Цитаты на тему «подростки»

Все стремятся быть популярными в интернете. И стремление быть популярным приводит к ужасным масштабам. И я понимаю, почему так происходит. Потому что все подростки об этом думают. Когда я был подростком, я тоже задумывался о самоубийстве. Я думал об этом, но я не собирался умирать. Это последнее, что я хотел сделать. Я хотел посмотреть, как все пожалеют, когда меня не станет. Вот что я хотел. Чтобы они все плакали и потом говорили: «Лучше бы мы купили ему эту приставку...» И тут я воскресаю, всех прощаю и они, наученные горьким опытом, так себя больше не ведут. Это обыкновенный человеческий эгоизм. Причём именно человеческий, потому что нигде в живой природе больше такого нет. Никто не пытается умереть, чтобы кого-то наказать. Нет кота, который сидит в наполненной ванне с феном в лапке и говорит: «Значит так, да? Не покупаете мне кошачий наполнитель, да? В рваные газетки, Барсичек, писай. Ну я вам сейчас устрою! Вы пожалеете! Я надеюсь, у вас есть достойная коробка из-под обуви, в которой вы меня похороните!»

В гармонично развитой личности должны присутствовать, мирно сосуществовать, три аспекта здоровой нормальной личности: ребёнок, взрослый, родитель. Подросток собирается стать взрослым. У него выбора нет, он обязательно им станет, а вот мы вернуться в подростковое состояние не можем. Значит, если мы захотим использовать нашего внутреннего ребёнка, компонент нашей взрослой личности, то это будет выглядеть как-будто мы с ребёнком или с подростком заигрываем. А нужно ли это подростку? Может быть, ему нужен образец взрослого? В общении с подростком, показывая манеру поведения, образ мысли, чувства взрослого, здорового, спокойного, уверенного в себе человека, мы оказываемся как раз теми, кого и хотят увидеть подростки.

В период полового созревания подростки часто ассоциируют себя с какими-либо животными или цветами. Почему они так делают? Потому что они пока еще на той стадии, когда их личность не сформирована окончательно. Сравнивая себя животными, цветами, персонажами аниме, они создают «свое я» или «то, кем хотят быть». Те же, кто никогда не задавались такой мыслью, не могут дать ответы на эти вопросы. Поскольку многие в наши дни затрудняются с ответом на эти вопросы, в этом нет ничего страшного, однако, когда человек вырастает в этом состоянии, рано или поздно проблемы дадут о себе знать.

Ребята любят, когда с ними доверительно разговаривают. Разговаривают с уважением, юмором, на понятном, но хорошем русском языке. Подростки — это индикатор фальши. Они всегда чувствуют отношение к себе. Быть умнее их — не значит считать их дураками. Да, я больше знаю в своей профессиональной области, но я не знаю того, что знают они. Мы хотим уважения от детей — так попробуем подойти поближе и войти в их мир. Они к нам не войдут… им у себя хорошо. И даже если им нужны взрослые — они никогда в этом не признаются. А нам стоит сказать: «Ребята, мне интересно вас послушать…» Вот что мне написал 16-летний подросток в ответ на мой вопрос: каких взрослых уважают твои ровесники?
«Тех, кто общается с нами на равных и не смотрит на нас свысока».
Значит, для того чтобы понять подростка, надо просто спуститься со своего взрослого пьедестала всезнайства и получше разобраться в его мире.
И потом позвать в свой, чтобы дальше идти рядом.
А нравственный рост не кончается и в 19 лет… Он продолжается всю жизнь… К нам, взрослым, это тоже относится.

Многих людей старшего поколения волнует проблема чтения — вернее, потеря интереса к книге в обществе. «Как заставить подростка читать?» — вопрошают с кафедр печальные преподаватели. Хочется задать встречный вопрос: а кто заставлял читать будущего писателя Максима Горького? Насколько я помню, книги у него отбирали, а за чтения даже били. Но он все равно стал одним из самых эрудированных людей своего времени и написал: «Лучшим в своей жизни я обязан книгам». Можно ли заставить человека быть умным, добрым, порядочным? Заставить нельзя. Но воспитать можно. С удивлением я узнала, что такое чувство, как эмпатия, то есть сочувствие и сопереживание другим людям и жалость к животным, не врожденное, а приобретенное чувство. Этому надо учить с детства. И если родители не могут или не хотят воспитывать своего ребенка, то, может, попробовать это делать учителям, соседям, просто прохожим. Да, не все родители прирожденные педагоги, но я знаю немало случаев, когда случайная встреча с посторонним человеком меняла отношение к жизни у подростка. На мой взгляд, главная беда современного общения — его отсутствие.

Огни ночной жизни влекут молоденьких девочек на свой яркий свет. Все вокруг для них выглядит нетипичным для утра и хочется дотронуться до такой жизни, такого образа, но не всем удается.
Жизнь подростка сама по себе сложна, но внушительно-интересна. Многие сейчас могу впасть в подростковую истерию и даже не задумываться о том, как это со стороны, но при виде еще не мудрых, но и уже не живцов истеричек, хочется порадоваться за себя. Свежих подростков нужно вносить в красную книгу, ибо большинство из них ходят по лезвию ножа и даже об этом не догадываются, хотя и видят это.
Когда тебе 16 и жизнь только-только пускает свои корни в предстоящую зрелость, барышни умудряются испортить цветок судьбы и сгнить так и не распустившись из бутона в большее. Не испытав на себе опыление пчелки и любви восхищенных рук. Увы, но современные дикции именно это и велят глупому, подрастающему поколению, как это быть «элитой», «крутой» и как хорошо, если твой парень связан с криминалом. Почему-то такие дамочки сразу поднимаются по авторитету в глазах глупых подружек-гусынь.

Знаю я одно пламя, которое кочергой ворошить не нужно.

Что такое Толкин (не как человек — как феномен)? А ведь это — литературный эпос, воображённый эпический мир, в который современные мальчики и девочки ныряют с головой, мир ясный, с чётко позиционированным добром и злом, с вождями и героями, мир, в котором можно найти убежище от сложной и чересчур «взрослой» «постмодернистской» реальности. Ну и — на здоровье! Главное — суметь «вынырнуть», когда время придёт. «Вынырнуть» в наш сложный, неоднозначный, лишённый простоты и незамутнённости мир. Но, может быть, — сохранить какую-то «толкинистскую» искорку в глазах.

Для меня DotA — это страшные крики из его комнаты. Там такие крики, я боюсь туда заходить. Всё, что я могу сказать: «Сынок, кто бы ни занял твоё тело — сопротивляйся!»

Что за прикол у подростков прыгать из окна? Раз уж вы такие креативные, придумайте что-нибудь необычное: «Он покончил с собой, убираясь в своей комнате...» Вот заубирался насмерть!

Подростки бывают очень упорны и крайне навязчивы в преследовании своих целей.

Молодежь смотрит на мир глазами своих кумиров.

Подросток — существо, превосходно осведомленное обо всем том, чему его не учили в школе.

В пятнадцать лет все мы сумасшедшие.

Все мы стремимся реализоваться. Но если что-то тормозит нас, мы ищем выхода в боли. Ищем её для себя, или причиняем её другим. Особенно уязвимы в этом отношении подростки. Юность пробует свою силу множеством способов.

Подростки: существа, которые еще не догадываются, что в один прекрасный день они будут знать о жизни так же мало, как их родители.

Мы просто грёбаные подростки, не умеющие по-настоящему любить, но умеющие так по-глупому влюбляться.

Так не должно быть. Художники, ученые, поэты — всем им трудно в 17 лет. Но это должно пройти.

Первая страсть взрослеющего человека — это не любовь к одной, а ненависть ко всем.

У подростков без страха и самокопания жизнь пройти не может. Нам, взрослым, не стоит слишком критично к нему относиться. Давайте просто посмотрим, к чему это приведет.

Если не питать надежд и не лелеять честолюбивых замыслов подростком, во взрослой жизни, возможно, останешься никем.

Тревожность — это гавно. Прошу прощения. Просто, все неприятности так и ждут, как бы произойти.

— У него есть секреты.
— Ему 17. Я бы переживал, если бы секретов не было.

Шестнадцать — возраст тайн.

Подростки, конечно, существа эмоционально нежные и в высшей степени ранимые, однако с сочувствием у них не очень. Это приходит позже, если вообще приходит.

Подростковые влюбленности — тема столь эфемерная и болезненная, что взрослым в неё вмешиваться ни к чему.

Прости, на тебя беситься? Кажется, я забыла что все крутится вокруг тебя и твоих чувств.

Они торчали на перекрестках, толпились под фонарями, угловатые, прокуренные, оставляя на тротуарах россыпи плевков, окурков и бумажек от конфет. Нервные и нарочито меланхоличные. Жаждущие, поминутно озирающиеся, сутуловатые. Они ужасно не хотели походить на остальной мир и в то же время старательно подражали друг другу и двум-трем киногероям.

Её интерес выходил за пределы трогательного детского внимания, он разжигал истому, которая расцветала зеленым и желтым, превращаясь в шафрановый цветок вожделения, прорастающий нежными лепестками сквозь её неуклюжее отрочество.

Только подросток согласился бы чинить древние, неизвестно где купленные мотоциклы тайком от родителей на деньги от колледжа.

Кто-то написал, что хорошая книга должна постоянно пробуждать изумление. Именно это я чувствую, проведя час с тобой наедине.

Ум — это не актуально в подростковом возрасте.

Девчонки в подростковом возрасте не обращают внимания на резкость и вульгарность своих парней. Когда они немного обожгутся, взрослеют.

У меня тревожность. Это значит, что я замкнутый парень и у меня проблемы с самовыражением. Мне трудно общаться с людьми. Поэтому — живо все закройте ***альники, потому что моя тревожность пробивает потолок!

— Да откуда ты это вообще знаешь? — встревожилась она. — Бога ради, тебе всего пятнадцать лет, ты должен… не знаю… интересоваться девочками, играть в видеоигры.
— Ты знаешь, что бывает, когда социопат интересуется девочками?

— На мой взгляд, ты страдаешь от тревожности.
— Тревожности? Это что-то крутое?
— Это распространенное сейчас явление. Кроме всего прочего, это оправдание своим: лености и скотству по отношению к окружающим.
— Господи, да это же идеально.

Я недавно вёл английский у шестого класса по просьбе своей преподавательницы в своей школе. И, чтобы вы понимали, на третьей минуте в меня полетела слойка с вишней, на десятой я их всех отпустил домой, на пятнадцатой они меня. Я старался! Я надел белую рубашку, всё как надо. <...> В меня летит слойка с вишней, я им говорю: «Кто это сделал?» В ответ: «Повариха...» И я понимаю, не начнёшь же сейчас говорить: «Я имел в виду, кто бросил!» Потому что шестиклассники — они как чеченцы. Твой страх делает их только, сука, сильнее.

Когда государство начинает бороться с подростковой преступностью и наркоманией, оно забывает самое главное: бороться с этим невозможно, но можно сделать футбольные школы и высшее образование доступнее, чем крэк и уличные банды.

— По-моему, ты связалась с плохой компанией...
— Пап, я тебе больше скажу, я её основала!

Настоящий тинейджер — это эго, высаженное на необитаемом острове, но оно не ждет спасения от проходящих кораблей; у него достаточно сил, чтобы оставаться наедине с собой.