Цитаты на тему «забота»

– Я позабочусь о тебе, Калинда. Я так люблю тебя. Ты мне нужна… Чтобы удерживать от ошибок, не разрешать пить слишком много кофе, уберечь от превращения в жестокого хищника, каким я был когда-то. А главное – ты не позволишь мне вести пустую, никчемную жизнь.
– А мне нужен человек, которому я могла бы доверять, у которого можно попросить разумного совета. Мне нужен ты… Надеюсь, ты будешь любить меня больше, чем рыбалку и создание империй.

Я падала больно, ревела, вставала,
колени и локти я в кровь разбивала,
а мама, лаская дрожащий комочек,
шептала: «Ходить ты научишься, дочка!»
Колени в порядке — шагаю, не трушу,
но вот спотыкаюсь и — вдребезги душу!..
Осколки в газетку смету осторожно,
свое пентамино сложить мне несложно:
вот место любви и надежды, вот — веры,
вот это — привычки, а это — манеры,
тут место забот и печалей, тут — жалость,
ну вот, посмотри, еще много осталось!
Достоинство, гордость, к мещанству презренье,
а эти осколки — мои озаренья...
Вот тут потускнело, а там — потерялось,
я слезы не лью — еще много осталось!
Жестокость и трусость — крупинки металла
(с асфальта ведь я все подряд наметала!) -
и зависть, и подлость, и жадности крохи
ползут по душе, ищут места, как блохи.
Я им не позволю забраться поглубже,
я лучше опять раскрошу свою душу -
столкну с подоконника жестко и грубо,
а после возьму семикратную лупу,
промою осколки, чтоб каждую малость
сложить и сказать: «Еще много осталось!»

Ты же знаешь, как это бывает? Случайно! Что-то вспомнится вдруг — и на сердце зима. И она постепенно становится камнем. И уходит вся легкость ее бытия. На душе будто иней, в ресницах снежинки. Вдруг защиплет глаза, словно льдинкой кольнёт. Как ошейником, горло вдруг стянет унынием, все надежды и планы перечеркнет.
Но потом, ты же знаешь, чужая забота вновь согреет лучом и улыбку вернет. И душа зазвучит, будто новыми нотами. И на сердце растают сугробы и лёд. Так устроена жизнь: от паденья до взлета. От весенней капели к осенней тоске. Ты не бойся принять, если нужно, заботу. И отдать, если можешь, её не жалей.

Опыт долгих лет борьбы научил его, что немотивированная вражда не так страшна, как немотивированная забота. За ней всегда крылась опасность.

Отец Марка, инженер, часто уезжал в командировки, поэтому мать с сына пылинки сдувала:
«В детстве я не мог вздохнуть без того, чтобы она мне не сказала, что сделай я так, как советует она, у меня вышло бы лучше. <...> Она заставляла меня стесняться. У меня до сих пор в ушах стоит ее голос: «Марочка, ты забыл свитерок! Маркуша, ты еще не поиграл на скрипочке!» Куда бы я ни шел, я слышал это бесконечное «Маркуша».
После нескольких встреч с Марком мне стало ясно, что его мать была не заботливой хлопотуньей и не безвредной занудой. Она влезла сыну во все печенки, пытаясь жить его жизнью вместо него. <...>
Речь не шла о том, что «мама лучше знает», а скорее, что «мама знает ВСЁ»!»

Так, в зубах зажат,
мучительно нёбо жжёт
этот очень, очень простой сюжет:
королевич лежит, ресницы его дрожат,
злая ведьма сон его стережёт.
Ярок снег его шеи,
сахар его манжет. Черен её грозный бескровный рот,
её вдовий глухой наряд.
Когда он проснётся, его народ
разорят, унизят и покорят, —
он поднимет войско. И он умрёт.
И, о да, его отблагодарят.
Злая ведьма знает всё наперёд.
Королевич спит сотый год подряд. Не ходи, хороший мой, на войну.
Кто тебя укроет там, на войне.
Из-под камня я тебя не верну,
а под камень могу не пустить вполне.
Почивай, мой свет, предавайся сну.
Улыбайся мне.

Мы заботимся о своих детях, можем заботиться и об этих.

Я слишком эгоистичен для того, чтобы иметь детей. К тому же у моей жены хватает забот и со мной.

Любовь объяснить очень сложно. Влюбленность — это хохот, беганье, витание в облаках, мечты, это каждый день радуга перед глазами и так далее. А любовь — это нечто большее. И в первую очередь это колоссальная ответственность за близкого тебе человека. Это когда ты не можешь уже без этого человека, когда ты отвечаешь за его настроение, за то, что с ним происходит в жизни.

– Я люблю тебя.
– Прости, Майкл, но…
– Ты ничего ко мне не чувствуешь?
– Майкл, я здесь работаю за деньги… Это лишь работа. Не любовь. И ты ко мне испытываешь не любовь, а благодарность… Мне нравится заботиться о тебе.., но это просто работа… И больше ничего не может быть, Майкл, понимаешь?... Больше ничего нет и не будет.

Если в детстве бабушка разрешала зимой гулять без шапки, проверьте её – возможно, она вам не родная.

Все наши возможности и атмосфера значительно улучшается, если будете окружены друзьями. Уже много раз было указано, как вы должны ценить каждое преданное сердце. Даже заботливое отношение к животным улучшает атмосферу вокруг нас.

— Но разбойники, монсеньор, разбойники!
— В самом деле, — сказал епископ, — я чуть было не забыл о них. Вы правы. Я могу встретиться с ними. По всей вероятности, и они тоже нуждаются в том, чтобы кто-нибудь рассказал им о Господе Боге.
— Монсеньор, да ведь их целая шайка! Это стая волков!
— Господин мэр, а может быть, Иисус повелевает мне стать пастырем именно этого стада. Пути Господни неисповедимы!
— Монсеньор, они ограбят вас.
— У меня ничего нет.
— Они убьют вас.
— Убьют старика священника, который идет своей дорогой, бормоча молитвы? Полно! Зачем им это?
— О Боже! Что, если вы повстречаетесь с ними!
— Я попрошу у них милостыню для моих бедных.
— Не ездите, монсеньор, ради Бога! Вы рискуете жизнью.
— Господин мэр, — сказал епископ, неужели в этом все дело? Я для того живу на свете, чтобы о душах людских пелись, а не о собственной жизни.

— Ты всегда был лентяем, поэтому тебе и неприятно смотреть на чужие хлопоты. <...>
— Я был лентяем? Ты просто несправедлива ко мне, и больше ничего. Может быть, я побольше всех забочусь, а только не показываю вида. Толку от этого немного, если буду бегать с утра до ночи по берегу, кричать, мешать другим, надоедать всем.

Правило, которое существует для всех нас, очень ясно: не теряйте времени, раздумывая над тем, любите ли вы ближнего; поступайте так, как если бы вы его любили.

— Марго, знай, что всегда можешь на меня положиться.
— «Положиться» звучит двусмысленно.

Мой взгляд обратился к облакам. Я больше не слышал гула толпы. И подумал, что этот мир всё равно обречён: они продолжат загрязнять его — по глупости, из жадности, из-за непонимания.

В моей голове заботам давно тесно, и излить хотя бы часть на бумагу — огромное облегчение.

У меня была куча несделанных дел,
И забот, и хлопот — это так!
Все дела у судьбы я сменял, как хотел:
На кабак, и табак, и коньяк.

Я решил спать в машине, чтоб тебе не мешал мой храп. А запись с храпом оставил, чтоб ты не заметила, что меня нету.

Как ты не понимаешь, мне нужна забота. Прежде чем расстегнуть платье, научись застёгивать пальто.

— Давай уже сюда подушку.
— Я бы даже сказал, что её можно называть безопасным пристанищем юного господина.
— Вряд ли. Мне просто нравится эта подушка.
— Мне спеть вам колыбельную?
— Да ладно! Я ещё не слышал, чтоб ты мне пел, это впервые! Не говори слов, которые могут вызвать недопонимание.

Мы помогаем и заботимся о тех, кого любим.

Забота очень важна, мистер Авасти, в ней заключается целительная сила, она словно ладонь успокаивающая боль. Ребёнок чувствует себя уверенней, когда знает, что о нём кто-то заботится, никогда не помешает просто так безо всякого повода приобнять его, поцеловать, просто для того, чтобы дать ему знать: «дитя моё, я люблю тебя, если у тебя возникнут трудности, приходи ко мне, если ты оступился совершил ошибку, я всегда помогу, я всегда буду рядом». Это и называется заботой, вы согласны со мной, мистер Авасти?

— Знаешь, Норман, бывает, люди говорят обидные вещи, но они это не со зла, а от страха.
— Он мой отец. Он не должен меня бояться.
— Он боится не тебя, Норман, он боится за тебя.

Оскорбляя другого, ты не заботишься о самом себе.

Солнце, мне кажется, ты устало светить,
Солнце, мне кажется, ты просто устало...
Ляг скорей в облака, отдохни,
Я поправлю тебе одеяло. Солнце, забудь обо всем,
Я отменю все метеосводки,
Хочешь, я буду беречь твой сон -
Самый сладкий и самый короткий.
Сон...

Жизнь обретает истинный смысл — когда есть о ком заботиться!

Лучше всего помочь другим смогут не изучавшие жизнь по книгам, а прожившие ее.

Я не хочу, чтобы кто-то обо мне заботился. Я хочу сама заботиться о себе и своих детях.

Я буду меньше думать о себе, чтобы больше думать о других.

— Ты вышла на работу слишком рано. Жаль у тебя нет жены, которая загнала бы тебя в кровать.
— Нава старается.
— Ну да.
— Нет, он хороший, он все говорит правильно и делает правильно. Просто чем больше он заботится, тем труднее не думать о работе дома.

— Шелли, позаботься о дедушке.
— Ладно.
— Не-не-не, не стреляй в дедушку! Присмотри за ним.

Обо мне никто не беспокоится — ничего не изменится, если меня не станет.

— Скажем так, ты с детства мечтаешь о том, чтобы однажды у тебя появился лев. Ты ждёшь, и ждёшь, и ждёшь, но лев всё не приходит. А потом приходит жираф. И ты можешь остаться один или остаться с жирафом.
— Ну я бы дождался льва.
— Это меня в тебе и беспокоит.

Моя главная забота – не остаться в дураках. Все остальное не моя забота.

Мы должны позаботиться не о мертвых, а о живых.

Если я сумею отличиться, то получу работу в городе, и мама будет жить в доме, где не надо лежать без сна всю ночь, слушая, как мыши дерутся с тараканами...

Любовь, ласка, забота, понимание и уважение со стороны одного человека гораздо ценнее, чем «популярность» среди толпы.

— Ты придурок, Саммерс. Ты и раньше стремился просчитать последствия, которые могут отразиться на других. Это хорошо, когда в меру. Но ты часто забываешься и вредишь сам себе. Ты должен думать о себе. Если ты не будешь заботиться о себе, никто не будет.
— Ты не прав, Рассел. У меня есть та, которая приглядывает за мной.
— Это до поры до времени, парень. До поры до времени. В какой-то момент ей надоест бояться за тебя, и она уйдёт. Просто эмоционально устанет, ей захочется лёгкой жизни, когда более-менее что-то понятно и не надо волноваться, гадая, каким ты придёшь сегодня. Если вообще приползёшь. Боевики интересно смотреть в кинотеатре, когда знаешь, что в любой момент можешь выйти и забыть о тех ужасах, которые приходится претерпевать героям. Но когда живёшь в подобном кошмаре — это эмоционально убивает. У каждого из нас есть свой лимит терпения, стойкости и оптимизма. Мы черпаем из их колодцев, считая, что они безразмерны. А потом удивляемся, недоумеваем и злимся, увидев дно. И самое печальное, что мы никогда не замечаем промежуток, лишь начало и конец.