Генрих Гейне – цитаты и высказывания

Счастье деве подобно пугливой:
Не умеет любить и любима,
Прядь откинув со лба торопливо,
Прикоснется губами, и мимо. А несчастье — вдова и сжимает
Вас в объятиях с долгим лобзаньем,
А больны вы, перчатки снимает
И к постели садится с вязаньем.

В сущности, всё равно, за что умираешь; но если умираешь за что-нибудь любимое, то такая тёплая, преданная смерть лучше, чем холодная, неверная жизнь.

Для дел высоких и благих
До капли кровь отдать я рад,
Но страшно задыхаться здесь,
В мирке, где торгаши царят. Им только б жирно есть и пить, -
Кротовье счастье брюху впрок.
Как дырка в кружке для сирот,
Их благонравный дух широк. Их труд — в карманах руки греть,
Сигары модные курить,
Спокойно переварят все,
Но их-то как переварить!

Не отвергай! Пусть жар погас,
Возврата нет весне,
Еще полгода потерпи,
Чтоб отгореть и мне. И пусть любить не в силах ты -
Начнем друзьями жить!
Когда долюблена любовь,
Приходит час дружить.

Христианство возникает как утешение: те, кто в сей жизни насладился обильным счастьем, в будущей поплатятся за него несварением желудка; тех же, кто слишком мало ел, ждёт впоследствии превосходнейший пиршественный стол; и ангелы будут поглаживать синяки от земных побоев.

Начиная с Исхода, свобода всегда говорила с еврейским акцентом.

Трудно жить мечтой о прошлом,
Быть счастливым тем, что было.

Две руки даны нам были,
Чтоб вдвойне добро творили,
Но не с тем, чтоб грабить вдвое,
Прикарманивать чужое,
Набивать свои ларцы,
Как иные молодцы.

Время оказывает смягчающее влияние на наши убеждения благодаря нашим постоянным столкновениям с тем, что им противоречит.

Видимое произведение гармонически выражает невидимую мысль.

Моё умственное возбуждение есть скорее результат болезни, чем гениальности. Чтобы хоть немного утешить страдания, я сочинял стихи. В эти ужасные ночи, обезумев от боли, бедная голова моя мечется из стороны в сторону и заставляет звенеть с жестокой веселостью бубенчики изношенного дурацкого колпака.

Раб о свободе любит петь
Под вечер, в заведенье.
От этого питье вкусней,
Живей пищеваренье.

Изобрели средство, которое действует с обратной силой и благодаря которому всякая глупость может считаться как бы не совершённою или может даже превратиться в мудрость. Средство это совершенно простое, и заключается оно в заявлении, что глупость совершена или сказана в ироническом смысле. Так-то всё в этом мире движется вперёд: глупость становится иронией, неудачная лесть становится сатирою, природная глупость становится искусным пародированием, истинное безумие — юмором, невежество — блестящим остроумием.

За столиком чайным в гостиной
Спор о любви зашел.
Изысканны были мужчины,
Чувствителен нежный пол. — Любить платонически надо! -
Советник изрек приговор,
И был ему тут же наградой
Супруги насмешливый взор. Священник заметил: — Любовью,
Пока ее пыл не иссяк,
Мы вред причиняем здоровью. -
Девица спросила: — Как так? — Любовь — это страсть роковая!
Графиня произнесла
И чашку горячего чая
Барону, вздохнув, подала. Тебя за столом не хватало.
А ты бы, мой милый друг,
Верней о любви рассказала,
Чем весь этот избранный круг.

Больные люди всегда порядочнее здоровых: только больной – действительно человек, члены его рассказывают историю своих страданий, они одухотворены.

Гляжу в глаза твои, мой друг, -
И гаснет боль сердечных мук,
Прильну к устам твоим — и вновь
Целенье мне дарит любовь.

В страхе думал я сначала:
Нет, не вынесть мне никак!..
А ведь вынес... и немало, -
Но не спрашивайте: как.

Только решётка отделяет юмор от дома умалишённых.

Спать — хорошо, умереть — ещё лучше, а лучше всего — не родиться вообще.

Англичане рядом с итальянцами все, как один, напоминают статуи с отбитыми кончиками носов.

Французский язык в сущности беден, но французы умеют использовать все, что в нем имеется, в интересах разговорной речи, и поэтому они на деле богаты словом.

Я бы не сказал, что женщины не имеют характера, — просто у них каждый день другой характер.

Мне снился франтик — вылощен, наряден,
Надменно шел, надменно он глядел,
Фрак надушен, жилет блестяще бел,
И что ж, — он сердцем черен был и смраден.

Снова в сердце жар невольный,
Отошла тоска глухая.
Снова, нежностью томимый,
Жадно пью дыханье мая.

Для любви не существует вчера, любовь не думает о завтра. Она жадно тянется к нынешнему дню, но этот день нужен ей весь, неограниченный, неомраченный.

Умный всё замечает. Глупец обо всём делает замечание.

Если стремишься к душевному покою и удовольствию, тогда веруй; если стремишься знать правду, тогда исследуй.

Мы должны прощать наших врагов, но не прежде, чем их повесят.

Там, где сжигают книги, скоро будут гореть и люди.

Чем больше узнаю людей, тем больше мне нравятся собаки.

Музыка образует середину между мыслью и явлением.

Женщины творят историю, хотя история запоминает лишь имена мужчин.

Оскорбивший никогда не простит. Простить может лишь оскорблённый.

Чтобы победить самые тяжёлые страдания, есть два средства: это опиум и работа.

Женская ненависть, собственно, та же любовь, только переменившая направление.

Всё своё состояние я завещаю жене, при условии, что она опять выйдет замуж. Я хочу быть уверен, что хотя бы один мужчина будет оплакивать мою смерть.

Мотылёк не спрашивает у розы: лобызал ли кто тебя? И роза не спрашивает у мотылька: увивался ли ты у другой розы?

Каждый человек — это мир, который с ним рождается и с ним умирает; под всякой могильной плитой лежит всемирная история.

Острить и занимать деньги нужно внезапно.

Мудрецы придумывают новые мысли, а глупцы распространяют их.