Криминальное чтиво (Pulp Fiction) – цитаты и высказывания

— Что дальше?
— Что дальше? Я скажу, что дальше. Я вызову пару крутых, обдолбанных ниггеров с паяльной лампой и клещами, чтобы они занялись этими клоунами. Слышишь ты меня, говномес, я с тобой ещё далеко не закончил. Будет тебе инквизиция в жопу.
— Нет, что там насчёт нас с тобой?
— Вот ты про что? Я скажу, что насчёт нас с тобой. Больше, мать твою, нет нас с тобой.
— Мы квиты?
— Да, квиты. Но учти: никому не говори про это. Пусть знаем только я, ты и мистер трахатель, который скоро будет корчиться в охрененных муках до смерти. Никому больше это не важно. Второе: ты уедешь из города, сейчас. И больше сюда, ни ногой, иначе тебя в бетон. В Лос-Анджелесе тебя не ждут. Идёт? Катись отсюда!
— Идёт.

— Ты в порядке?
— Нет, чувак. Я охренеть как не в порядке, совершенно, абсолютно не в порядке.

— А знаешь, как в Париже называют четверть фунтовый чизбургер?
— Что, они не зовут его четверть фунтовый чизбургер?
— У них там метрическая система. Они вообще там не понимают, что за хрен четверть фунта.
— И как они его зовут?
— Они зовут его «Роял чизбургер».
— «Роял чизбургер»? А как же тогда они зовут «Биг-Мак»?
— «Биг-Мак» это «Биг-Мак», только они называют его «Лё Биг-Мак».

— А знаешь, что они там в Голландии льют на картошку фри вместо кетчупа?
— Что?
— Майонез!
— Черт подери!
— Я сам видел, как они это делают. Просто заливают все этим дерьмом.

— Ты сам делал массаж ступней?
— Хм, не рассказывай мне про массаж ступней, в этом я мастер!

Гамбургеры! Краеугольный камень здорового питания.

Ну, если ты любишь бургеры, как-нибудь непременно попробуй эти. Сам я их, обычно, не ем, потому что моя девушка — вегетарианка. Поэтому я сам почти вегетарианец. Но я очень люблю вкус добротного бургера.

— Знаешь, почему так?
— Метрическая система?
— Гляди, как наш Бред мозговит! Смышленый сукин сын, это точно — всё просек.

Видишь, детка. Главное — это уважение. Уважение к старшим воспитывает личность.

Мы все делаем вид, что ничего не происходит, но на самом деле это не так.

Это была свадьба юной пары, и «старики» желали ей добра.
Видно было, что Пьер искренне любит мадемуазель.
И вот молодые месье и мадам ударили в церковный колокол,
«Се ля ви», — говорят «старики», мол, поживём – увидим.

То, что нравится глазу, и то, что нравится на ощупь — редко совпадет.

Наличие «личика» — еще не синоним личности.

Если мои ответы пугают тебя, перестань задавать страшные вопросы.

Я не знаю страны под названием «Что»! В стране Что говорят по-английски?!

Скверный характер не значит сильный.

— В самом деле?
— В самом деле, никто не знает, за что Марселас выкинул Тони в окно. Никто, кроме Марселаса и Тони. А когда вы, паршивцы, собираетесь вместе, вы хуже, чем кружок кройки и шитья.

— Сними блузку и найди ее сердце.
— Надо точно найти?
— Мы будем делать укол ей в сердце, поэтому хотелось бы поточнее!

Если ты дашь ему уйти с полтора штукой баксов, я его застрелю! Из принципа.

— Надо было брать дробовики.
— Сколько их будет?
— Три-четыре.
— Включая нашего парня?
— Не уверен.
— То есть, их может быть пять или больше?
— Возможно.
— Надо было брать грёбанные дробовики.

— Ну, ты знаешь, по телевизору показывают сериалы...
— Я не смотрю телевизор.
— Да, но ты же знаешь, что изобрели такую вещь, как телевидение. И что по этому телевидению показывают сериалы.

— Если бы сериал пошёл в дело, то в каждой серии я бы рассказывала по бородатому анекдоту.
— Ты знаешь много бородатых анекдодов?
— Ну, на самом деле, я успела рассказать только один, потому, что мы сняли только одну серию.
— Расскажи.
— Не-ет. Он тебе не понравится, и мне будет неудобно.
— Ты была готова рассказать пятидесяти миллионам человек, и не можешь рассказать его мне? Обещаю тебе, я не буду смеяться!
— Этого я и боюсь, Винсент.
— Я не это имел в виду. Ну, ты поняла...

Идут по улице три помидора: папа-помидор, мама-помидор и ребенок-помидор. Ребенок-помидор начинает отставать. Папа-помидор разозлился, подбегает к ребенку-помидору, раздавливает всмятку... и говорит: «Догоняй, кетчуп!»

— Ты не подашь мне полотенце, тюльпанчик?
— Ах, мне это нравится. Мне нравится «тюльпанчик». «Тюльпанчик» намного лучше, чем «монголоид».

— Чей это мотоцикл?
— Это чоппер, детка.
— Чей это чоппер?
— Зеда.
— Кто такой Зед?
— Зед мертв, детка. Зед мертв.

— Нет, позволь задать тебе вопрос: ты видел у меня перед домом вывеску «Склад дохлых нигеров»?
— Нет. Я не видел.
— А ты знаешь, почему ты не видел эту вывеску?
— Почему?
— Да потому что ее там нет! Потому что складировать дохлых нигеров — это не мое собачье дело, вот почему!

— Послушайте... извините, но я не расслышал, как вас зовут. Вас, я так понял, зовут Винсент, так? Но вашего имени я не слышал...
— Меня зовут Пит, но тебе из этого дерьма уже не выбраться.

Неужели ты не понимаешь, Винсент — я совсем не об этом говорю.
Ты судишь о вещах с неверной точки зрения. Не в этом смысл. Бог может остановить пули, он может превратить «Кока-Колу» в «Пепси-Колу» или найти ключи от моей машины. Нельзя судить о таких вещах, основываясь только на их значительности. Совершенно несущественно, является ли происшедшее с нами чудом по определению. Существенно другое: я почувствовал присутствие Бога, и значит, он был там.

— Отвечай!!! Ты пытался его ***ать?
— Нет, нет!!! Что вы!!
— Нет, ты ПЫТАЛСЯ его ***ать, не так ли? А мистер Марселлас Уоллес не любит, когда его ***ывают! Он сам кого угодно ***ет!

Вечером, перед боем, ты можешь почувствовать лёгкое жжение... Это будет тебя ***ать твоя гордость.

Мы так просто с тобой не расстанемся! Я устрою твоей жопе экзекуцию.

Никто не убивает никого у меня в магазине. Только я и Зед.

... твоего дедушку нашли японцы и упрятали в лагерь для военнопленных. У него были с собой эти золотые часы, и он знал, что если их найдут, то конфискуют. А дедушка очень не хотел, чтобы эти твари трогали часы своими немытыми желтыми руками. Тогда он решил спрятать их в самом безопасном месте: в своей жопе. Он полжизни проходил с этими часами в жопе. Потом они перешли по наследству к твоему отцу, и он тоже носил их в жопе. Когда твой отец умер, он отдал эти часы мне, и я тоже носил их в своей жопе. А теперь эти великие золотые часы — твои. (Он знал, что если бы узкоглазые увидели у него часы, их бы конфисковали. Отобрали. Но твой папа считал, что эти часы принадлежат тебе. И он не хотел, чтобы эти косоглазые твари хватали своими немытыми желтыми лапами то, что принадлежит его сыну. Поэтому он нашел место, в котором мог их надежно спрятать — у себя в жопе. Пять долгих лет он носил эти часы в своей жопе. А потом он умер, от дизентерии. А часы отдал мне. И я прятал это угловатый кусок железа в своей жопе еще два года.)

— Ты тоже это ненавидишь?
— Ненавижу что?
— Неловкое молчание. Почему людям обязательно нужно сморозить какую-нибудь чушь, лишь бы не почувствовать себя в своей тарелке?
— Не знаю. Хороший вопрос.
— Только тогда понимаешь, что нашла по-настоящему особенного человека, когда можешь просто заткнуться на минуту и с наслаждением разделить с ним тишину...

То, что ты показываешь характер, вовсе не говорит о том, что этот самый характер у тебя есть.

— Я вернусь быстрее, чем ты успеешь сказать «черничный пирог».
— Черничный пирог.
— Ну, может, не так быстро.

Туда ехать полчаса, буду через десять минут.

— Как тебя зовут?
— Буч.
— Что это означает?
— Я американец, дорогуша, наши имена ни хрена не означают.

— Можешь взять мою соломинку, я не заразная.
— Ну, может я заразный.
— С твоей заразой я справлюсь.

У них там все немного не так. В смысле, у них там все точно так же, как и здесь, только немного по-другому.