Антон Чиж – цитаты и высказывания

Уж полночь близится, а бармена всё нет-нет, да и дёрнут по какой-то ерунде. То им водки, то опять водки, то ещё водки.

Мужчины всегда врут. А когда не врут, то все равно говорят неправду.

Девушка призналась в вечной и чистой любви. На что он отвечал со всем пылом чуть ли не полгода, «самых счастливых в его жизни». Однако сильные страсти горят ярко, но скоро надоедают. Мужчина устает от них, его тянет к новым, свежим ощущениям, прочь от потухающего огонька.

Современная живопись – она как фокус: много амбиций и сплошной обман.

Человек должен пройти закалку трудностями жизни, чем больше выпадет, тем крепче станет.

Отчего же так муторно на душе, словно завелись в ней дохлые клопы?

Как известно, кочевые племена шли на Европу за новыми впечатлениями и свежими женщинами. Трудно осуждать за это дикие орды. Ну какие развлечения в степях – пустошь да тоска кругом. А дамского населения и вовсе недостача. Где, скажите, найти в степи хоть какую-нибудь барышню, не то что хорошенькую? Кобылы, телки да ковыль. Так что кочевников гнала с насиженных пастбищ не историческая миссия, а чисто практическая задача: развлечься пожарищами завоеванных городов, заодно присмотрев себе двух-трех жен или рабынь.
Но вот какая зараза обращает городских жителей в толпы странников и гонит на дачу – науке неизвестно.

Зверь человек, зверь. Зверем был рождён, зверем и остался. Мораль его держит в узде, религия, общество, нравственность, вроде стреножен и спелёнат так, что и дыхнуть невозможно. А стоит дать слабину, чуть ослабить вожжи, как вырывается диким конём. Так, что пена летит. И открывается, каким есть. Стоит страх переступить, страх закона и наказания, как тут же является неприкрытая личина человека. Как только чует свободу — рвутся вожжи, нет тормозов...

Старый доктор Белкин <...> пребывал в том счастливом мнении об окружающей действительности, которое спасает от любых невзгод. Он искренно верил, что не может быть так плохо, чтобы не было еще хуже. А потому надо радоваться даже тому, что для радости не предназначено. Например, красивому трупу, падению господина пристава, зацепившегося за порог, или майской грозе.

Дух запустения и убожества прочно поселился в квартире. Бедность эта была того особого свойства, когда ею гордятся и выставляют напоказ: дескать, смотрите, какие мы нищие, но гордые. И, высоко подняв голову, несем свою нищету. Пусть в лохмотьях, но душа наша спокойна. При этом не желают ударить палец о палец, чтобы заработать на хлеб.

Главный человек на вернисаже не художник, а журналист. Его следует встретить, приласкать, угостить, а там, глядишь, и сил на картины не останется. А раз так — писать придется только похвалы и дифирамбы. Чтобы критиковать, это же думать надо. А репортеры тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. Ленивы и любят шампанское.

Помогать бескорыстно – это ведь естественное свойство человека, разве нет? Помогать бедным и защищать слабых без раздумий и выгоды – не эта ли простая способность делает нас человеками, а вовсе не дура-эволюция, состряпанная полоумным Дарвином? Так ведь?

Многие научные наблюдатели приходят к неизбежному выводу: нет более похожих и притом необъяснимых явлений, чем погода и женская натура. Сколько бы их ни предсказывали, результат всегда один: полная неожиданность. Учёные мужи бьются над разгадкой этого проклятия, но добились пока не более пшика. Погода и женщины остаются непредсказуемы.

Характеры, привычки, слабости, подлость, ложь и само зло вовсе не изменились с древних времён. Люди как были, так и остались во многом дурны и лишь в редком благородны.

Да, юноша, вы далеко пойдёте... Если, конечно, позволят. У нас ведь умных не слишком любят, сами знаете. Начальству тяжко видеть подчинённого проницательнее его, а сослуживцам умник — как кость в горле на фоне их лености и глупости...

Родион наконец понял, почему логика опять завела не туда. Логика была не виновата. Она покорно изгибалась туда, куда нагнут. Нагибать вот только оказалось не полезно.

Среди господ, посвятивших свою жизнь благотворительности, были не только жулики. Изредка попадались глубоко наивные люди. Они искренно верили, что, собрав некоторое количество средств, можно улучшить нравы, помочь обездоленным или поспособствовать прогрессу. В общем, пытались заниматься совершенно бесполезными делами. Кроме благотворительной подписки, модным способом отъёма денег стали дневные благотворительные балы. Чтобы попасть на него, надо было иметь приглашение и изрядную сумму. Взамен получить выходной день на службе, милое веселье и ощущение, что внёс посильный вклад во что-то хорошее, хоть и не понятно, во что именно.

Закон бытия гласит: нет такой женщины, которая не примется строить планы на приглянувшегося кавалера. В каждом встречном негодяе женскому сердечку хочется видеть принца на белом коне. Обманываются, но верят. <...> Иллюзия — лучше правды, она помогает жить.

Милейший человек <...> имел тёплое местечко, распределяя подряды городской Думы на дорожные работы. Кто-то назвал бы такие доходы воровством, но воспитанные люди не будут столь категоричны. Они скажут — «умение жить», и только. И, наверное, будут правы. Кормиться чиновнику за счёт государства — не грех. А грех — забывать при этом начальство.

…Он сел за учительский стул, позволив себе закинуть ногу на ногу, и уставился в стену, на которой рядком висели классики литературы. Классики молча глядели на него. Гоголь улыбался, Пушкин о чем-то мечтал, Жуковский смотрел в будущее. Им было неплохо в портретных рамках. Потому что жизненные неурядицы остались далеко позади. У них была вся вечность.

Что наша жизнь сейчас? Это бесконечная погоня за деньгами. Деньги, деньги, деньги, деньги, только и слышишь. Их надо зарабатывать, их надо копить, их надо приумножать. Какая пошлость! Деньги никого не сделали счастливее.

Как известно, сытые мужчины совсем не то, что голодные. Практически другие существа. Добрее – наверняка.

Женщина, как кошка, меняя прическу, меняет жизнь. Новая прическа — как новое лицо.

Из романтиков получаются отличные ломовые лошадки семейного быта.

Щепотка похвалы способна на чудеса.

Родион занялся тем, что любил больше всего, не считая, конечно, варенья, – принялся думать.
Не каждому понятна такая страсть. От думанья ничего хорошего не жди. Жить лучше не думая и не зная. Куда приятней прятаться за иллюзиями, чем знать правду. Лишнее все это для обыденной жизни.

... Победителя не судят, ему люто завидуют.

Я прошу вас, господа, помнить всегда: любовь, которая рядом с вами – это самое большое богатство, которое вы имеете. Берегите его, не растрачивайте по пустякам.

Однако как славно летит время. Не успеваешь оглянуться, как уже наступает нечто новое. Как это все-таки замечательно и чудесно: чувствовать бег времени, наблюдая за ним несколько философски...

Долли решила, что это уже окончательно наступила старость, того и гляди, усядется в кресле, будет шамкать беззубым ртом, ругаться без повода, засыпать, когда придется, ее накроют шалью, как ветхость, требующую заботы, и вскоре забудут навсегда. Она никому не нужна, из нее выжали все соки и выбросили, как пустой лимон. Долли сидела на веранде и оплакивала себя и свою жизнь, сгоревшую, как старое письмо.

После сорока уже чувствуешь себя стариком.

Долли давно воспринимала мужа как нескончаемый праздник для других. Она смирилась со всеми его бесконечными романами, как смиряются с неизбежной сменой времен года и с наступающей старостью, воспринимала его как неизбежное, но безопасное зло, вроде тараканов.

Порой, ощущая за сушеной коркой реальности тонкий слой чего-то другого, необъяснимого, приходишь к выводу, что наша жизнь не так уж просто скроена. Не все в ней поддается логическому пониманию. Всегда найдется нечто, что выпадает из привычного устройства механизма, как ни старайся его завинтить.

Незнание — счастье.

Создания мрачной фантазии вроде нежити, нечисти, небыли или привидений английских замков не так пугают, как тихий шорох в пустом доме или чья-то тень за углом. Нельзя придумать ничего такого страшного, что бы напугало одним своим видом. А все потому, что реальное менее ужасно, чем то, что создает наша фантазия. Страх порождает воображение. Тем и страшен.

Для чиновника гибкость спины — залог карьеры. Сначала на нём ездят, потом он. В нашем обществе без этого нельзя.

Тонкий красавчик с аккуратными височками и романтичным локоном, выбившимся на лоб, был так чудовищно сладок, что хотелось прополоскать рот.

Кресло парикмахера — исповедальня… Здесь все говорят обо всем. Всегда так было.

Министерство народного просвещения смыкалось с Министерством внутренних дел. Так что воочию можно убедиться, как забота о народном образовании перетекала в надзор за порядком. А то ведь чем больше народ знает, тем больше хочет, шалит и вообще ведет себя как ему вздумается. Совсем в темноте народ держать тоже не полагается, дураков у нас и во власти достаточно, зачем же дураками управлять. Во всем надо сохранять баланс: немного поучили — немного приструнили. И наоборот.

…Как трудно бывает с женщинами. Какую бездну терпения надо иметь. Они стоят так дорого и так мало дают взамен. Как бы их ни любил.