Цитаты на тему «вопросы»

Задевают тебя не мои слова, а правда в них.
Это ответы на вопросы, которые ты боишься себе задать сам.

Почему в мире столь много уродливого и отвратительного, если люди способны создавать <...> красоту? Откуда берутся страхи и сомнения, если рядом, стоит только повернуть голову, находишь примеры силы и мужества?

Некоторые задают вопросы чтобы узнать, другие — чтобы быть узнанными.

Самые интересные вопросы могут поставить лишь те, кто живет, но самые интересные ответы можно услышать лишь от умерших.

Не по­нимаю я де­вушек. С их из­вечным воп­ро­сом «зна­ешь, по­чему я сер­жусь?». Что ни от­веть, всё рав­но ока­жешь­ся неп­ра­вым и ви­нова­тым.

Когда первая женщина научилась читать, на свет явился женский вопрос.

Оставалось время для последнего вопроса – Адриана чувствовала это. Она могла спросить, что это за мир и есть ли способ расколдовать его. Могла узнать, что таится по ту сторону жизни и насколько правдива каждая сказка. Но вместо этого она спросила:
– А где же твой нарядный камзол и шляпа?
– Ах, это, – рассмеялся Драгу. – Неужели ты думаешь, что у нас здесь такая же мода, как и семьсот лет назад?
Лодка отчалила от берега, и девушка стала впадать в приятное сонливое забытье. А на берегу медленно таяла одинокая фигура заколдованного принца.

Когда встретились те, кто пошли и коня потеряли, с теми, кто пошли и богатство потеряли, чтобы проводить тех, кто пошли голову терять, повстречался им в пути тот, кто камень тот указующий на распутье поставил и само распутье устроил.
И было у того устроителя болото, к которому ворота не поставишь, а достигших дна было много.

Неудовлетворенные запросы – причина многих вопросов.

Конечно, невозможно ответить на все вопросы — это нереально, но на какие-то мы с вами ответим сегодня, я отвечу с вашей помощью, а на какие-то — нет.

Риторический знак вопроса порой распрямляется до восклицания!

Умник — это человек, постоянно отвечающий на вопросы, которые Бог и не думал ставить.

Каждая цивилизация в своем развитии неминуемо проходит три четко различные стадии: Борьбы за выживание, Любопытства и Утонченности, известные иначе как стадии Как, Почему и Где. Например, первая из них характеризуется вопросом: «Как бы нам поесть?», вторая вопросом: «Зачем мы едим?» и третья: «Где бы нам лучше поужинать?»

Чем короче жизнь, тем длиннее вопросы.

Найди величайших учителей, задай им труднейшие вопросы – они никогда не скажут: “Изучай философию”, “Защити диссертацию”. Они скажут: “Ты уже знаешь”.

Если Бог есть, то у меня к нему много вопросов.

— У вас есть ещё вопросы?
— Есть,  — ответил Миша.
— Вот и оставьте их при себе.
— Почему?
— Потому что у меня больше нет ответов. Кончились.

Ответ партнера запрограммирован в вашем вопросе. Если ответ вас не устраивает, значит, вы задали не тот вопрос.

Если мои ответы пугают тебя, перестань задавать страшные вопросы.

Чтобы возникли вопросы, нужно хоть что-нибудь знать.

А почему в ресторане ей никогда не нравится то, что заказала она, и всегда нравится то, что заказал я? И она начинает есть у меня из тарелки. Я ей говорю: «Закажи себе то же самое». Она говорит: «Зачем? Я только попробовать». И съедает половину.

Но пожалуй, главный вопрос: почему я начинаю раскаиваться только после того, как сделаю что-то совершенно безрассудное?

... Я любил тебя такой, какая ты есть, и никогда не захочу, чтобы ты изменилась.
Я любил тебя, далеко не все понимая, убежденный, что время все расставит по своим местам.
Может быть, в самом апофеозе этой любви я иногда забывал спрашивать тебя, любишь ли ты меня так беззаветно, что согласна принять все, что нас разделяет.
А может, ты сама не давала мне времени задать тебе этот вопрос, как не успевала задать его себе самой.
Но оно все же настало, это время, настало несмотря ни на что...

Писать о том, что случилось, в письме, которое я никогда не отправлю. И которое ты не получишь, которое... нужно сжечь, после того, как закончишь. Мои чувства смогут сгореть... и та боль, которая внутри тебя. Я не хочу недомолвок. Я был бы идиотом, если бы не признал свои ошибки. Я ошибся. Я облажался. Я куда-то спешил. Я торопил события. Не разобравшись с тем, что мне мешало. Цепляясь за прошлое, оглядываясь назад. Желая забыть, но не переставая вспоминать. Какой я дурак, что хотел жить прошлым. Я застрял посередине, не простив. Не простив себе. Не двигаясь дальше. В чем секрет будущего...? Может в том, чтобы всё исправить и жить дальше? Присмотреться. Да так, чтобы мутный образ стал чистым, ясным. Конечно, всякое случалось в прошлом, в далеком прошлом. Я не хочу ждать чудес. Лишь бы жизнь продолжалась. Или нет. Да. Нет. Да-нет? Да нет. Я просто хочу ясности. Но это зависит не от меня. А от тебя. Я люблю тебя.

Почему, спрашивал себя мой отец, люди слепо доверяют копам? Почему не довериться своей интуиции?

Я вижу тысячи вопросов и бездну ответов.

Бестактных вопросов не бывает. Бывает лишь неадекватная реакция на ответы.

— Для чего нужно детство?
— Почему ты спрашиваешь?
— А почему взрослые вечно отвечают вопросом на вопрос, когда не знают, что ответить?

Добродетель опровергается, если спрашивать: «Зачем?»…

Еще один вопрос, на который невозможно ответить. Целых два за одно утро. И это ровно на два вопроса превышает мои возможности.

Лучше дважды спросить, чем один раз напутать.

Я же только задавал вопросы. В старые времена этого хватало, чтобы стать демоном.

— Миссис Сэвидж, можно Вам задать один нескромный вопрос?
— Только нескромные вопросы бывают интересными, дорогая.

Вопросы никогда не бывают нетактичными, а вот ответы на них — бывают.

Вопросы не бывают неприличными, только ответы.

На хорошие вопросы никогда не бывает ответов.

На все вопросы нужны ответы. Мы должны хотя бы попытаться найти ответ, потому что только так достигается прогресс. Если бы мы избегали сложных вопросов, то так и висели бы на деревьях, пребывая в блаженном неведении относительно того, что отстоящий большой палец может сделать из нас королей джунглей.

– Итак. – Кел Квотермейн наклонился вперёд, поскрипывая тростниковыми костями. – Что ты хочешь узнать?
– Всё, – выпалил Дуглас.
– Всё? – Квотермейн хмыкнул себе под нос. – На это потребуется аж десять минут, никак не меньше.
– А если хоть что-нибудь? – спросил Дуглас.
– Хоть что-нибудь? Одну, конкретную вещь? Ну, ты загнул, Дуглас, для этого и всей жизни не хватит. Я довольно много размышлял на эту тему. «Всё» с необычайной лёгкостью слетает у меня с языка. Другое дело «что-нибудь»! «Что-нибудь»! Пока разжуешь, челюсть вывихнешь. Так что давай-ка лучше побеседуем обо «всём», а там видно будет.

Разве для вас является новостью, что разные люди могут понимать одно и то же по-разному, причём совершенно искренне? Что со стороны многое видится совсем не так, как изнутри? Что любые человеческие отношения совсем иначе выглядят для постороннего наблюдателя, чем для эмоционально вовлечённого участника?

Я спросил у свободного ветра,
Что мне сделать, чтоб быть молодым.
Мне ответил играющий ветер:
«Будь воздушным, как ветер, как дым!» Я спросил у могучего моря,
В чем великий завет бытия.
Мне ответило звучное море:
«Будь всегда полнозвучным, как я!» Я спросил у высокого солнца,
Как мне вспыхнуть светлее зари.
Ничего не ответило солнце,
Но душа услыхала: «Гори!»