Интервью с вампиром (Interview with the Vampire: The Vampire Chronicles) – цитаты и высказывания

— Ах, сколько бы я отдал за каплю старой доброй креольской крови...
— Янки тебе не по вкусу?
— Демократическая кровь раздражает нёбо.

Что означает смерть для того, кому суждено дожить до конца света? Да и что такое «конец света», как не пустая фраза, потому что никто толком не знает, что представляет из себя этот свет?

Я дам тебе выбор, которого у меня никогда не было.

Годами я скитался: Италия, Греция, все старинные страны. Но земля была мне могилой, кладбищем, полным разбитых статуй, и у каждой статуи было её лицо...

Бог убивает без разбора, и мы тоже будем. Ибо нет существ под Богом, как мы, никто на него не похож, как мы.

Сердце ты тоже хочешь заполучить?... Страдающее сердце, что ты превратил в золу?..

Я жизнь гашу, а не свечу. На свете не найдется Прометея чтоб вновь её зажечь.

— Зачем ты это делаешь?
— Мне нравится это делать. Я этим наслаждаюсь. Возьми свою эстетику вкушать чистые вещи, убивай их быстро, если хочешь, но убивай. И не сомневайся: ты — убийца, Луи!

«Наслушался?», — спрашивает Лестат у репортёра, — «А ведь мне приходилось слушать его нытьё веками!».

Бог может убить кого угодно, и мы — тоже. Таких, как мы, больше нет, и нет в мире больше никого ближе к Богу, чем мы.

— Ммм… мсье Луи, Вы не будете ужинать?
— Нет, дорогая.
— Мы беспокоимся о Вас, хозяин. Почему Вы не ездите в поле? И как долго Вас не было в доме раба? Везде смерть. Вы все еще наш господин?
— Это все, Иветт!
— Я не уйду, пока Вы меня не послушаетесь! Вы должны, вы должны отослать вашего друга. Все рабы его боятся… и они боятся Вас.
— Я сам себя боюсь.

Это случилось в 1791 году. Мне было 24, я был моложе, чем Вы сейчас. Но те времена были иными, в том возрасте я уже был мужчиной: хозяин больной плантации чуть южнее Нового Орлеана. Я потерял жену во время родов, и они с ребенком были похоронены уже почти полгода. Я был бы счастлив к ним присоединиться. Я не мог перенести боль потери. Я желал от неё избавиться. Я хотел потерять все: мое богатство, мое поместье, мой рассудок. Мое приглашение было открыто всем. Шлюхе рядом со мной. Сутенёру, идущему позади. Но тот, кто его принял, был вампиром.

— Чудовищно...
— Да. Но красиво.

– ... познав сущность зла, не обязательно становиться злодеем. И разве, познавая так называемое добро, обязательно станешь добрым?
– Что же остается?
– Пустота... и вампиризм. Это единственное, что есть в пустоте...

Мир меняется, мы нет, вот и есть ирония, которая в конце концов нас убивает.

— Они были обречены, застряли в своём времени. Они забыли первый урок, что мы должны быть сильными, красивыми и без сожалений — это главное.
— Ты можешь меня этому научить?
— Да!
— Жить без сожалений. Какая бы из нас получилась пара... Но что если этот урок я не хочу учить? Что если всё, что у меня осталось, это моё страдание — мои сожаления?
— Разве ты не хочешь их потерять?
— Чтобы ты и это получил? Сердце, которое её оплакивает... Ту, что ты сжёг дотла. Я знаю, что ты это сделал. И знаю, что ты ни о чём не сожалеешь. Ты ничего не чувствуешь и если это всё, чему ты можешь меня научить, я могу это узнать и сам.

Лестат убивал двух, иногда трёх каждую ночь. Свежую молодую девушку. Это было его любимым на первое. На второе он предпочитал красивого подростка. Но сноб в нем любил охотиться в обществе и аристократическая кровь возбуждала его больше всего.

Париж — не город, — это целая планета!

— Вампиры, притворяющиеся людьми, которые притворяются вампирами.
— Как авангардно.

Тем утром я ещё не был вампиром, и я увидел свой последний рассвет. Я его хорошо помню, хотя не могу вспомнить ни один рассвет до него. Я смотрел его великолепие в последний раз как будто впервые. А затем я попрощался с солнечным светом и пошёл становиться тем, чем я стал.

Я искал смерти... Теперь я понимаю это. Я звал ее как избавление от боли, причиняемой жизнью.

Что если ада нет? Или мы там не нужны? Что тогда?

Зло – всего лишь точка зрения.

— Кто она для вас? Живая кукла?
— Бессмертный ребенок.

Я плоть и кровь, но не человек. Я не был человеком уже двести лет.

— Ты – дьявол.
— Мы счастливая семья!

Как же ты любишь свой грех...

— Что вы видели?
— Нет слов, чтобы это описать. С таким же успехом можно спросить у небес, что они видят; человек этого знать не может.