Ковчег / Корабль (El barco) – цитаты и высказывания

Для отца не существует подходящего человека для его дочери. Он всем будет предъявлять отцовские права.

Я люблю нашу семью. Когда кофе проливают в постель, никто не сердится и не кричит, мы просто смеемся.

С тех пор, как мы на этом корабле, почти каждый день происходят невероятные вещи, которые нельзя понять. И когда люди не понимают того, что происходит, они говорят, что это чудо. Иногда чудеса хорошие, а иногда они пугают. Хотя некоторые люди не верят в чудеса. Как, например, мой дядя Хулиан... Но мой дядя ошибается. На «Полярной звезде» вот-вот случится чудо. Точнее, случится два чуда. Второе — это то, что плохой человек, который знает наши секреты, скоро воскреснет. Мама говорила, что беда никогда не приходит одна. И с чудесами случается то же самое. Они начинают происходить и уже не заканчиваются.

Шкаф — лучшее место в мире, чтобы спрятаться, когда играешь с папой в прятки, хотя мама никогда не разрешала там прятаться, потому что говорила, что если дверь закроется и я не смогу выйти, то я очень испугаюсь. Потому что запереться самому или быть запертым — это разные вещи. Например, когда тебя наказывают, закрывая в комнате, и тогда ты уже не хочешь там быть. Даже если это самое прекрасное место в мире.

Из тысячи чувств, что будут в твоей жизни, только одно по-настоящему важное — то, которое оставляет след и впивается в сердце так сильно, что нельзя его вытащить.

Любимых надо завоёвывать каждый день.

Поцелуи — это самое лучшее, что есть на свете. С тобой было когда-нибудь такое, чтобы ты так сильно любил кого-то, что готов был заполнить всю жизнь поцелуями? Одними поцелуями. Чувствуешь мурашки по все спине. И не можешь остановиться. Пока не заболят губы.

Зачем нам нормальная история, когда у нас есть наша?

Я готов отдать всё, абсолютно всё, чтобы моя женщина улыбалась каждое проклятое утро.

Никогда не поздно сделать все правильно.

Миром движет ритм биения влюбленного сердца.

Не забывайте быть счастливыми в этом году. Где бы вы ни были. В любом конце света!

Мы не выбираем, кого любить.

Когда думаешь, что дела хуже некуда, всегда случается что-то такое, что понимаешь, что все не так уж и плохо.

— Нельзя проснуться утром с чувствами к кому-то, а к обеду уже разлюбить... меня не было всего 18 минут... всего 18... никто не может перестать любить за 18 минут, Айноя!
— Ты был прав. Никто не просыпается утром с чувствами к кому-то, чтобы уже к обеду разлюбить. Никто. Я не переставала любить. Во время этих 18 минут, когда ты был под водой… я любила тебя каждую секунду; каждый метр, на который ты спускался; и каждый глоток воздуха, который ты вдыхал; я любила тебя, Улисес.

Вы так старались отрицать то, что чувствуете, что даже не понимаете, где теперь находитесь. Никто не заслуживает быть вторым блюдом...

Если в расставаниях и есть что-то хорошее, то это возможность двигаться дальше. Если бы мы ни с кем не расставались, то так и остались бы с друзьями из детского сада, но так можно познакомиться с кем-то получше.

Стереть из памяти случившееся, начать сначала — это не так-то просто. Абсурдно закрывать глаза на проблему, надеясь, что она сама собой исчезнет. Потому что однажды твой друг, плохой сон или собственная дочь напомнят об этом.

Я не слишком-то откровенен, блондинка... Из-за неловкости, и потому, что верю в то, что ложь на время может дать ощущение счастья.

— Что именно вам не нравится, капитан: что между нами ничего нет, или что мне всё равно?
— Знаете, я бы предпочёл получить от вас пощёчину, чем безразличие.

— И что же обо мне говорят?
— Что тебя не волнует никто, кроме тебя самого.
— Называй это инстинктом самосохранения.
— Учти, такие люди, как ты, остаются совсем одни. Как брошенные собаки.

Мы забываем иногда, что ничто не предопределено и будущее зависит от нас, от решений, принятых на протяжении всей нашей жизни.

Отчаянье не разбирается в религии.

Ничего не делать — это тоже форма свободы.

— Есть три вопроса, при которых сомнение — уже ответ: «Можно тебя поцеловать?», «Ты выйдешь за меня замуж?», «Мы заведем ребенка?».
— То есть в этих трех случаях сомнение означает «Нет»?
— Всегда.

Если сомневаешься — подумай не спеша.

— Что ты делаешь? Принюхиваешься, как сучка к кобелю?
— Точно. Ты и есть кобель. Я всю ночь искал сушу, а ты подбивал клинья к врачихе. Я видел тебя. Ты занимался нежностями в самый разгар шторма, а сейчас выходишь из ее каюты. Рикардо, тебе не пятнадцать лет!

Господа! Думаю, вы забываете кое о чем. Мы живы! И я уверен, что где-то есть еще выжившие, так что мы должны быть организованными, провести инвентаризацию. Теперь ваши каюты — ваш дом, а ваши товарищи — ваша семья. И кто рад, что выжил — тот на моей стороне, а остальные пусть найдут себе причину вставать каждое утро, потому что семьдесят пять метров палубы этого корабля — единственная суша, по которой вы будете ступать, пока мы не найдем эту новую землю, о которой говорит доктор.

— Послушай, милая, иногда в жизни случаются вещи, которые трудно объяснить. Как гроза тогда. Это была очень сильная гроза. Она была такой сильной, что из-за нее вся земля утонула...
— Как когда в унитазе смываешь?

Я принес присягу перед началом плавания. Я поклялся вернуть вас на землю. Всех. Я не смогу это выполнить. Сегодня мы прощаемся в Эдуардо Мартинесом. Первым, кто умер из нас. Из тех, кто выжил в катастрофе. Вместе с ним мы простимся с остальными. С нашими братьями, нашими родителями, нашими любимыми, с теми, кого мы не можем похоронить должным образом. Но сегодня мы можем с ними проститься и поддержать всех, кто потерял кого-то в этой катастрофе. Сегодня мы проводим похороны человечества для того, чтобы жить дальше, начать новую жизнь без них, но мы их никогда не забудем.

После последнего разговора с ученым, я осознал масштабы проекта, над которым он работал для Союзников. Опасность, которую предполагает использование урана военными, и то, что он называл новым атомным оружием. Его исследования предвещали лишь катастрофу. Он говорил о геологических катаклизмах. Не знаю, говорил ли я с гением или с сумасшедшим. Я надеюсь, что описанное им будущее окажется не более чем словами.

Мигель Ботельо — 41 год, Хулия Апарис — 27 лет, Хосе Декабо — 34 года, Гельермо Михелис — 22 года, Рафаэль Сармьенте — 29 лет... Меры, которые должны были предотвратить эпидемию, оказались напрасными. Три дня назад заболел последний член экипажа «Полярной звезды» — Я, капитан Хавьер Аяра де Суника, 3 июня 1941. Буду обязанным защитить остальных членов команды и избежать распространения болезни на континенте, я приказал применить ко мне те же меры, что и к остальным инфицированным. К заточению. Со мной остается желание: навсегда успокоиться на борту «Полярной звезды» и ужасная правда, которую скрывает...

Наши худшие опасения подтвердились. Врач сообщил, что больные страдают, так называемой, Испанкой. Скончались все мои офицеры и один пассажир, а также человек из Ливерпуля, чей труп лежит в лазарете вместе с тремя другими умирающими. Я вынужден принять самое тяжелое решение в своей жизни. Не имею возможности остановить эпидемию, и ради безопасности остальной команды, я приказал задраить лазарет и замуровать их живьем. Нам же остается только молиться, чтобы добраться до порта живыми. Да простит меня Господь.

Человек, которого мы подобрали в Ливерпуле, принес с собой странную болезнь. Он был первым, кто заболел. За ним мой второй помощник унтер-офицер и пассажир, француз, мсье Ришар. Болезнь так быстро распространялась, что врач не справлялся с пациентами, и боюсь, у нас недостаточно средств, чтобы содержать их должным образом. Человек из Ливерпуля отдал мне свой чемодан, чтобы я охранял его во время его болезни. Внутри была странная коробка. Как и судовладелец, он заставил меня поклясться защищать ее ценой собственной жизни.

По приказу судовладельца мы сменили курс на Ливерпуль. Мы заправим кораблю в порту Лимута и продолжим путь в холодных водах пролива Святого Георга. Команда недовольна, мне запрещено давать какие-либо объяснения. Мы должны взять иностранного пассажира, которого я должен буду защищать даже ценой собственной жизни. Этот человек немногословен. Я лишь знаю, что он ученый, специалист по ядерной энергетике, и никогда не расстается со своим чемоданом. Мест не было, и я поселил его в 31 каюте, которая используется, как лазарет.

Сегодня «Полярная звезда» вышла из порта Сан-Понтер, взяв курс на Нормандию, чтобы погрузить научный материал в порту Литрепора. Беспокойное море не помешало отправлению, мы следовали приказу судовладельца. Безопаснее плыть в этих условиях, учитывая обстоятельства. В качестве исключения мы взяли пассажиров: супружескую пару беженцев. Идет война, и мы плывем с выключенными огнями, чтобы нас не обнаружили в Северном море. Команда напугана, но никто не оспаривает приказов. Они хорошие моряки. Я тоже надеюсь быть на высоте.

Папа мне говорил, когда он был маленьким все было совсем по-другому. Компьютеров тогда не было. Люди ездили на лошадях, потому что не было ни машин, ни бензина. Телефоны были с проводами. Но кое-что остается таким же, каким было в папином детстве. Например, любовь к девушке или страх, послеобеденный сон, дружеский розыгрыш или, например, загадать желание, если у тебя выпал зуб.

Действительность стала меняться. Необъяснимо все стало странным, запутанным. Словно туман проник всюду и все потеряло смысл. Как будто люди заблуждались в чаще и забыли, кто они и что ими движет. Но тщетно искали цель, чтобы жить дальше.

Говорят, что любовь — это ловушка природы, придуманная для продолжения вида. Может и так, но для меня, любовь — это то, что синхронизирует удары сердца, синхронизирует дыхание. Любовь сильнее всего на свете, потому что ни атомная бомба, ни ускоритель частиц не могут её разрушить, ни четыре выстрела в грудь, ни ложь во спасение.

Я, Улис Гармендия, сын покойной Марии Кармен Гармендии, и вот уже двое суток у меня есть отец... ну, часом больше — часом меньше...