в новых условиях окончательно определила контркультура шестидесятых. Идея «быть собой», прежде всего, означала собственное освобождение от «традиционной жизни» и, главным образом, отказ от привычных, трактуемых как насильственные, понятий об успехе и представлений о негероической, но спокойной и счастливой жизни.

Потребительское счастье было разоблачено бунтом шестидесятых, как жизнь, при которой индивид может себя потерять. Образ потребительского счастья — это дом, перед которым стоит автомобиль, и, в то же время, и ощущение духовной пустоты, которое появляется из-за соблюдения принципов, переставших быть предметом веры. Опасность, которую несёт в себе потребительское счастье — это угроза жить не своей жизнью. Поэтому «потребительское счастье» имеет мало общего с собственно счастьем.

У Билла [основатель Microsoft Билл Гейтс] плохо с воображением — он никогда ничего не изобретал, просто бесстыже воровал чужие идеи. Его кругозор был бы пошире, если бы он в молодости попробовал разок кислоту или побывал в ашраме.

Лоррэйн переводила часть гнева Ната с себя на дочь. Джеки приняла эту ответственность и поверила, что когда отец сердится, именно она должна его улестить. В результате энергия, которую она должна был потратить на свое эмоциональное развитие, была направлена на сосредоточенную помощь матери в поддержании мира в доме. Девизом мамы и дочки стало: «Не надо сердить папу».

— Все просто. Первое правило темных геймеров: «Не верь никому». Оно полностью описывает наши с тобой текущие отношения.
— ....
— Есть у темных геймеров и второе правило: «Отдавай столько, сколько получишь». Мне кажется, что ты такой человек, который будет соблюдать эти два правила и, воспользовавшись нашей информацией, внесет в ответ что-то ценное. В твоих глазах я вижу настоящего темного геймера.
— А третье правило?
— Вот тебе и третье: «Не верь ничему, кроме денег».

Онегин — лишний человек. А следующие русские «байрониты», как называл их Аксёнов, — это, конечно, в первую очередь Печорин, это Рудин отчасти, это безусловно разнообразные Рахметовы и Базаровы. То есть лишний человек двадцатых-тридцатых годов, лишний человек николаевской эпохи становится сверхчеловеком эпохи реформ, сверхчеловеком эпохи александровской. Очень важный извод этой темы — это Долохов, например. Так что я не понимаю, почему вы лишних людей называете любимыми. Я байронитов не люблю. Я считаю их людьми бесчеловечными, их презрение к ближним ни на чём не основанное. Писарев очень интересно разоблачает этого героя, кстати, в статье об Онегине: с чего бы у него такое самомнение? Только с того, что он объелся пудинга? Как он пишет: «…что, тем не менее, не зависит от его теоретических понятий о пудинге». Я не понимаю, почему мы должны лишнего человека любить. <...> Лишний человек — это почти всегда человек, презирающий остальных и уверенный в своей исключительности (ну, Байрон и его герои). Мне это неприятно.

Поскольку ее потребности отличались от его потребностей, он назвал их «отвратительными», таким образом запрещая ей просить у него вещи, в которых он не желает участвовать. Оскорбления и наказания — стандартная реакция мизогина на сексуальные предпочтения, которые отличаются от его собственных.

Мизогин ожидает от партнерши, что та будет знать, о чем он думает и что он чувствует, без единого усилия с его стороны. Мизогин ждет, что партнерша будет предугадывать все его потребности и что вот это вот предугадывание и исполнение его желаний станет главным приоритетом ее жизни. Она должна на лету схватывать, чего ему хочется. Способность читать его мысли — доказательство ее любви.

Мысль моя, — пожалуй основная или одна из основных для «всего Розанова», — состоит в том, что Россия и русские призваны выразить вечность и высшесть «частного начала» в человеке и человечестве, что они не по судьбе, а по идеалу и желанию останутся вечным «удельным княжеством» Божиим на земле, вечным «уездом» в политической системе царств, вечно «на вторых ролях» в духовном мире, философии, сознавая, чувствуя и исповедуя, что «Высшее» — Богу, у Бога, что там «Бог сидит» и заглядывать сюда человеку не только не должно, но и опасно, грешно, страшно.
Бог — велик. А мы — маленькие. И пусть это будет (останется вечно).

Когда вы постигаете мир другого человека через готовность слушать, понимать и общаться, вы будто сами становитесь этим человеком. Чем больше вы можете быть им, тем глубже будет ваше восприятие его мира и уважение к нему. Чем крепче взаимопонимание, тем сильнее человек ощущает это уважение. При этом открывается возможность для настоящего трансформационного разговора.

Недаром его ненавидел Сталин, враг цельных людей, подозревавший их в самом страшном — в неготовности ломаться и гнуться. Луначарский в самом деле ни в чем не изменился, не превратился в советского чиновника, не сделался держимордой, не выучился топать ногами на писателей и учить кинематографистов строить кадр. Легкомысленный и жизнерадостный Луначарский — Наталья Сац цитирует его совершенно ученическое четверостишие о том, что лучшей школой жизни является счастье, — был новому хозяину не просто враждебен, а противоположен, изначально непонятен. Стиль Луначарского мог быть фальшив, напыщен, смешон, но никогда не был административен. Он был последним советским наркомом — нет, пожалуй, еще Орджоникидзе, — умевшим внушить радость работы, желание что-то делать, азарт переустройства мира, в конце концов.

Как доказали многочисленные эксперименты, «память» человека хранит вообще все то, с чем имел дело ее обладатель на протяжении всей его жизни. Однако одни знания хранятся в мозгу, так сказать, в активном состоянии, «под рукой», и всегда при нужде могут быть усилием воли вызваны на свет сознания. Это – знания, тесно связанные с активной чувственно-предметной деятельностью человека. Этот «актив» памяти напоминает хорошо организованное рабочее место – человек берет здесь нужный предмет, инструмент, материал не глядя, не «вспоминая» специально, каким мускулом нужно для этого двинуть. Другое дело – знания, усвоенные мозгом без всякой связи с его основной деятельностью – так сказать, «про запас». Французские психологи, например, путем особых воздействий на мозг старой малограмотной женщины заставили ее часами декламировать древнегреческие стихи, ни содержания, ни смысла которых она не понимала, и «помнила» только потому, что когда-то, много лет назад, какой-то прилежный гимназист заучивал эти стихи при ней вслух, а рабочий-каменщик «вспомнил» и точно нарисовал на бумаге причудливые извивы трещины в стене, которую ему когда-то пришлось ремонтировать.... Чтобы «вспомнить» подобные вещи, человеку приходится делать над собой мучительные усилия, и то это удается весьма редко и с трудом. Дело в том, что огромную массу ненужных, бесполезных и «не работающих» сведений мозг погружает в особые «темные кладовые», ниже порога сознания. В них хранится все, что человек видел или слышал хотя бы раз. В особых – ненормальных – случаях весь хлам, накопившийся в этих кладовых за много лет, всплывает на поверхность высших отделов коры головного мозга, на свет сознания. Человек вспоминает тогда вдруг массу мелочей, казалось бы, давно и окончательно «забытых». Но это случается именно тогда, когда мозг находится в бездеятельном состоянии, чаще всего – в состоянии гипнотического сна, – как в опытах французских психологов. Дело в том, что «забвение» – это не недостаток. Как раз наоборот – «забывание» осуществляют специальные мудрые механизмы мозга, охраняющие орган мышления (отделы активной деятельности мозга) от затопления ненужной «информацией». Это – естественная «защитная» реакция коры от бессмысленных и глупых перегрузок. Если бы в один прекрасный момент крепкие замки забвения были сорваны с темных кладовых памяти, весь накопившийся там мусор хлынул бы в высшие отделы коры и сделал бы ее неспособной к «мышлению» – к отбору, сопоставлению, умозаключению и «суждению».

Для того чтобы наука работала на человека, а не против него, необходима мораль. Основа морали — 10 заповедей. Во времена социализма их заменили моральным кодексом строителей коммунизма. А ведь практически это были переформулированные те же христианские заповеди! И, скажем, мои родители – атеисты – были людьми строгой морали. Науке необходимо стремиться к достижениям, но обязательно должна быть религия, которая заботится о морали. Чтобы научные открытия улучшали жизнь людей и экологию Земли, а не уничтожали человечество вместе с планетой. Я не согласен с теми, кто противопоставляет эти две области. Религия занимается душой человека, а наука – умом, телами. У всех свои задачи. Они дополняют друг друга, а не противостоят. Бездушный, неверующий ученый может изобрести не только средство для повышения урожайности, но и химическое оружие, способное отравить все живое. Мораль, которую несет религия, призвана это предотвратить. Я считаю, что наука и религия важны в равной мере, но они должны не мешать друг другу, а помогать. Только их единство может спасти человечество. Взаимодействие религии и науки гораздо важнее, чем их противопоставление. Ты веришь, что человек произошел от обезьяны, – ну и бог с ней. Не веришь, что Бог сотворил человека, – Бог с тобой. Но десять заповедей выполняй. И лучше верить в Бога, чем ни во что не верить...

Я — космонавт, учёный, доктор наук. Но это не противоречит моей вере в Бога. Я уверен: наука нейтральна по отношению к добру и злу. Ядерная энергия, лазерный луч, космическая техника — всё это можно использовать и в мирных целях, и в военных. Но если человек верит в Бога, если соблюдает заповедь «не убий», он уже не станет изобретать орудие убийства. Наука, развиваясь, должна познавать мир, а религия — воспитывать сердце человека так, чтобы научное развитие не превратилось для людей в смертельную угрозу. Я православный, но считаю, что любая традиционная религия лучше, чем безверие, которое сегодня вливается в душу молодежи. Ну, что это такое: «Бери от жизни всё»? Ведь если моя свобода и удовольствие превыше всего, значит, другие для меня — никто, и я могу ради своей свободы делать всё, что угодно. Но так нельзя жить — это тупик. Гомосексуалисты, например, требуют свободы регистрировать свои браки. Но ведь это же против Бога! Не зря Он сотворил Адама и Еву, а не двух Адамов!

Когда человек вызывает в вас фантастические чувства, очень просто не видеть сигналов, указывающих на чьи-то прошлые отношения, проблемы, безответственность. Шоры функционируют как средство удалить из вашего поля зрения любую информацию, которая может омрачить или испортить ваши любовные отношения.

Еще в начале девяностых российская власть взяла курс на омоложение кадров на всех уровнях. Это должно было вдохнуть свежий импульс в страну, оказавшуюся на излете своей истории в глубоком коллапсе. Начали с самого верха, сформировав (после десятилетий ветхого кремлевского ареопага) самое молодое в мире правительство — чем ельцинские чиновники немало гордились. То, что в нем сплошь кандидаты наук и вчерашние завлабы без соответствующего административного и управленческого опыта, никого не волновало. Молодость воспринималась как главный ресурс и альтернатива всем прочим способностям и профессионализму.
Проблема в том, что юные члены гайдаровского кабмина, включая самого Егора Тимуровича, нигде не успели проявить масштабных талантов, ни дня не возглавляли ни одного крупного коллектива, завода, фабрики, производственного объединения, каких-нибудь заштатных областей или республик! Однако не моргнув глазом бойко взялись рулить крупной ядерной державой. А массы, давно уставшие от кремлевских долгожителей, с восторгом и улюлюканьем встретили ложные идеи «ельцинских реформаторов». Вот так незаметно возник и укрепился новый тренд: молодость превыше всего.
В результате, вместо того чтобы разумно использовать способную молодежь, постепенно проводя ее по ступенькам карьерной лестницы, стали массово заменять профессионалов на вчерашних выпускников вузов. Набирали не по талантам или опыту, а по степени лояльности или близости. Вполне здравая идея омоложения кадров превратилась в фарс, поветрие, моду. Если бы молодость являлась главным преимуществом или условием успеха, наша страна давным-давно скакала бы впереди планеты всей!
…Сегодня же двадцатипятилетним технарям доверяют руководство целыми областями и даже федеральными министерствами. Они могут быть очень талантливы, но в силу своего нежного возраста и ничтожного жизненного опыта вряд ли способны осознавать степень ответственности и глубину тех задач, которые на них возлагаются. Отсюда бесконечный пафос молодых назначенцев, провалы, финансовые скандалы и уголовные дела.

Заявление, подобное тому, что сделал Быков — это педерастия духа в прямом смысле слова; это извращение; это прибивание своих мудей к Красной площади в виде творческого акта. <...> На самом деле — это внедрение в сознание извращения. Он говорит, что любит Родину по-настоящему только тот, кто её ненавидит. Это и есть извращение. Если ты ненавидишь свою Родину лютой, пещерной, абсолютно зоологической ненавистью — вот ты патриот, а тот, кто её любит — тот подонок. Русский, который любит свою Родину — он подонок, а русофоб — который, ненавидит русского — он патриот. Это чистейшей воды извращение. И это извращение они и выдают за якобы прогрессивную точку зрения.

Все хотят смотреть на курс доллара. А надо смотреть на цены в магазине <...> Пора понять, что все доктрины 90-х, что будем качать нефть, а на эти деньги покупать, они умерли. Вообще надо отказываться от абсолютно порочной доктрины Гайдара. Надо осознать, что в нашем прошлом были великие экономисты. И их фамилия была не Гайдар. Надо хоть немножко уважать себя. Так же как мы уважаем себя в вопросах медицины. Мы же не отказываемся от опыта великого Семашко. Мы же не отказываемся от опыта Пирогова. Мы не говорим ничего плохого про Мясникова. Не говорим ничего плохого про Сеченова. Но если посмотреть людей, которые стали основоположниками современной экономической науки, но другой, по которой пошел Китай, по которой пошла Индия, многие эти идеи взяла Япония, а мы взяли их всех и свезли на свалку истории, вытряхнули и сказали: нет, мы возьмем совершенно других людей. А эти другие — вторичны. Просто не надо забывать своих титанов. Потому что многие из них и их идеи получали Нобелевские премии.