Цитаты на тему «нелюдимость»

После блокады мир рисовался мне затаившимся зверем. Я ведь встретил блокаду одиннадцатилетним. В таком возрасте трудно противостоять натиску чрезвычайных обстоятельств. Они навязывали свои критерии и ценности как единственно возможные. Я стал подозрителен, ожесточен, несправедлив к людям, как и они ко мне. Глядя на них, я думал: «Да, сейчас вы притворяетесь добрыми, честными, но чуть отними от вас хлеб, тепло, свет – в каких двуногих зверей вы все тогда обратитесь».

Терпеть не могу мизантропов, поэтому стараюсь избегать людей.

Сегодня и у отшельников светятся экраны телевизоров – вот уж воистину высшая степень самоистязания!

Честному человеку, который вел светский образ жизни, Бог сказал:
— Беги от людей, и тогда ты будешь жить по-настоящему.
Он намекал, что ему следует уйти в пустыню.
Вскоре этот человек услышал тайный голос, говоривший:
— Беги, держи на запоре свои уста — и ты будешь жить спокойно.
Это значит, что только отшельнический образ жизни дает человеку истинное спокойствие.

Люди любят сплетничать. Говорят гадости, потому что напуганы или расстроены. И иногда эти гадости подхватывают другие.

Но люди — все грешные души.
У многих глаза — что клыки.

— Ты ужин пропустишь.
— Конечно, пропущу, там же будут люди!

Когда он наконец ушел, Мартин вздохнул с облегчением. Он становился нелюдим. Ему с каждым днем было все труднее и труднее общаться с людьми. Присутствие их тяготило, а необходимость поддерживать разговор раздражала его. Люди действовали ему на нервы, и, не успев встретиться с человеком, он уже искал предлога от него отделаться.

Умираю оттого, что заразилась, и еще оттого, что все люди подлецы и что жить очень гадко.

Мне всё ещё некомфортно... Ну конечно. Слишком много людей вокруг.

Лишь обществ шумных убегаю,
Педантских споров, модных ссор,
Где в людях гордость я встречаю,
В словах один лишь слышу вздор;
И где, как и везде бывало
С тех пор, как видим белый свет,
Ученых много, умных — мало,
Знакомых тьма… а друга нет!

Он знал, что в жизни поневоле приходится, как говорят, тереться между людьми, а так как трение замедляет движение, то он держался в стороне ото всех.

Ты знаешь, я людей не очень люблю, и они отвечают мне взаимностью. Мне тебя более чем достаточно.

Я хотел бы родиться сразу
С базовыми знаниями из школы,
С полным вузовскими образованием,
Лишь бы избежать повседневный социум.

Для чего мне вся эта публика? Для декорации?... Когда у меня срывается невзначай теплое, искреннее слово, эти жалкие, дрянные людишки таращат глаза и разевают рты, как будто перед ними привидение. Такими марионетками мне легче управлять, чем вязальными спицами. Что мне делать с этими людьми, если все их душевные движения так же размеренны, как ход часовой стрелки? Что за интерес спрашивать их о чем-нибудь, раз я знаю заранее, что они мне ответят? Что за интерес обмениваться с ними впечатлениями, раз у них не хватает смелости иметь свое мнение?..

Один монах сказал:
— Тот, кто живет мирской жизнью, не замечает своих грехов из-за сутолоки повседневных дел. Если же он заживет тихой жизнью отшельника в пустыне, его душа будет созерцать Бога и он очистится от грехов.

Превосходный человек! Он и не представляет себе, какую теплоту я почувствовал в сердце, увидав, что его черные глаза так недоверчиво ушли в брови, когда я подъехал на коне, и что он с настороженной решимостью еще глубже засунул пальцы за жилет, когда я назвал свое имя.

О, мне бы крылья! Ввысь взлетев, летел бы вдаль, людей забыв,
Сгорели б крылья — побежал, подальше, прочь — пока я жив! О, я покинул бы сей мир, и, пусть не дан мне дар Исы, —
Мне вместо крыльев — пыл души и одиноких дум порыв. Увы, союз с людьми — тщета: я, пленник тысячи скорбей,
Готов единожды спастись, тысячекратно жизнь сгубив! От друга — тысячи обид, и сотни бедствий от врагов,
И — за себя жестокий стыд, и — гнев людской неспра­ведлив. Мне не смотреть бы на людей, а растворить бы чернь зрачков,
Всей чернотою тех чернил себя навеки очернив! Для птицы сердца моего мал вещей птицы дальний путь:
Я тверд душою, как гора, и дух мой тверд и терпелив.

Однажды я старца увидел в горах,
Избрал он пещеру, весь мир ему — прах. Сказал я: «Ты в город зачем не идешь?
Ты там для души утешенье найдешь». Сказал он: «Там гурии нежны, как сны,
Такая там грязь, что увязнут слоны».

– Да, Макс, я знаю, как ты не любишь людей…
– …я не люблю тупых людей, – поправил педантичный Малыш.
– Ну что сделаешь, если почти все человечество и не-человечество тупее тебя?