Элис Сиболд – цитаты и высказывания

Почему, спрашивал себя мой отец, люди слепо доверяют копам? Почему не довериться своей интуиции?

Чудовищное и чудесное оказались неразделимы.

Глубоко вдохни, задержи дыхание. Как можно дольше сохраняй неподвижность. Сожмись, представь, что ты — камень. Подбери и спрячь всё лишнее.

Её интерес выходил за пределы трогательного детского внимания, он разжигал истому, которая расцветала зеленым и желтым, превращаясь в шафрановый цветок вожделения, прорастающий нежными лепестками сквозь её неуклюжее отрочество.

Собаки не понимают, когда мы покидаем их.

У него были тёмно-серые глаза. Глядя с небес, я бросалась в них очертя голову.

Прежде мир делился на чёрное и белое, а тут всё перепуталось. Короче: можно сказать, я пришла в смятение. Точнее, меня охватило смятение. Счастье + испуг = смятение.

— Как снежинки, — говорила Фрэнни. — Двух одинаковых не бывает, а отсюда кажется: что одна — что другая.

Уродлив тот, кто ведет себя по-уродски.

Когда долгими часами пытаешься «хоть чем-то себя занять», волей-неволей начинаешь строить козни.

Верный способ заставить ее улыбаться — это привезти ей букет полевых цветов.

Отцовские подозрения будут посильнее материнского чутья.

Когда мёртвые собираются вас покинуть, вы этого не замечаете. Ничего удивительного. В лучшем случае до вас доносится какой-то шепот, а может быть, угасающая волна шепотов. Я бы сравнила это вот с чем: на лекции — в аудитории или в зале — присутствует некая женщина, которая затаилась в последнем ряду. На нее никто не обращает внимания, и вдруг она решает выскользнуть за дверь. Но даже в этом случае её замечает только тот, кто и сам сидит у выхода.

Что значит «умерла», размышлял Рэй. Пропала, застыла, исчезла.

Если верить Френни, перед смертью почти все твердят «УМОЛЯЮ».

Я так считаю: улики ждут своего часа, — сказал он. — Когда захотят, тогда и обнаружатся.

За её улыбкой скрывался какой-то душевный надлом.

Глаза-океаны, а в них крушение.

Тогда мне пришла в голову мысль, что если мы будем пользоваться белоснежными полотенцами, то внезапно станем более солнечными личностями, яркими и счастливыми, отчаянно чистыми.

Человека невозможно вытащить из-под завалов прошлого. Либо ты выкарабкиваешься самостоятельно, либо остаешься под обломками.

— Полной уверенности не бывает...
<...>
Жестокая фраза, способная обескровить надежду.

В одиночестве я тосковала, но моя тоска была какой то притуплённой, потому что в ту пору до меня уже дошло значение слова «никогда».

Вправить человеку мозги может только время.

«Как совершить идеальное убийство» — на небесах эта игра не отличалась новизной. Я всегда выбирала сосульку: такое орудие преступления тает без следа.

Иногда слёзы сами текут, даже после долгих лет разлуки.

На небесах тоже бывает хреново.

У моего отца на письменном столе стоял стеклянный шар, а в нем — утопающий в снегу пингвин с красно-белым полосатым шарфиком на шее. Когда я была маленькой, папа сажал меня к себе на колени, придвигал поближе эту вещицу, переворачивал ее вверх дном, а потом резко опускал на подставку. И мы смотрели, как пингвина укутывают снежинки. А мне не давало покоя: пингвин там один-одинешенек, жалко его. Поделившись этой мыслью с отцом, я услышала в ответ: «Не горюй, Сюзи, ему не так уж плохо. Ведь он попал в идеальный мир».

В отношениях между мужчиной и женщиной кто-то один всегда оказывается сильнее другого. Но это не означает, что слабый не любит сильного.

Наш единственный поцелуй остался, можно сказать, случайным, как радужное пятнышко бензина.

У неё была кожа лунного цвета и глаза океаны. А внутри – опустошенность, крах, отчаяние.

Теперь для меня жизнь — это вечное вчера.

Он знал, что я сейчас далеко; а кто далеко, тот скоро вернется.

Когда мы играли с сестрой, у нас Барби и Кен всегда женились в 16 лет. В нашем представлении, у человека могла быть только одна настоящая любовь — никаких компромиссов, никаких повторений.

Но, дойдя до последней черты, когда жизнь уплывает, словно лодка от берега, начинаешь хвататься за смерть, как за спасательный трос, в котором и есть твое избавление: ты просто уцепись покрепче и дай унести себя далеко далеко от того места.

Остановить женское любопытство не под силу даже танку.

Время от времени я соединяла эти два слова. «Умоляю, нет» или «Нет, умоляю». Это все равно что дергать дверь, когда заело замок, или кричать «ловлю, ловлю, ловлю», когда мяч у тебя над головой летит на трибуны.

Все посмеивались, когда Линдси при такой жизни забеременела. — То-то я смотрю, тебя так разнесло, — посмеивался Бакли.

А с Рэем всё было по-другому. Их поцелуи, объятия и ранние ласки остались для неё музейными ценностями, которые память хранила под стеклянным колпаком.

Яд и лекарство — часто одно и то же, все дело в пропорции.

«Синдром ходячего покойника» – это когда люди смотрят на живых, а видят мертвых.