Анна Гавальда – цитаты и высказывания

<...> Мысли о прошлом мучают тебя, терзают днём и ночью... Всё время... Бывает, пытаешься их прогнать и не знаешь — то ли закрыть глаза, то ли не закрывать их совсем... Наступает такой момент, когда... Господь свидетель, я пыталась... Пыталась понять, почему всё у нас пошло наперекосяк... Всё... Но...
— Но?
<...>
— Но у меня ничего не получается. Я не понимаю. Я...
Она плакала.

Мы весело шутили — мы были хорошими актерами, умели делать хорошую мину при плохой игре.

За ремонтом следила она. Наши встречи участились, по мере продвижения работ мои перспективы становились все менее отчетливыми, ее рукопожатия – не такими быстрыми, уже не так мешали несущие стены, зато все больше мешали рабочие.

Стыд — бесполезное чувство... Пользы он человеку не приносит — разве что окружающих может потешить.

Нет такой печали, которую не могла бы утолить книга, говорил Монтень, а Монтень никогда не ошибался.

Позволь мне сказать две вещи. Первая касается интеллектуалов, гнилых
интеллигентов, умников, яйцеголовых... Самое простое — издеваться над ними... Да уж, это чертовски легко и просто. Чаще всего кулаки у них ни к черту не годятся, да и не любят они этого — драться... Драка возбуждает их не больше грохота сапог по брусчатке, звяканья медалей и больших черных машин, так что... Достаточно отнять у них книгу, гитару, карандаш или фотоаппарат, и вот они уже ни на что не годны, эти придурки... Кстати, диктаторы чаще всего именно так и поступают: разбивают очки, жгут книги и запрещают концерты — это им ничего не стоит, больше того — помогает избежать проблем в будущем... Но знаешь что... Если быть «интеллектуалом» — значит любить учиться, проявлять любознательность и внимание, восхищаться миром, трепетать от волнения, пытаясь понять, как все устроено, и, ложась вечером спать, чувствовать себя чуть меньшим придурком, чем накануне, то — да! — я интеллектуалка и горжусь этим... Даже жутко горжусь.

— Как вы себя чувствуете, дорогая?
— Без сил. Так, словно побывала под асфальтоукладчиком...

Да, может, она и чокнутая, но уж точно не дура.

Ей хотелось стать частью этой толпы, быть как все — спешить куда-то, волноваться, суетиться.

И вот тут он — этот кретинский кретин, этот воображала, этот бахвал, этот маленький провинциальный матадор-горлопан, души не чающий в своем огромном мотоцикле, — да-да, он покраснел.

Наконец-то. Так далеко ото всех! Так близко друг к другу.

Ты не умрёшь... Ты — ангел... а ангелы не умирают.

... думаю, главный ключ к счастью – это смех. Смеяться вместе.

Ведь те, кто приносит несчастья, тоже страдают... Тех, кого бросают — все жалеют, утешают. Но как быть с теми, кто уходит?

Когда кто-то тебя смешит, сколько ни отрицай, но твоё сердце уже поимели.

Я двадцать лет назад устал…

Я говорила себе: «Давай, надо выплакаться раз и навсегда. Вылить все слёзы, выжать, как губку, моё большое печальное тело и перевернуть страницу. Думать о другом. Идти вперёд мелкими шажочками и всё начать сначала».

— Думаешь, это похоже на грифели твоих карандашей? Полагаешь, будто они стираются, если ими пользоваться?
— Кто они?
— Чувства.

Сегодня тебе хочется одного — сдохнуть, а завтра просыпаешься и понимаешь, что нужно было всего лишь спуститься на несколько ступенек, нащупать на стене выключатель и увидеть жизнь в совсем ином свете…

Все замерли.
Время остановилось.
Счастье.

Жить вместе людям мешает их глупость, а не различия.

— <...> Надо бережнее относиться к людям, которые к тебе расположены... В старости сам убедишься, что таких совсем мало...

... Я не живу, я все время жду беды...

— За будущее?
— За настоящее! Мы не влюбимся?
— Трахаемся, чокаемся, но не влюбляемся!

Если парень ведет себя безупречно задолго до того, как ему в голову придет идея запрыгнуть на тебя, из отношений может что-нибудь выйти...

Во-первых, я не умею готовить, а во-вторых, мне никогда никого не хотелось удерживать.

Забавно, как некоторые образные выражения оказываются не просто образными. Ведь нужно хоть однажды сильно испугаться, чтобы понять, что такое «холодный пот», или серьезно поволноваться, чтобы осознать, каково оно, когда «сосет под ложечкой». Разве не так? «Брошенная женщина» — то же самое. И кто только такое придумал?

Каждый вечер я приношу им свежий багет, стараюсь обеспечить сбалансированный рацион питания, всякий раз, стирая их джинсы, выворачиваю их карманы и спасаю кучу всякого хлама, терплю, когда они запираются и хихикают до утра, плюю на их дебильную музыку, не реагирую на их попреки: мне, мол, не понять все тонкости техно и тектоники, я...

Я был озадачен и слегка напуган. Неужели это нормально — быть таким счастливым? Это справедливо? Какую цену я должен буду за это заплатить?

Место было унылое.
Пахло клеем, теплой «Фантой» и нереализованными мечтами о славе.

Она была весёленькая.
Грустная, но весёленькая.

Я никогда не говорила ему, что он лучше всех на свете. Я просто любила его. Лю-би-ла. Понимаете о чём я?

Несчастным быть куда легче, чем быть счастливым, а я не люблю, слышишь, не люблю людей, которые ищут легких путей. Не выношу нытиков! Будь счастливым, чёрт побери! Делай что-нибудь, чтобы быть счастливым.

Когда люди покатываются со смеху благодаря вам, это же здорово, и потом, это как наркотик: чем больше смеются, тем больше хочется их смешить.

Теперь я понимаю, что значит «перегореть». Именно это со мной произошло. Я перегорел. Что-то во мне погасло, и все стало безразлично. Я ничего не делал. Ни о чем не думал. Ничего не хотел. Ни-че-го.

Я думаю, что отметки — не самое главное в жизни. По-моему, важнее знать, чего ты в жизни хочешь.

Мне вообще ничего не хотелось, кроме невозможного.

Я не очень упитанный, во мне 35 кило надежды.

Мне жилось неплохо, но счастлив я не был.

Я часами сидел, грыз ручку и смотрел на чаек. Я мечтал, как превращусь в чайку.
Мечтал, как полечу к бело-красному маяку, во-он туда. Мечтал, как подружусь с ласточкой и в сентябре, например, четвертого — вроде бы случайно в день начала занятий! — мы вместе улетим в теплые края. Я мечтал, как мы будем лететь над океаном, как мы... Тут я тряс головой чтобы вернуться к действительности.