Нисио Исин – цитаты и высказывания

Это не роман и не комиксы: нет причины двум коллегам-детективам презирать друг друга.

— Нет ничего настолько плохого, что я хотел бы забыть.
— И нет ничего настолько хорошего, что ты хотел бы запомнить.

По сути, люди живут двумя способами. Или они живут с осознанием своей собственной никчёмности, или они живут с осознанием никчёмности всего мира. Два способа. Или ты позволяешь собственной значимости раствориться в мире, или же ты отбрасываешь значимость мира и живёшь сам по себе.

Часть меня всего лишь наблюдает, вздыхая. С холодным презрением она смотрит на то, как я веселюсь и говорит: «То, что ты делаешь, не имеет никакого смысла».

Что угодно выглядит подозрительно, если вглядываться слишком пристально.

Что значит быть живым?
То, что твое сердце бьется — ответил он первое, что пришло в голову.
Не верно — произнес я. Подавать признаки жизни и быть живым – не одно и то же.

Всё потому, что люди, которые могут выражать свои эмоции ради блага других — это те же люди, которые перекладывают на других вину, когда дела идут не в лад. Я презираю таких как ты.
Первый раз за уже долгое время мне говорили что-то так грубо прямо в лицо. Она медленно переводила свой взгляд на меня, пока наконец не встретилась с моим.
— Ты просто позволяешь другим людям увлекать себя за ними. Такие как ты игнорируют сигналы светофора только потому, что так делают все остальные. Ты — омерзительное исключение из человеческих существ.

— Тебя не пугают люди, которые осознанно, намеренно идут по головам других?
— Хм, даже не знаю. На самом деле, меня больше беспокоят люди, которые используют других неосознанно, лишь из самых лучших побуждений и мании справедливости.

Что есть доверие? Ответ... Не думать, что тебя могут предать. Не сожалеть, если тебя предадут.

Как я уже сказал, мне не не нравится скука. Иногда люди хотят провести день просто ничего не делая, ведь правда? Все иногда испытывают подобное. Все желают убежать от мирской суеты, избавить себя от утруждающих разговоров с другими. У всех есть право провести время, размышляя о собственной жизни. Так уж просто получается.

«Тебе нравится учиться?» — спросила она. Я передернул плечами. Конечно же, нет. На самом деле, я ненавидел учиться.
— Но для того, чтоб убить время, сойдет. Или, скорее, как способ сбежать от реальности.
— Обычно учеба и представляет собой реальность.

?—?В итоге ты всё же не любишь принимать решения, да? Тебе не нравится сам процесс выбора. Вчера Химэна?сан сказала о тебе то же самое, и мне кажется, она попала в яблочко. Ты просто плывёшь по течению. Ты ненавидишь соревноваться, ты ненавидишь всё прояснять. Тебе необходимо оставлять неясности.
—?Не буду с этим спорить.
—?Спорить не будешь, но и не согласишься. Ты принял мой вызов в сёги лишь потому, что ты знал, что обязательно проиграешь, так ведь? Ты не принял бы вызов, если бы было иначе.
—?Ты ненавидишь других людей?
—?Да не то что бы.
—?Но нравятся ли они тебе?
—?В этом нет нужды.
—?Именно. Основа твоих ценностей лежит в идее, что люди должны жить в одиночестве. Ты ведь так думаешь, да? Или нет, ты этого хочешь. Это та основа, вокруг которой ты собран. Ты изо всех сил стараешься ни во что не вмешиваться и не причинять другим неприятности и боль. Конечно, ты можешь делиться счастьем и радостью с другими, но ты не подходишь к той точке, когда ты можешь принести боль и печаль, всё верно?

Ненужные объяснения. Избыточные подтверждения. Лишние слова. Бессмысленные вопросы. Отвлечённая болтовня. Лучшим в Кунагисе было то, что до всего этого ей не было дела.

— Например, у меня есть одна подруга, которая лишена практически всех основных человеческих эмоций. Она всегда ужасно счастлива, всегда веселится, что бы она ни делала, но лишь потому, что она просто не знает больше никаких эмоций. И в результате она едва ли может понять, почему остальные люди грустят или злятся. Существует лишь один способ, которым она способна воспринимать мир. Она в принципе не способна отличить рай истинный от рая потерянного. — И я такой же. Нет, я гораздо хуже. Я не способен понять чужую боль, даже в самой малости. Почему? Потому что я сам не могу адекватно воспринимать своё собственное ощущение «боли» и «страдания». Мысли о смерти ничуть не беспокоят меня. Не то чтобы я хотел умереть, но моё стремление сопротивляться смерти аномально слабо. И всё это приводит к тому, что я озвучил. Есть множество «блоков», которые не дают людям убивать друг друга. Один из наиболее жизненно важных, это мысли в духе «Ооо, это, наверное, больно» или «Приятель, мне жаль этого парня». Разве не так? Всё так. Например, уверен, тебе и раньше доводилось испытывать желание причинить кому-нибудь боль, ведь так? Но ты, скорее всего, не стала тут же выбивать из него дурь и так далее, ведь так? — Мм. Я никогда раньше никого не била. — Но готов поспорить, что ты хотела этого, правда? Она не ответила. И это было самое лучшее подтверждение, что она способна была дать. Но ведь это не преступление. Никто не может прожить свою жизнь, ни разу не испытав неприязни к кому-то, даже если живёт в раю. — Думаю, на самом деле я говорю о способности испытывать эмпатию. Ты понимаешь чувства другого человека, ты испытываешь к нему милосердие и поступаешь милосердно. И, конечно же, это не всегда хорошо. Ревность и злоба тоже произрастают из эмпатии. Понимание эмоций других людей. Это и достоинство и недостаток. — Но давай не будем вдаваться в философские споры о потерях и приобретениях, — продолжил я. — Суть в том, что у меня нет всех этих «блоков». Я, в принципе, не въезжаю в чужие эмоции. В результате, я вынужден сдерживать себя. А это невероятно мучительно. Это даже не забавно. Но, каким-то чудом, мне удаётся сдерживать собственных демонов. Несколько дерзко продолжать жить, скрывая такого монстра внутри себя. — И-кун… — Сейчас я в любой момент могу достигнуть своего предела. И поэтому я не могу простить убийцу. Как я могу это сделать? Само существование убийц отвратительно. Мерзко. Я всем сердцем ненавижу всех убийц. Всеми силами души. Думаю, я хотел раздавить бы их всех. — … — Просто шучу, я совсем так не думаю, — сказал я.

«Если верить статистике? Ты прожил на земле уже почти двадцать лет и статистика – это лучший ответ, который ты способен придумать?» — Она изогнула бровь с явной издевкой и фыркнула на меня. «Только не говори, что ты веришь во что-то настолько дурацкое. То, что случается лишь один раз на сотню тысяч попыток, происходит при самой первой попытке. Первый же человек, попавшийся тебе на пути – тот самый, один из миллиона. Чем ниже вероятность, тем чаще ты с этим сталкиваешься. Ага, «статистика». Что за ерунда. Нет ничего более обыденного, чем чудо».

Ох-ох-ох, кстати, И?тян, ты раньше слышал об этом? Скажем, есть у тебя рыбка в аквариуме. И скажем, ты постепенно повышаешь температуру в аквариуме. Настолько плавно, что рыба этого даже не замечает. Со временем вода разогревается настолько, что закипает, но тело рыбы привыкло к постепенным изменениям, так что рыба может продолжать плавать, не замечая, насколько вода горяча.

Чувство вины может растерзать человека на части. Скука убивает примерно так же, как и вина.

На свете есть люди, которые должны умереть, но нет таких людей, чья смерть не имеет значения.

— Если бы у меня были друзья, я бы должен был за них переживать, верно? Когда им грустно или случилась беда, я должен был бы чувствовать сходные ощущения. Следовательно, мне было бы хуже и хуже, и, в конце концов, я сломался бы в конец.
— А если бы они радовались или были бы счастливы, у тебя так же было бы хорошее настроение. Разве это не прибавило бы тебе сил?
— Хм… — я тряхнул головой. — Когда друзья радуются или просто счастливы, я им жутко завидую.
— Люди такие ничтожные, — решительно сказала Ханекава.
— Даже если это так, то все, в конечном счете, все равно сведется к нулю. Есть у тебя друзья или нет их совсем – в мире достаточно негатива и без них.

То, что кто-то просто живет легкомысленной жизнью, не означает, что он имеет право легкомысленно умереть.

— Но, знаешь что, нет особой разницы, проживёшь ты долго или же нет. Я не особо уверен, что в том, чтобы прожить двести или триста лет, есть какой-то большой смысл. Я прожил девятнадцать лет и два месяца до сегодняшнего дня, но, честно говоря, мне уже достаточно. — Ты устал от всего этого? — Нет, скорее, я больше не могу это выдерживать. Пока что, полагаю, я ещё в порядке, но если всё так и продолжится… да, ещё пара или тройка лет и моя способность воспринимать реальность достигнет предела.

— Я… — в этот раз я и вправду говорил от чистого сердца. — Я не хочу переродиться. Я просто хочу умереть как можно скорее.

— Предвзятость подтверждения, — выпалил я, вдруг вспомнив из программы обучения, что недопустимо показывать собственную глупость старшим. — Другими словами, это означает, что вы принимаете только те показания и свидетельства, которые удобны вашему мнению, и отбрасываете неудобные показания, как будто это всего лишь совпадение. Вообще, говорят, что в научных кругах, изучающих сверхъестественное, так… — мой взгляд переместился на Маки?сан — так часто поступают. «Сухая любовь». Они буквально одержимы любыми свидетельствами существования сверхъестественного, и в то же время игнорируют любые доказательства обратного. Мне кажется, так они получают результаты, какие только хотят.

Противоположностью обожания является не враждебность, но безразличие.

— Но ведь совсем не обязательно, что это именно вина подтолкнула Аои к самоубийству. Вполне возможно, что она умерла, потому что ты на нее надавил. Из-за того, что она натворила, ты начал испытывать к ней отвращение. Она сделала тебя своим врагом и именно поэтому лишилась всякой надежды.
— Если дело лишь в этом, то это только злит меня гораздо сильнее. Выходит, она убила одного человека, и только лишь это терзало ее так сильно, что она умерла? Да ее нужно дисквалифицировать из числа убийц.
— Ааа, так вот что ты подразумеваешь под чувством ответственности. Не за Аои, но за Эмото… Понятно. Хэх… необычная точка зрения. Но скажи, неужели привязанность к тебе человека для тебя ничего не значит? Она, конечно, выразила это весьма извращенно, но Аои ты действительно нравился.
— Слова «Я тебя люблю, так что лучше бы тебе полюбить меня» всего лишь разновидность шантажа. К сожалению, я не из тех, кто отвечает слепой взаимностью. Меня тошнит от людей, убивающих ради своих страстей.

— Так вот, Сасаки и Казухито… вчера они арестовали Атэмию Маюми, но… они сказали, что она была на грани самоубийства. Она собиралась спрыгнуть с крыши своего дома, но они успели спасти ее как раз вовремя. Видимо она окончательно лишилась разума – они даже не смогли понять слова, что она произносит. И они не уверены, что она вообще сможет когда-нибудь восстановиться».
— Неужели
— Ты ей ничего такого не говорил?
— Нет — ответил я, не раздумывая. – «Разве я тебе не сказал? Я не интересуюсь людьми, которые убивают ради своих собственных страстей».
— Я абсолютно уверена, что ты сказал, что тебя от них тошнит.
— Ты, должно быть, ослышалась.
Секунду она молча таращилась на меня. «Хахх» — вздохнула она. – «Хорошо, так или иначе… именно поэтому ты приговорил этих девушек, которые убили только одного человека, но при этом смотришь сквозь пальцы на многократные, случайные и безжалостные убийства Зерозаки? Давать и забирать, хах? Ну и дела… а ты и вправду жесток, да?

Мне не нужны вещи, которые просто исчезнут со временем. Если что-то рано или поздно закончится, значит, не стоило даже начинать. Мне нет нужды в удовольствии, если оно будет оплачено болью.

Мир творит что захочет, а если и нет, то ко мне это ровным счётом никакого отношения не имеет, а если бы и имело, то мне это не интересно. Я никогда не желал стать кем-то, и мне никогда не казалось, что я должен что-то сделать. Иногда я задумываюсь, а нормально ли это, но в общем-то даже это мне всё равно.
Где-то по дороге я просто остыл. Нет, не так. Наверное, я высох. Я апатичен и безразличен ко всему. И вот почему Кунагиса для меня — как влага.

Айкава-сан ошибалась только в одном.
Но это не ее вина. Она просто, скорее всего, еще не до конца меня поняла. Нет, я не считал себя человеком с глубоким характером, но я признавал, что грехи мои утянули меня так глубоко, что не было ни малейшего шанса увидеть самое дно. Эту мою глубину невозможно было увидеть, на какую бы работу вы бы не подрядились.
Причина, по которой я не хотел обсуждать все это перед Кунагисой, была не в том, что я боялся, что она осудит меня. Причиной было то, что я знал, что она никогда не осудит меня, и поэтому я не хочу, чтобы кто-то выставлял перед ней напоказ мое уродство и мой эгоизм.
Ее всеобъемлющая любовь. Непоколебимая, неизменная привязанность. Если я убью кого-то своими руками, она, возможно, простит даже это. Она все так же будет меня любить. Для меня такая любовь была все же слишком уж тяжела. Я ощущаю, как она сокрушает меня. Эта чистосердечная преданность.

А, я въехал. Другими словами, для Зэрозаки Хитошики, риск и есть прибыль.

И эта девушка называла свою Веспу «скутер»? Веспа это Веспа, и только Веспа. Называть её «скутер» — просто оскорбление, как по мне. И не просто одно из твоих обычных оскорблений — это просто ультимативное оскорбление, которое грозит потрясти само моё существование. У каждого есть одна вещь, за которую не жалко отдать жизнь, ради которой можно продать весь мир, и в моём случае это была именно эта вещь. Мне захотелось пристрелить Микоко-тян.

А теперь представьте невинную молодую девушку. Представьте, что она первый раз взглянула в зеркало. Разумеется, из-за ее совершенной невинности она не знает о том, что картина перед ней является лишь отражением света. Вместо этого она воображает. Она представляет нечто большее: что по другую сторону зеркала она увидела нескончаемый мир, который отделяется от нее рамой со стеклом. Там идеальная копия «ее» отсюда, но существующая в бесконечно удаленном месте. Невероятных размеров парадокс мира, находящегося в ее воображении.
И не невежество та причина, что позволяет этому парадоксу существовать. И не так важно, какой из миров был истинным, а какой ложным. Если одна из сторон была истинной, то другая была фальшивкой, но если реальность, на деле, была фальшивкой, то обе стороны были равноценны и равноценно ничего не стоили.
Но, как только эта мечтательная девушка протянет свою изящную руку и дотронется до зеркала пальцем, все, что она почувствует, — это пустоту. Она не почувствует ничего, кроме ничего. Тому, чему она позволила существовать, не было позволено существовать кем-то еще. Более того, то, чему она позволила существовать, ничего не значило для кого-то еще. И она, наконец, осознала.
Без каких-либо преувеличений, в тот момент в представлении этой девушки целый мир был уничтожен.

Нож способен прорваться сквозь то, через что не могут пробиться слова.

Мысль о том, что я не могу довериться этим людям, о том, что как сильно бы я не пыталась, я не могу по-настоящему думать о них, как о своих друзьях, заставляет меня ощущать себя низкопробным человеком. Они показали мне столько любви, я же не могу ничего дать им в ответ.

Над тобой издевались? Нет, думаю, тут другое. Думаю, на тебя не обращали внимания. Есть разница между издёвками и невниманием. Издеваются над слабаками и врунами. На изгоев не обращают внимания. Но я понимаю, что ты чувствовал. Когда я училась в старших классах, казалось, меня окружают пришельцы. На контрольных никто не стремился получить высокий балл, старались получить средний. Если бежали кросс, они говорили «а давай бежать вместе». Это была команда уравнителей, хорошо это или плохо. Они бы сказали, что число пи равняется трём. На самом деле каждый в Семи Дураках испытывал схожие чувства. Это трагедия четырнадцати сотых. В мире уравнителей посторонним приходится сполна отведать, что значит истинная изоляция. Гении с этим рождаются. Но не все изгои являются гениями.