Благие знамения (Good Omens) – цитаты и высказывания

Я же только задавал вопросы. В старые времена этого хватало, чтобы стать демоном.

— Мне хочется думать, что у нас ничего не получилось бы, если бы в глубине души ты не был чуточку хорошим.
— И если бы ты не был глубоко в душе в известной степени сволочью, с которой стоит познакомиться поближе.

— Адам... когда всё закончится, ты будешь править миром. Разве ты не хочешь править миром?
— Мне и так приходится выдумывать затеи для Пеппер, Уэнсли и Брайана всё время, чтобы они не скучали. Мне этого хватает.

— Я Война. Вы созданы, чтобы служить мне, жить во мне и умереть во мне.
— Моя мама говорит, что война — это чисто мужской империализм в глобальном масштабе.
— Маленькая девочка. Беги домой играть в куклы, маленькая девочка.
— Я не одобряю повседневный сексизм.

— Надеюсь, с ним ничего не произошло.
— С ним? С ним ничего не могло произойти, это он произошёл со всем миром.

И у стен есть уши. Ну, не у стен. У деревьев есть уши. У уток есть уши, есть же? Должны быть, они же как-то слышат других уток.

— Что ж, приятно было познакомиться. Может, встретимся в лучшие времена.
— Заткни свой дурацкий рот и сдохни уже.

Не собирался я ниоткуда падать. Просто попал в плохую компанию.

— Цель вашего визита в Великобританию?
— Я приехала по велению древнего семейного пророчества. Я применю всю мудрость и магию, которыми располагаю, дабы проникнуть в сердце тьмы и приложить все усилия для ее уничтожения, пока она не уничтожила весь мир.
— Простите?
— Отпуск.

Понять человеческие дела поможет знание, что большинство великих побед и трагедий в истории произошли не из-за того, что что люди в корне хорошие или плохие, но из-за того, что люди являются людьми.

Чем мне больше всего нравится время, так это тем, что каждый день всё больше отдаляет нас от XIV века.

— Зачем ты это поглощаешь? Ты же ангел.
— Это же суши! Их макают в соевый соус. Так делают смертные. Раз уж я вынужден жить среди них, то веду себя как все. Чаю?
— Я не оскверню храм своего неземного тела... местной дрянью.
— Ох. Естественно. Милый костюм.
— Их одежда мне по нраву.

— Будь я проклят.
— Это не так страшно, когда привыкнешь.

Ангел! Мне жаль. Прости. Что бы я ни сказал, я не это имел в виду.

— Кстати, я много думал об этом. О выборе стороны. И я думаю, что, конечно же, должны быть две стороны. В этом вся суть, чтобы люди могли решать. Это и означает быть человеком. Выбор. Но это для них. Наша задача как ангелов — следить, чтобы всё работало, чтобы они могли сделать выбор.
— Ты слишком много думаешь.

Ты хочешь всё сжечь. Почему? Потому что взрослые наломали дров? Нужно исправлять, а не уничтожать.

Заставь себя исчезнуть.

... младенца, которого мы назовём супостатом, разрушителем царств, ангелом бездны, князем мира сего и владыкой тьмы.

— Ало! (Пап, смотри, Пёс ходит на задних лапах!) Ало! Кто это?
— Извините, правильный номер!

Зло всегда содержит ростки саморазрушения.

— Но, может, войне не обязательно быть?
— Конечно обязательно, иначе как мы победим?

— Но я же еще ребенок.
— И это не так уж и плохо, Адам. Знаешь, я боялся, что ты станешь воплощением Ада. Надеялся, ты станешь воплощением Небес. Но ты — ни то, ни другое. Ты намного лучше. Ты — воплощение человека.

Придумай что-нибудь, или... я с тобой больше не разговариваю.

— Ты? Ты мой мятежный сын? Подойди сюда.
— Ты не мой отец. Отцы не ждут, когда тебе исполнится 11, чтобы явиться и отчитать тебя.
— Что?
— Если у меня неприятности с отцом, то это не с тобой. Это будет тот отец, который был рядом. Ты не мой отец.

— По-моему, обе стороны воспользуются этим как передышкой перед главным сражением.
— Я думал, это и было главное сражение.
— На мой взгляд, главная заварушка начнется, когда все наши выступят против всех этих.
— Что? Небеса и Ад против... человечества?

— Знаю, что пожалею об этом, но я всё равно спрошу. Почему ты называешь машину «Дик Терпин»?
— Ну... Дик Терпин был разбойником с большой дороги. Это своего рода шутка.
— Да?
— Я называю ее «Дик Терпин», потому что, где бы она ни была, она везде устраивает пробки.
— О, я уже жалею.

— По слухам, Господь вспылил немного. Стирает человеческую расу с лица земли сильной грозой.
— Всех?
— Только местных. Не думаю, что Всевышний зол на китайцев. Или на коренных американцев. Или на австралийцев...
— Пока.
— И Господь не всех местных уничтожит. Ной, вон там, его семья, его сыновья, их жёны, с ними всё будет в порядке.
— Но всех остальных-то топят? Не детей же? Детей не убивают! Такого больше ожидаешь от наших.
— Да, но когда всё закончится, Всевышний вывесит новую штуку под названием «радуга», как обещание больше никого не топить.
— Какая доброта.

— Можешь остановиться у меня, если хочешь.
— Не думаю, что моим это понравится.
— У тебя больше нет твоих. У нас обоих нет. Мы сами себе свои.

— Силы Ада прознали, что это моя вина. Но мы можем сбежать вместе. Альфа Центавра. Там много свободных планет. Нас никто не заметит.
— Кроули, это просто смешно. Уверен, если я смогу обратиться к правильным людям, то смогу всё уладить.
— Нет никаких правильных людей. Есть только молчаливый Господь, чьи пути неисповедимы.
— Да. Именно поэтому я переговорю с Всевышним, и Всевышний всё исправит.
— Этому не бывать. Ты такой умный. Как может кто-то настолько умный быть таким глупцом?

— Внушительное оборудование, я видел такое раньше. Очень необычное. Стреляет шариками краски.
— Ваша партия разве одобряет оружие?
— Только в праведных руках. Тогда оно придает вес духовным аргументам.

Счастливого Судного Дня!

— Что, чёрт побери, происходит, Кроули? Что ты натворил?
— Хастур, привет. Не догоняю. О чём ты?
— Мы доставили его на равнину Мегиддо. Собака не с ним. Ребенок не знает о Великом сражении. Он не сын нашего Владыки. Он сказал, что я... воняю какашками.
— Ну, он прав.
— Ты труп, Кроули. Тебе конец.

Из года в год множество теологических человекочасов тратилось на обсуждение знаменитого вопроса: сколько ангелов могут станцевать на кончике иглы? Чтобы ответить на этот вопрос, нам нужна информация. Во-первых, ангелы не танцуют. Таково их отличительное свойство как ангелов. Следовательно, ответ — ни одного. Или почти ни одного. Азирафаэль научился танцевать гавот в подпольном клубе на Портленд-плейс в конце 1880-х. Постепенно он навострился, стал приличным танцором и очень расстроился, когда несколько десятилетий спустя гавот окончательно вышел из моды. Если танцем будет гавот, ответ очевиден — один.

— Итак, Кроули. Что мистер Слизняк натворил на этот раз?
— Не уверен. Но знаю, что ничего хорошего.
— Всё в порядке тогда. Ему не положено делать добро.
— Образное выражение. Тогда ничего плохого.

Господи, Ты слушаешь? Покажи мне Великий замысел. Я знаю, Ты подвергаешь их испытанию, Ты предупреждал, что так и будет. Но не до уничтожения же. Не до конца света же.

Моя семья пытается расшифровать «Превосходные и Недвусмысленные Пророчества» уже 400 лет. Можно сказать, мы профессиональные потомки.

— Что такое «Чао»?
— Это по-итальянски. В переводе «Чай».

Можно сказать глупость, но так, чтобы вы не подумали, что это глупо?

— Не важно, насколько все хорошо спланировано, насколько надежным и дьявольским является план... в конечном итоге он разобьется о скалы беззакония и канет в бездну.
— А я думаю, обычный косяк.

— Осторожно, пешеход!
— Успокойся, она на улице и знает, чем рискует.