Жан-Франсуа Паро – цитаты и высказывания

Николя вдруг подумал, что каждый человек остается наедине со своим одиночеством; и вот его старый друг также частенько скрывал, прятал от своих друзей страдания, свойственные его возрасту, за тем, что на первый взгляд казалось кокетством, но на самом деле было чувством собственного достоинства.

Николя любил горячий аромат свежеиспеченного утреннего хлеба. Он заставлял его забыть тревоги дня и душевную усталость, вызванную раздумьями и расчетами. Он окружал его, как что-то родное и близкое. Он означал переход из преступного мира парижских улиц в дом, где главенствовали мир и покой.

Николя обычно замечал у сильных мира сего абсолютное презрение к деталям и совпадениям. Они давали задание или предписание, с которым вы оставались один на один: как вы будете его выполнять и откуда возьмете нужную информацию, их не касалось.

С тех пор как Николя приехал в Париж, он не уставал удивляться. Его все еще пугало беспорядочное уличное движение, которое подвергало опасности жизни прохожих. Он отметил, что городская жизнь хорошо отражала взаимоотношения между людьми, которые стояли на разных ступенях социальной лестницы. Крупные презрительным взглядом мерили мелких, возницы богатых экипажей расчищали себе дорогу, направо и налево стегая кнутом. И они не ограничивались лошадьми: частенько перепадало и бедным экипажам, и даже несчастным бродягам, которые осмеливались протянуть руку к карете.

Но кому есть дело в наше сумасшедшее время! В век, когда дети восстают против родителей, когда лучшие устремления выливаются во зло. Зло, которое везде — от верхов до низов...

Городские стены строятся из обломков деревень.

Настоящее — дитя прошлого, и всегда следует разобраться в прошлом участников драмы, узнать, кто они на самом деле, кем хотят казаться, что они о себе говорят и что хотят, чтобы о них думали.

Он допил свой шоколад. На дне чашки, как и в жизни, смешались сладость и горечь.

Прославиться в нашем мире — невелика честь, ведь это не означает, что ты это уважение действительно заслужил.

Сильные мира сего — учтивые, однако строгие: это, впрочем, не исключает грубой лести, за которой можно скрыть ложь...

Неожиданные визиты иногда вели к интересным открытиям.

Иногда в слишком очевидной ясности кроется ошибка.

... везде успевать незримо и превратиться в дух города, всюду присущий и практически неизвестный шумной толпе.

Меня волнуете не вы, а тревога о вас в таком щекотливом положении.

Сидя выше остальных, некоторые возносятся аж за облака. Но на свинью хоть седло надень — все равно хряком останется.

Очевидность нас ослепляет.

Маркиз де Ранрой, мой отец, всегда учил меня, что доблесть дается нам не от рождения. Все зависит от того, что мы сделали в жизни.

Отыскать правду всегда было непросто. Иногда справедливости можно было достичь такими способами, какие при других обстоятельствах показались бы недостойными.

Приготовьтесь, мой милый друг, к тому, что вам придется столкнуться с наихудшим кодлом двора, с той породой людей, которые бесстыже сочетают притворную преданность с честолюбием. Их легко выделить среди прочих — они на четвереньках ползают перед сильными мира сего. Но посрывайте с них маски, и перед вами предстанут совершенно иные люди.

Если бы речь шла о буржуа, то все законности были бы соблюдены. Когда же настанет день, когда закон будет один для всех — для слабых и сильных мира сего?

Николя повторял себе, что, оценивая человека с первого взгляда, всегда рискуешь серьезно ошибиться. Но ему в голову пришли слова инспектора Бурдо. В молодые годы тот тоже составлял мнение, исходя из первого впечатления. Он пытался это исправить, но с годами опыт лишь подтвердил ценность этого, когда работает в первую очередь инстинкт, и тогда Бурдо вернулся к ошибкам юности, в которых оказалась львиная доля правды.

Голодному до фонаря, из чего слеплен горшочек.

Николя и сам был мастером переодеваний и маскировки, а посему не выпускал из виду никого, даже страждущих старушек — самые невинные на вид могут оказаться шпионами.

Рассуждения, порой, накладывают на естественную злобу равнодушную жестокость.