Цитаты на тему «ироничные цитаты»

Опасно толкаться на горе, кругом пропасти.

Священник — человек, который решает наши духовные проблемы и тем самым – свои материальные.

Наверное, физиологическая потребность двух людей почувствовать друг друга была только началом. Но иногда она была уже и окончанием. Короткое удовольствие и необходимость друг в друге закончилась и остается только одно — собственный эгоизм. Хотя бывает, это чувство служит и своего рода катализатором для чего-то более глубокого, уз настоящей близости, но это, увы, приходит ко всем только со временем.

Время оказывает незначительное воздействие на маленькие города — здесь, практически, ничего не изменяется. А если какие перемены и происходят, то разве что сами городишки становятся все меньше и меньше. Дети подрастают и уезжают в большие города навстречу большим заботам. Ну, а те, что остаются, понемногу возрождают старые умирающие традиции, вливая в них долю свежей крови — не такую большую, как порция геритола, но равную хотя бы маленькой рюмочке тоника. Но и этого вполне достаточно, чтобы жизнь в таком городке продолжалась.

Ее начало по-настоящему интересовать, почему он попросил ее остаться. Было ли это потому, что он хотел восстановить отношения между ними, или только из-за того, что ему требовалась еще одна живая душа, еще одна пара рабочих рук, чтобы довести приготовление лагеря до конца.

Тут вы чувствуете: вашему терпению вот-вот придет конец. Ваш ангел-хранитель, видимо, улетел прочь, а его место сейчас займет черный мохнатый бес.

Звезды маниакально нацепляют себе на нос громадные солнечные очки даже ночью, полагая, что укроются за ними от глаз любопытной черни. В действительности же очки эти привлекают внимание сильней, чем, если бы они вешали себе на шею табличку со своим именем.

— Где ты? — поинтересовалась она, не особенно вдаваясь в подробности. Если я говорил с ней по служебному телефону, длинным шнуром прикрепленному к моему рабочему столу, где я мог быть? Вероятно, сотовые телефоны действительно разрушают ткани мозга.

Собаки считают себя людьми. Кошки — богами.

Время простых решении? прошло еще во времена Рузвельта и Кеи?нса. Впрочем, едва ли оно когда-либо было...

Несовпадение — люди хотят, чтобы их отметили, а их отметили, да не теми словами.

Наши мысли и дела — белее снега,
даже сажа наша девственно бела;
только зря наша российская телега
лошадей своих слегка обогнала.

Соединенье любящих сердец -
Вот глупости чистейшей образец!
Я б грешников казнил таким проклятьем,
Чтоб от любви взаимной век страдать им.
Любовь капризна, как хамелеон:
Сыт воздухом, от пищи дохнет он.
Обиды, страхи, ссор минутных грозы,
Улыбка, просиявшая сквозь слезы, -
Вот корм любви, вот истинная сласть,
А насыщенье только губит страсть:
Так мы, во сне изведав наслажденье,
С утра досадуем на пробужденье.
О, я умру от ужаса, когда
Мне милая однажды скажет: «Да!»
<...>
Так будь тверда, любовь моя, не надо
Мне уступать: желанье — нам награда
И сладостных видений череда,
Каким не воплотиться никогда.

Ругань — не удивительна. Но не расстраивайся так, какие твои годы — еще удивишь.

Плохая штука [привычка] — старость. Senectus est malum habitum.

Истинно честен тот, кто всегда спрашивает себя, достаточно ли он честен. Vere honestum est, qui semper petit ipse, si ipse est honesta satis.

Нравственность падает на все более удобные ложа.

Редко какая сказка обходится без нравоучения. Эта имела все шансы закончиться печально – тем, что мать с сыном умерли с голоду.
И тогда бы мораль ее была такова: мамаши, постарайтесь трезво оценивать своих имбецильных сыновей, как бы ни таяли вы от их озорных улыбок, как бы ни заходилось материнское сердце при виде темно-русых вихров. Если станете идеализировать свое чадо, наделять добродетелями, которых у него заведомо нет, вопреки очевидности упрямо уверять себя, будто сын у вас вырос умным-благоразумным, надежной опорой в надвигающейся старости и т. п. – то не удивляйтесь потом, когда упадете в ванной и так и проваляетесь всю ночь на полу, потому что он до утра где-то бухал с приятелями.
Но в сказке «Джек и бобовый стебель» всё совсем по-другому.

Можно обиду припомнить мужчине,
Шубу себе присмотрев в магазине,
Вечером в баню его отпустить,
А утром придумать, что ещё докупить. Можно закачивать в грудь силикон,
Чтобы торчала грудь, как балкон,
Вот тут мы не спорим, нам браться удобно:
Красиво, приятно, вообще бесподобно!

Ты будешь дурой, коли мне уступишь:
Так восхищенья моего не купишь.
Мы от неведомого ждем чудес,
Отведавши — теряем интерес.
Вблизи ты женщина, на расстоянье -
Богиня, облачённая в сиянье.
<...>
В моих мечтах ты ярче заблистала,
Чем от природы женщине пристало,
И коль мечта мне заменила явь -
Её осуществленьем не бесславь!
Ты так во мне сладка, что поощренья
Не больше жажду я, чем мёд — варенья.
Что красота? Природы ловкий трюк:
Как дети на жонглера, ставши в круг,
Так на неё глазеем мы часами,
А после на себя дивимся сами.
Любовь, как сокол, бьёт добычу влёт,
А не отнимешь — вмиг её сожрёт:
Надежды похватав, как воробьишек,
Она с костями выблюет излишек.
Любовь — пчела: сбирает свой запас,
Кружит, жужжит, но жалит только раз.

Договор 1987 года предусматривал нулевой вариант. Впервые ликвидировался целый класс вооружений — ракеты наземного базирования с дальностью от 500 до 5 500 км. При этом Советский Союз пошел на асимметричное сокращение, отказавшись от ракет, несущих более 3 000 ядерных боевых блоков, что вдвое превосходит ныне установленные для России и США потенциалы. Это некоторые теперь трактуют как предательство, учитывая, что, Горбачев согласился на уничтожение уникального комплекса «Ока», вообще не подпадавшего под параметры соглашения. Забавно, что сейчас, как и 30 лет назад, ультимативно требуют уничтожить нашу ракету, так называемую SSC-8, также не подпадающую под параметры соглашения.
«Претензии обеих сторон объединяет одно при всем их различии: формально ни та, ни другая сторона не нарушают буквы договора. То есть при этом нарушается дух договора, но буквально договор не нарушается. Поскольку в этом договоре речь идет об испытаниях и развертывании ударных систем с дальностью действия более 500 километров», — сказал заместитель директора Центра анализа стратегий и технологий Константин Макиенко.
Ну, не могут американцы поверить, что модернизационный потенциал нашей ракеты не позволяет увеличить ее дальность на сколько хочешь. А мы не верим, что американцы не засунут в пусковую установку ПРО или ракеты-мишени обычную боевую.

Показывать язык, не демонстрируя, что вертится на его конце, – особое искусство.

— Корабль Далеков уничтожен. Где Доктор?
— Ребята, опять вы попались на ту же удочку. У меня валялась лишняя ТАРДИС, и я использовала маскировочную схему, чтобы сделать похожей на мою, и угадайте, кто купился?
— Мы найдем тебя! ТАРДИС под нашим контролем!
— Нет. Это не так. Мне жаль. Еще новости: я запрограммировала ее, чтобы она сложилась и переместилась в самый центр Пустоты. Что, очевидно, разрушит ее и вас заодно. Спасибо вам за помощь. Мы больше не увидимся.
— Ты от нас не сбежишь, Доктор!

— Обнаружена ТАРДИС Доктора. Окружить ТАРДИС!
— Сюда!
— Это Доктор! Доктор — враг Далеков.
— Да, это так. Да, именно. Я позвала вас, и вы пришли, как маленькие послушные зверушки.
— Далеки не зверушки Доктора!
— Да нет,. так и есть. А что? Что вы сделаете? Я ведь просто стою в своей ТАРДИС.
— Атаковать ТАРДИС! Уничтожить Доктора!

Мы непохожи на всех.
Нас видно.
Мы агрессивны.
Мы раздражительны.
Мы куда-то спешим и не даем никому времени на размышления.
Мы грубо нетерпеливы.
Все молча ждут пока передний разместится, мы пролезаем под локоть, за спину, мы в нетерпении подталкиваем впереди стоящего: он якобы медленно переступает.
Мы спешим в самолете, в поезде, в автобусе, хотя мы уже там.
Мы выходим компанией на стоянку такси и в нетерпении толкаем посторонних. Мы спешим.

Как же приятно женщиной быть:
Колготки в морозы можно носить,
И всем говорить, что греет вас он -
Ажурный десятиденный капрон. Можно без шапки зимою ходить,
Чтобы причёску не повредить,
Ведь красота всё равно победит
Цистит, ларингит и менингит. Ходить всё время на каблуках,
И боль ощущать постоянно в ногах,
А вечером эти туфли стащить
И нереальный кайф ощутить. Уколами губы делать большие,
И думать, что это очень красиво,
Ведь любят сильнее все мужики
Женщин с губами, как башмаки.

— Правда, старушка Марпл показывает, что пистолета при ней не было, но эти престарелые дамы частенько ошибаются.
Я промолчал, но с ним не согласился. Я был совершенно уверен, что у миссис Протеро револьвера не было, коль скоро мисс Марпл это утверждает. Мисс Марпл не из тех «престарелых дам», которые ошибаются. Она каким-то непостижимым образом всегда оказывается права. Подчас даже оторопь берет.

Эксплуатация человека человеком? Это как раз по-человечески.

Я курю пока могу и никогда не прекращу.
Пока ты в рамках — я творю всё, что хочу.
Кинуть ночью все дела, чтобы песню записать.
Я не усну уже 4-й день подряд.

Чем у идеи вид проворней,
тем зорче бдительность во мне:
ведь у идей всегда есть корни,
а корни могут быть в говне.

Манипуляция — чужих мозгов частичная кастрация.

Это было бы куда приятнее, чем этот конвейер — шмотки, клубы, секс... Раньше парни любили петь, рисовали, писали, а теперь хвастаются айподами и веб-сериями!

Теперь вместо пыток используют компьютеры!

Меня в какой-то момент тоже слегка утомил гвалт под собственными окнами, даже подумала, не податься ли на Фрунзенскую. Но тут же и передумала. Там скучно. А тут – характер! Смесь ностальгической грусти по прошлому и драйва западного мегаполиса. Патрики — это район для счастливых людей.

Но Джимми Хилл на этом не остановился. Он заявил, что назвать черного «ниггером» не обидней, чем звать его, Джимми, «Чинни», потому что у него большой подбородок. Я это прочел и опять подумал: «Зовите меня пережитком прошлого, но слово «ниггер» все же оскорбительней, чем слово «чинни». Потому что слово «ниггер» имеет под собой яркую культурную и историческую основу. Которой точно нет у слова «чинни». «Отправьте людей с большими подбородками туда, откуда они пришли! В Чинлядию, не знаю, я вопрос не изучал, очевидно». Не было стран, где население порабощали из-за того, что у них большие подбородки. А если б были – у нас вся культура была бы другой. Не было бы блюза, который повлиял на всю нашу любимую музыку 20-го века, если б в дельте Миссисипи жили бесправные бывшие рабы с большими подбородками…
«Просыпаюсь утром...
У меня большой подбородок.
Если честно, это не проблема,
Не буду из-за этого придумывать музыкальный жанр».
И что-то не слышно в новостях: «В Халле избили до смерти человека. Похоже, это преступление на почве ненависти к большим подбородкам».

Как бы там ни было, за тридцать лет до начала двадцатого века он приехал в Салинас-Валли и привёз с собой из Ирландии жену, крошечную женщину с жёстким твёрдым характером, напрочь, как курица, лишённую чувства юмора. Она была непреклонна в своих суровых пресвитерианских воззрениях, и если бы все разделяли её строгие понятия о морали, от большинства радостей жизни не осталось бы мокрого места.

На все махнув рукой, можно и ноги протянуть.

Но если в наши дни вы хотите одновременно ничего не делать и быть респектабельным — лучше всего притвориться, будто вы работаете над какой-то серьезной научной проблемой...

Повестка мне пришла как-то:
Что скоро в армию служить.<...>
Друзья мне пишут:
«Закоси,
Ты по ночам в постели ссы».
И вот кошу на энурез <...>
Деды все поняли в момент,
Решили вылечить меня. <...>
И снова хочется служить.
Траншеи рыть и в сапогах:
Какая это благодать.

Мы не предаёмся всецело одному пороку чаще всего лишь потому, что у нас их несколько. (Всецело предаться одному пороку нам обычно мешает лишь то, что у нас их несколько.)