Цитаты на тему «ругань»

Ругань — не удивительна. Но не расстраивайся так, какие твои годы — еще удивишь.

Кода четырёхлетний ребенок кричит «дурак», взрослый понимает, что вразумительных обоснований не последует, а на пустое ребячество не обижаются.

Я нормально отношусь к кавказцам, я сам наполовину армянин. Мне нравится, как кавказцы ругаются. Они делают это не так, как русские. Когда ты ругаешься с русским, он говорит, что он с тобой сделает. Когда ты ругаешься с кавказцем, он говорит, что он с тобой уже сделал. С тобой или с кем-то из твоих родственников. Если кавказец что-то говорит про твою маму, он говорит, что у него уже были отношения с твоей матерью. Всё — он ставит тебя перед фактом. Ты не можешь ничего сделать, ты не можешь предупредить маму. «Алло, мама, где ты?» «Я в такси!» «Как зовут водителя?» «Арсен». «Выпрыгивай!»

Я бы не стал тебя затруднять, если бы мог прочитать твои мысли, но там почему-то одни междометия. И рефрен: «Твою мать, твою мать, твою мать». Выразительно, но недостаточно содержательно.

Ругательства свидетельствуют о силе и мужестве тех, кто никак не может решиться на драку.

Иисус среди лилий! — как сказал бы Крамли. — Христос по дороге к кресту!

Вечными и неизменными остаются слова любви, но как пестра и разнообразна шкала ругательств! (Как однообразны и стерты выражения любви и сколь, напротив того, богата палитра ругательств!)

Нет. «Бля» — это хорошо. «Бля» — это поэтическое выражение невысказанности души.

... И вот ссора становится не исключением, а нормой. Неожиданно осознаешь, что ругань — единственный способ общения, а единственная альтернатива — обиженное молчание.

Ругать людей имеет смысл, только когда видишь, что это пойдет им на пользу.

Представляешь, он ругается не матом!

Я не хотел бы использовать слово из четырёх букв.

Ублюдок, мать твою, а ну иди сюда, говно собачье, решил ко мне лезть? Ты, засранец вонючий, мать твою, а? Ну иди сюда, попробуй меня трахнуть, я тебя сам трахну, ублюдок, онанист чертов, будь ты проклят, иди идиот, трахать тебя и всю семью, говно собачье, жлоб вонючий, дерьмо, сука, падла, иди сюда, мерзавец, негодяй, гад, иди сюда, ты — говно, жопа! (Вот козлина! Хрен моржовый, иди сюда, ты засранец! Решил меня натянуть, гондон рваный?! Я тебе сам натяну по самые гланды! Тебя и всю твою гребаную семейку!! Что, очко поджал, п***р вонючий? Циклоп прыщавый, сука, падла, говножуй залетный, урод, чмо болотное, а ну иди сюда, ты! Я те жопу порву, член на шею намотаю! Иди сюда, дюдел драный!)

— А у вас что, бывают какие-то неприятные ощущения?
— Да. Неприятные ощущения, когда кричат и ругаются.
— Кто кричит?
— Директор.
— А ещё кто?
— Одна… общественность.

Если оса атакует без жала, она будет безжалостной.

Чтобы не ругаться надо уметь слушать, а, чтобы слушать, нужно иметь разумные доводы (что-то уже знать), за неимением которых, уходят от обсуждения темы и переходят к крику и ругани.

Нет, он не последняя сволочь, за ним целая очередь.

— Зевс уничтожит вас! — пообещала она. — Аид заберет твою душу!
— Braccas meus vescimini! — звонко крикнул я.
До сих пор не пойму, как у меня выскочила эта латинская фраза. Думаю, она означала: «Пошла в задницу!»

Стены домов не помнят слов, нашёптанных за века влюблёнными, но зато бережно хранят ругательства, начертанные отвергнутыми поклонниками.

Коза взобралась на высокую крышу и оттуда безбоязненно поносила волка. Он слушал, слушал ее ругань, а потом сказал:
— Это не ты, коза, говоришь столь дерзкие слова, а место, где ты находишься.

И это ты называешь клювом? Могучий Орёл, какого х...?

– Ну хоть один вопрос можно?
– Валяй.
– То есть когда капитан на нас ругается, это означает, что мы ему тоже нравимся?
– Ну чего вы там копаетесь?! – как раз гаркнул Станислав в комм и с возмущением услышал в ответ зычный пилотский хохот.
– Да он нас прямо-таки обожает!

Слова — ветер, а бранные слова — сквозняк, который вреден.

... в следующий миг разразился таким витиеватым ругательством, что почувствовал себя настоящим морским волком.

Стоит только бросить на ветер ругательство, как его тут же кто-то подхватит, крича, что именно ему оно адресовано.

Берут на крик в споре те, кто понимают «смазывают то колесо, которое больше всех скрипит».

Молчаливый молча осуществит то, о чем кричит крикливый.

Я была у неё то мала, то стара, смотря за что меня надо было бранить.

Эпохи сменяют эпохи, но всегда найдутся желающие убить Мейерхольда и Домбровского или «отребьем от литературы» назвать Зощенко. «Все познается в сравнении», но «сравнивать Гитлера и Сталина нельзя».

По глубинной природе брань иррациональна подобно магии, – собственно это же и есть род заклинаний. Вместе с тем очевидный парадокс: бранясь, желая потрясти и уязвить, мы произносим вслух нечто запретное (обычно из области сексуальных функций), однако, прочно утвердившись как бранное, выражение почему-то теряет смысл, благодаря которому сделалось бранным. Слово стало ругательным из-за определенного значения, но именно это значение утратило из-за того, что стало руганью. <...> Видимо, это правило – признанные бранью, слова обретают некий магический характер и в своем новом, особом статусе уже не годятся для выражения обыденного смысла.

По мнению Роберты, друзья эти были посланными небом ангелами с добрыми сердцами и неистребимой привычкой к сквернословию, имевшими наглость утверждать, что Даддитс, повторяя за ними «хен», имеет в виду нового щенка Пита, Элмера Хена, а для краткости просто Хена. И она, разумеется, делала вид, что верит этому.

О-о-о!... Етит твою мать, профессор!!!

— Отправляйся в свои покои!
— А ты, Утер... ты отправляйся в ад.

Такое хорошее спокойное место, что даже матом ругаться не хочется.

Как это странно: люди находят подлинно свежие и образные выражения только когда ругаются.

Не люблю, когда некрасиво ругаются. Люблю, когда красиво.

Давайте чертыхаться, пока есть время, в раю нам не позволят.

Ругань — это компромисс между бегством и дракой.

Я демонстративно молчал, не обращая внимания на беснующуюся девушку, и отбивал ногой ритм. Работал хронометром. Ругательства Долгунаты не отличались разнообразием, мне даже стало скучно и почему-то вспомнился лейтенант Синцов — вот кто был истинным виртуозом матерной словесности. Он мог переложить на ненормативную лексику даже «Войну и мир» таким образом, что роман не только бы не потерял ни капли своей культурологической значимости, но и приобрел бы новые краски, которые сделали бы его ещё более популярным.

— Змей Горыныч на охоту вылетел!... Ах, чтоб ты провалился, замечательный самый!
— А почему вы его хвалите?
— А его ругать нельзя. Кто его ругать станет, он того съест.