Грегори Дэвид Робертс – цитаты и высказывания

Я наклонился и посмотрел слева и справа за её спиной.
— Что там такое?
— Я ищу крылья. Ведь вы мой ангел-спаситель.

Так что, Господи, пожалуйста, освети нам путь и наполни наши сердца любовью. Засим позволь нам временно откланяться, но мы будем, как всегда, на связи. Аминь.

Нет ничего мягче и приятнее на ощупь, чем кожа на женских бедрах.

Человеку, который полностью созрел и распростился с инфантильностью, осталось жить не больше двух секунд.

Казалось, её окружает аура, одновременно притягательная и недоступная.

Индия примерно в шесть раз больше Франции. А населения здесь в двадцать раз больше. В двадцать! Можешь мне поверить, если бы миллиард французов жил в такой скученности, то текли бы реки крови. Низвергались бы водопады! А между тем французы, как всем известно, — самая цивилизованная нация в Европе. И даже во всем мире. Так что, будь уверен, без любви Индия прекратила бы существование.

Индийские актеры – лучшие в мире, потому что индийцы умеют кричать глазами.

Первое, на что я обратил внимание в тот первый день в Бомбее, – непривычный запах. Я почувствовал его уже в переходе от самолета к зданию аэровокзала – прежде, чем услышал или увидел что-либо в Индии. Этот запах был приятен и будоражил меня, в ту первую минуту в Бомбее, когда я, вырвавшись на свободу, заново вступал в большой мир, но он был мне абсолютно незнаком. Теперь я знаю, что это сладкий, тревожный запах надежды, уничтожающей ненависть, и в то же время кислый, затхлый запах жадности, уничтожающей любовь. Это запах богов и демонов, распадающихся и возрожденных империй и цивилизаций. Это голубой запах морской кожи, ощутимый в любой точке города на семи островах, и кроваво-металлический запах машин. Это запах суеты и покоя, всей жизнедеятельности шестидесяти миллионов животных, больше половины которых – человеческие существа и крысы. Это запах любви и разбитых сердец, борьбы за выживание и жестоких поражений, выковывающих нашу храбрость. Это запах десяти тысяч ресторанов, пяти тысяч храмов, усыпальниц, церквей и мечетей, а также сотен базаров, где торгуют исключительно духами, пряностями, благовониями и свежими цветами. Карла назвала его однажды худшим из самых прекрасных ароматов, и она была, несомненно, права, как она всегда бывает по-своему права в своих оценках. И теперь, когда бы я ни приехал в Бомбей, прежде всего я ощущаю этот запах – он приветствует меня и говорит, что я вернулся домой.

Тюрьма срывает маску с человека. В тюрьме ты не можешь скрыть свою сущность. Ты не можешь притвориться «крутым». Ты либо являешься таковым, либо нет, и это видно всем.

Всё, что можно растолковать коротко, не следует растолковывать длинно.

Фанатизм — это противоположность любви. Как-то один умный человек, — мусульманин, между прочим, — сказал мне, что у него больше общего с разумным, рационально мыслящим иудеем, христианином, буддистом или индусом, чем с фанатиком, поклоняющимся Аллаху. Даже разумный атеист ему ближе, чем фанатик — мусульманин.

Как бы часто и глубоко я ни задумывался о злоключениях прошлого или горестях и обещаниях настоящего, мне не хватало уверенности, или доверия, или веры, чтобы выбрать своё будущее. Мне не хватало каких-то точных данных, какого-то неоспоримого факта или, может быть, отстраненного взгляда на свою жизнь, чтобы увидеть ее ясно. Я был уверен в своих поступках, но не понимал их.

Ошибки – как неудачная любовь. Чем лучше ты учишься на них, тем больше жалеешь, что совершил их.

Акт отмщения, как и половой акт, должен производиться с чувством, с толком, с расстановкой.

За каждым благородным поступком всегда кроется тёмный секрет, и что заставляет нас идти на риск – это тайна, в которую нельзя проникнуть.

В Марселе есть поговорка: «Человек, который никуда не спешит, никуда не попадает». Я уже восемь лет никуда не спешу.

Маленький человек тот, кто ненавидит других, а большой — тот, кто любит.

Находиться здесь одному, дружище, – это неприлично, а право быть неприличным я зарезервировал за собой. Давай выпьем.

Всякое мирное общение с природой – это естественный разговор с Божественным, и поэтому желательно жить как можно ближе к природе.

Люди не теряют веру в любовь и не перестают желать её. Они просто не верят больше в счастливый конец. Они верят в любовь и влюбляются, хотя и знают, что… что любовные истории почти никогда не заканчиваются так же хорошо, как начинались.

Мы все пытаемся убить себя по нескольку раз в жизни, и рано или поздно мы преуспеваем в этом.

Что более характерно для человека – жестокость или способность её стыдиться?

Когда мужчина колеблется, он хочет скрыть то, что он чувствует, а когда смотрит в сторону – то, что он думает. А у женщин всё наоборот.

Порой, когда у меня особенно плохое настроение, мне кажется, что друг – это любой, кого ты не презираешь.

Хороший мужчина настолько силён, насколько это нужно правильной женщине рядом с ним.

Люди всегда приносят нам вред своим доверием. Больше всего ты навредишь человеку, которому симпатизируешь, в том случае, если полностью доверишься ему.

Вот ты говорил с Дидье о свободе, и он спросил тебя «свобода делать что?», а ты ответил «свобода сказать «нет»». Забавно, но я подумала, что гораздо важнее иметь возможность сказать «да».

Довольство – это миф, оно придумано для того, чтобы заставить нас покупать вещи.

Когда судьба устаёт ждать, остаётся надеяться только на везение.

Каждый из живущих на земле людей – был индийцем по крайней мере в одной из своих прошлых жизней.

Любовь – улица с односторонним движением. Любовь, как и уважение, — это не то, что ты получаешь, а то, что ты отдаешь.

Зарождение каждой любви, каждого действия, чувства, мысли имеет свои основания и призвано сыграть определенную роль. И порой мы понимаем их. Иногда мы видим прошлое очень ясно, и связи между отдельными его частями предстают перед нами так четко, что каждый шов, скрепляющий их, приобретает смысл, и мы читаем послание, зашифрованное в нем. В любой жизни, как бы полно или, наоборот, убого она ни была прожита, нет ничего мудрее неудачи и нет ничего яснее печали. Страдание и поражение — наши враги, которых мы боимся и ненавидим, — добавляют нам капельку мудрости и потому имеют право на существование.

Я был тогда еще молод и не понимал, что умершие любовники как раз и являются самыми опасными соперниками.

В мире нет ничего, кроме любви.

Люди делятся на тех, кто убивает, чтобы выжить, и тех, кто живет, чтобы убивать. Типы, которым нравится убивать, часто вступают в схватку азартно и ожесточенно, но побеждают обычно те, кто борется за свою жизнь.

С тобой что-то случается внутри, когда женщина, которую ты любишь, улыбается тебе. Тебя пронзает целый дождь стрел, придающих тебе храбрость.

Я ощущал пустоту — ту пустоту, которая полна печали, но не отчаяния, которая заставляет нас жалеть, но не разбивает сердце, которая может быть, ущербна, но от этого только яснее и чище. И вдруг я понял, что это за пустота и как она называется. Мы постоянно пользуемся этим словом, не сознавая, что оно содержит в себе целую вселенную покоя. Это слово — свобода.

На туалетном столике валялись пачки денег и свежеиспечённых паспортов, с которыми я мог бы уехать куда угодно. Но ехать было некуда: не было такого места на земле, где я не ощущал бы пустоты, оставленной теми, кого я потерял, пустоты безымянной, лишённой смысла и любви.
Человек, спасающийся бегством, старается, преодолевая боль, вырвать из сердца своё прошлое, остатки своего бывшего «я», память о тех местах, где он вырос, о тех людях, кто любил его. Бегство позволяет ему выжить, теряя себя самого, но он всё равно проигрывает. Мы можем отвергнуть своё прошлое, но оно продолжает мучить нас, оно следует за нами как тень, которая назойливо, вплоть до самой смерти, шепчет нам правду о том, кто мы такие.

Я прекрасно понимал, что в этом смехе мое величайшее сокровище и радость, — заставить женщину смеяться и ощущать лицом, кожей, как этот смех журчит, срываясь с её губ.

Нет такого места, где не было бы войны, и нет человека, которому не пришлось бы воевать. Все что мы сможем сделать – это выбрать, на чьей стороне драться. Такова жизнь.