Цитаты на тему «противостояние»

Борьба со стихией будоражит чувства и придает силы не хуже, чем противостояние между людьми.

…Утверждение о том, что ты во лжи, а я в истине, есть самое жестокое слово, которое может сказать один человек другому…

— По нынешним временам неразумно противостоять сильным мира сего.
— Противостоять сильным мира сего во все времена неразумно.

— Ты понимаешь, что ты делаешь, Аргунова? — спросила она, сверкая глазами.
— Ем кашу, — ответила Кира, — хочешь, садись с нами.
— Ты знаешь, что сделала эта девочка?
— Не имею ни малейшего понятия.
— Нет? Тогда почему ты за нее?
— Ты ошибаешься. Я не за нее, я против двадцати восьми остальных.
— То есть, по-твоему, очень умно идти против большинства?
— По-моему, когда вопрос спорный и есть сомнение в правоте любой из сторон, правильнее встать на сторону слабейшего из противников…

— Ты произнесешь его?
Я замерла, ощущая, как опасность сжимает меня в тиски. А потом прошептала:
— Александр.
Его улыбка померкла, серые глаза заблестели.
— Еще, — потребовал он.
— Александр.
Он подался вперед. Я почувствовала его дыхание на своей шее, затем легкое, как вздох, прикосновение губ к коже прямо над ошейником.

— ... Матушка! Так я проклят Вами?
— Пошёл вон.
— Вы мне не ответили?
[мать со всей силы разбивает клюкой аквариум, Иван разворачивается и уходит]
— Федор! Лошадей Ивану не давай! Пусть убирается, как знает! [помолчав] Весь в меня. Не то что Гришка. Будет кому наследство оставить.

Давным-давно, в далёком краю, я, Аку, могущественный повелитель тьмы, выпустил на волю огромное зло. Но глупый самурай, владеющий волшебным мечом, бросил мне вызов! Прежде чем он успел нанести удар, мне удалось открыть портал времени и отправить его в будущее, где моё зло правит миром. И теперь этот глупец ищет путь назад, чтобы исправить будущее, которое принадлежит мне, Аку!

— Как вы относитесь к принципу непротивления злу насилием, Холмс?
— Принципиально плохо: я потеряю работу, а преступники – страх, Ватсон.

— Знаете кем я Вас считаю?
— Кем вы меня считаете? Нет, не знаю.
— Я считаю вас жалким неудачником.
— А я вас отвратительным победителем.

Мы не хотим противостояния, оно нам не нужно. В отличие от ряда зарубежных коллег, которые видят в России противника, мы не ищем врагов, нам нужны друзья. Но мы не допустим пренебрежения нашими интересами. Мы будем строить будущее без чужих подсказок.

Как сотрудничество, так и противостояние являются составляющими естественного порядка вещей. Пока люди не прекратят желать что-то для себя, конфликтам не будет конца.

— Внимание! Король Василисков обрел плоть!
— Ужас древних времен вернулся в нашу реальность, мир уже никогда не будет прежним!
<...>
Позорно сидя на заднице и харкая кровью из пробитых осколками ребер легких, я, задрав голову, смотрел на махину Короля Королей. У японцев сегодня праздник — любят они таких вот гигантусов…
<...>
Поведя вокруг тяжелым взглядом змеиных глаз, тварь безошибочно отыскала меня среди тысяч разумных и плавным движением приблизила двадцатиметровую будку к моему лицу. Вертикальные зрачки нащупали мой взгляд, и стальная кувалда ударила по разуму, пытаясь подчинить своей воле и получить послушного, хоть и чуток дегенеративного раба. Защита от ментального давления расползлась гнилой тряпкой, сила Первожреца уступила воле Короля Королей, из заемных костылей остался один лишь хомяк — хрипящий, загнанный в угол, но «за свое» готовый сражаться хоть со всем светлым пантеоном. Я и бесконечно древняя тварь… Один на один… Василиск внушал мне статус невесомой соринки, чудом попавшей в глаз Владыке. А я медленно тянулся к Посоху и прикидывал, как прорублю глазное яблоко, удержусь за амбразуру века от хлынувших тонн мутной жижи, а затем проникну вовнутрь древней башки и начну нарезать мозг на тонкие дольки… Король сморгнул, дернул верхней губой и медленно отвел взгляд.
— Ты силен, разумный! Признаю за тобой право лично обращаться к Королю Королей! — набатом прозвучал в моей голове.

Священность жизни. Вы в неё верите? Лично я считаю, что это чушь собачья. Жизнь священна, говорите? Кто это сказал? Бог? Если вы учили историю, то вспомните, что Бог был одной из самых главных причин смертности — тысячи лет. Индуисты, мусульмане, евреи, христиане — все по очереди убивают друг друга, потому что Бог сказал им, что это отличная идея.

Никогда не нужно противостоять никому и ничему. Когда тебя толкают — тяни; когда тебя тянут — толкай.

Тех, кто упорно отказывается сдаваться, невозможно победить.

Ты говоришь, люди? Нет, друг мой, это звери. Это шакалья стая. Они собирались нас порвать. И порвали бы. Но одного они не учли. Они-то шакалы, но я — волк.

Стреляй, не бойся прострелить мне грудь.
Кент будет груб, покамест Лир безумен.

— Оно говорит. Дерево говорит.
— Дерево?! Я не дерево. Я энт.
— Страж леса! Пастырь деревьев!
— Не говори с ним, Мерри, потом не отвяжемся.
— Древень называют меня.
— И на чьей ты стороне?
— На стороне? Я ни на чьей стороне... потому что на моей стороне нет никого, маленький Орк. Никому больше нет дела до леса.

Каждое наше желание — это драка монаха с мясником.

— Когда?
— В девять.
— Это слишком рано.
— Для друзей это безразлично, если враги обидятся, тем лучше.

— Боюсь только, ты не сможешь переломить свою судьбу.
— Не смогу. Но погну обязательно.

Я превращу Гору Рашмор в Мать Россию.

<...> я усвоил, что бедный обычно умирает бедным, что молодые богачи, соприкоснувшись со зловонием бедности, учатся относиться к нему с легкой насмешкой. Они должны выучиться смеяться, в противном случае нищета будет ужасать, мешая пищеварению. И они преуспевают в этой науке, также сказывается многовековой опыт предков.

— Так как его победить? Как?
— Нападать.
— А что делать после нападения?
— Ничего.
— Почему?
— После нападения нападать снова.

— ... Я не пойму, Слим, чего ты добиваешься? Я вижу, ты все рассчитала! Ну, предположим, ты побьешь меня, и что? Ты же не убьешь меня?!
[она наносит удар]
— Все это очень меня разозлило! [ударяет ее, но промахивается. Слим наносит ответный удар]
— Самозащита — это не убийство.

– Не верится, что Скай против нас.
– Ты не видел, как она дралась.

Поставить себя на место противника, как правило, не удается. Слишком велика дистанция для мысленного прыжка, и слишком мал интерес. Чтобы действительно понять другого человека, надо занять его позицию не только мысленно, но и всем своим существом.

Умелая разведка реже входит в соприкосновение с противником, потому что опережает на пару шагов.

Мы против тех, кто против нас за то, что мы не с ними.

Только, кажется, не закончится этот долгий бездарный спор: спор любовника с импотенцией, спор поэзии с топором.

— Чёрт подери! Ну, чего ты ждешь? Вышиби из меня всю дурь и сорви аплодисменты. Давай!
— Нет, не в этот раз. Я не хочу тебя бить. Я не хочу, чтобы один из нас в конце концов убил другого. Но у нас кончаются альтернативы.
Возможно, это зависит от этой ночи. Я не знаю, что с тобой случилось, что так искорёжило твою жизнь, но, возможно, что и со мной случилось что-то похожее.
Возможно, мы можем работать вместе. Я мог бы реабилитировать тебя. Тебе необязательно быть одному. Нам не нужно убивать друг друга.
Позволь помочь тебе.
— Извини, но нет. Уже слишком поздно.

— Если мы не объединимся, они нас всех перебьют. И не останется никого, кроме тебя.
— Звучит заманчиво. «Капитан Джек Воробей, последний из пиратов»...
— Да... Будешь воевать с Джонсом один на один. Это вписывается в твои планы?
— Я что-нибудь придумаю!

Я не верю, что единственное средство от одиночества — встретить кого-нибудь. Не обязательно. Думаю, дело тут вот в чем: необходимо учиться дружить с собой и понимать, что многое кажущееся нам личным недугом — вообще-то следствие более масштабных сил стигматизации и исключенности, каким можно и нужно противостоять.

Самое обидное, что никто не пытался противодействовать нам. На нас просто не обращали внимания.

Стараясь что-то по­бороть, вы еще крепче увязаете в этом. Ваше сопротивление оборачивается против вас.

Когда люди восстают против страдания, это рождает героев, известных и неведомых.

Пока люди живут без общей власти, держащих всех их в страхе, они находятся в том состоянии, которое называется войной, и именно в состоянии войны всех против всех.

Только сила Бога может противостоять другому Богу.

Тайны — такая же неотъемлемая часть природы, как восходы и закаты. Человек не в состоянии их постичь, но способен рассмотреть и осмыслить. Правительства и всевозможные секретные общества стремятся к накоплению и сокрытию «тайных» знаний, поскольку это позволяет узкому кругу «избранных» сосредоточить в своих руках власть и ресурсы. Тайны и секреты пребывают в вечном противостоянии друг с другом; тайны оживляют наше существование, а секреты — подавляют. От исхода этого противостояния зависит свобода распространения информации в обществе...

Пустые никогда не проигрывают.