Цитаты на тему «кладбище»

— Японцы — это тема! Всё, Кольцов. Мы в Питере!
— Какая тема, что ты мелешь?
— Японский театр! Хананамити — там все действие происходит на кладбище!
— Ага, хорошо, не в морге.

Эти сверхъестественные красные розы, которые, казалось, цвели на снегу, были единственными островками жизни среди этого царства мертвых.

За каждого покойника мы ставим смерти плюс в виде кладбищенского креста.

Некромант взял бумаги, сложил, убрал в карман куртки, не обращая внимания на яростную гримасу человека.
— И вот ещё что. Если вы всё-таки решите снести кладбище, я позабочусь о том, чтобы тебя закопали на нём в самое ближайшее время.

Снимаю у одной семьи из Индии квартиру в Москве. Единственный минус моей съёмной квартиры — у неё окна выходят на кладбище. Мы когда пришли, там была риелтор и она такая: «Здесь недалеко кладбище, но оно нормальное». Мы такие: «Нормальное?» Это что вообще значит для риелтора? Только славяне? Это в стиле: «Здесь недалеко маньяк, но он адекватный, всё по пакетам, не то что эти собачники сраные». <...> Меня недавно таксист подвозил до дома и он такой: «Вам не страшно здесь жить?» Я говорю: «Да нет, я же в квартире живу, вы что, с ума сошли?» Он такой: «Да нет, я про кладбище!» И я говорю: «Да нет, оно нормальное, нам сказали, всё хорошо».

Я считаю, что кладбище это место только для этих сраных конфет «Рачки». Это мразь, а не конфета. Эти конфеты, которые нам подкидывают через детей через новогодние подарки. Ребёнок сидит: «Фу, рачило...» Мать подошла, забрала его, положила и он при любых удобных похоронах кочует на кладбище. В целом, этот рачок проживает жизнь человека: от ребёнка до кладбища. Эти конфеты... «Полёт», «Мятное»... Я бы вообще в магазинах продавал килограмм на похороны. Бесплатно. Нет такого, чтобы бомж шёл по кладбищу и увидел «Ferrero Rocher», «Raffaello», «Meller»... «Ну у меня есть время!»

Я многому научился на кладбище. Я умею блёкнуть и ходить по снам. Знаю, как открывается упырья дверь и как называются созвездия. Но там, снаружи, целый мир: море, острова, кораблекрушения и поросята. То есть всё, чего я не знаю.

будь кладбищем, и люди к тебе потянутся

Не ползите в сторону кладбища, если жизнь держится еще на плаву.

Покойся с миром <...>, земля тебе бетоном.

У каждого врача должно быть своё кладбище.

Единственное кладбище, по которому мы бродим, — наше собственное. Мы несем его в своих сердцах.

Кладбище – это место, где встречаешься с самыми дорогими людьми.

Для чиновников идеальная картина – кладбище. Все на месте, и никто не двигается.

Чаще всего кладбищем пользуются жители улицы Суханова. Это потому, что они живут к нему ближе остальных. Могилы залезли бы и в суханские огороды, если б не дорога, отсекающая дерзкий некрополь от крайнего домика с зеленой крышей. Однако случается и так, что умирает кто-нибудь с дальних окраин деревни, хотя это почти нонсенс. Действительно: умереть на Восьмом Квартале считается так же нелепо, как, например, ходить за хлебом в Лёхин магазин «Лагуна», живя где-нибудь на Третьем Мысе. Если в Овчарове разносится слух о чьей-либо смерти, первым делом люди спрашивают, откуда покойник. Если с Суханки, никто не удивится (так и скажут: «А, с Суханки. Ну, тогда ясно»), а если с Третьего Мыса или с Восьмого Квартала, то незамедлительно переспрпереспросят: «Николай с Третьего Мыса умер?! Чего ради?!»

Какой-то бедолага, которому не повезло с работенкой, наверняка долго удивлялся тому, что на земле вдруг оказалось больше трупов, чем под ней. Я лишь мог понадеяться, что он хотя бы не слышал гром выстрела, которым его убили.

Подумать только, как это трусы не боятся быть похороненными на кладбищах героев!

... Франция кладбища Пер-Лашез выглядит вполне живой и полной энергии. Может быть, дело в том, что это главный некрополь страны, а подобное место подобно фильтру: всё лишнее, примесное, несущественное уходит в землю; остаётся сухой остаток, формула национального своеобразия.

По кладбищу бродил вечернего порой,
Как вдруг услышал вздох под каменной плитой,
И череп так сказал источенному праху:
«Не стоит этот мир соломинки одной!»

Есть такой старинный анекдот, про взрослую женщину, которая боялась идти через кладбище, но, на её счастье, встретила там мужчину, и он её проводил, через кладбище. Она его благодарит, говорит: «Спасибо, что вы меня провели, потому что я боюсь ходить через кладбище», а он отвечает: «Так при жизни и я боялся».

Что ни говори, а кладбище — это кладбище и покойники — это покойники. Мне всегда казалось, что лишний раз тревожить их не стоит. А то кто знает — может, они спокойно у себя там в гробах лежат, а может, выходит какой погулять, свежим воздухом подышать, зазевавшегося посетителя к себе под землю утащить...

Нет, кладбище — это не то место, на котором покончены счёты с жизнью. Вон как покойнички вцепились в неё и не выпускают... Им изменило только движение; остальное — всё ещё при них: положение, вкусы, тщеславие... и вот даже... любовь ближних и признательность соотечественников.

— Лучше бы встретились в Лувре, как в прошлый раз. Не люблю я кладбища.
— У тебя есть на то причина.
— На что вы намекаете?
— Слишком многие попали сюда по твоей милости. Того и глядишь, встретишь кого-нибудь из старых знакомых. А покойники народ мстительный.
— Мрачные у вас шутки.

— Скажешь, что нельзя ходить на кладбище посреди ночи, да?
— Самое безопасное место на земле.
— Потому что все мертвые.

Это самое популярное место в городе. Почему? Умерев, все люди отправляются сюда... Почему нельзя смеяться над могилами? Потому что все однажды оказываются их жильцами.

— А кто самый лучший фехтовальщик на свете?
— Я знал многих, которые считали себя лучшими...
— Хотелось бы знать, кто они, такие фехтовальщики. И где их найти...
— Где найти-то я знаю...
— Ну и где же?
— На кладбищах...

Я люблю гулять по кладбищам. Там, по крайней мере, встречаешь молчаливых людей, которые никому не перечат.

Осеннее кладбище – зрелище из особых. Царский пурпур и утонченная позолота листвы, королевские поминки по лету на фоне торжественной суровости вечнозеленых туй – верных кладбищенских плакальщиц. Серый гранит надгробий, бронза мемориальных надписей, дымчатый мрамор обелисков, черный базальт монументов, скромный туф поминальных плит. Строгость аллей и буйство красок, вспышки чахоточной страсти и разлитая в воздухе печаль. Кладбищам больше всего идет осень. Не весеннее буйство жизни, кажущееся стыдным в местах упокоения, не знойная истома лета, даже не зимний саван – осень, порог забвения.

Я хочу проходить мимо мраморных плит, закрывающих склепы, и слышать, как кто-то скребется и борется внутри. Я прижимаюсь ухом к мрамору и жду всю ночь. Вот зачем я здесь на самом деле.

Кладбище тоже зеркало живых.

Мне всегда нравились кладбища. Там так спокойно!

А нужна ли кладбищенская ограда? Те, кто по ту её сторону, выйти не могут; а те, кто по эту, вовсе туда не хотят!

Потеря любимого человека — это рана, тяжелая рана. Но раны со временем заживают. Иначе кладбища всего мира были бы заполнены двойными могилами!

На всяком кладбище, даже очень старом, всегда ощутим острый, трагический аромат разорванной любви — когда смерть отрывает любящих друг от друга.

Новые кладбища ничего вам не объяснят про жизнь и смерть, только собъют с толку, запугают и запутают. Ну их, пусть чавкают своими гранитно-бетонными челюстями за кольцевой автострадой...

Требование: «Живые, ведите себя тихо на кладбище – на это способны даже покойники!»

Прилетят грачи, улетят грачи,
ну а крест чугунный торчи, торчи,
предъявляй сей местности пасмурной
тихий свет фотографии паспортной. Каждый лёгкий вздох — это лёгкий грех.
Наступает ночь — одна на всех.
Гладит мягкая звёздная лапища
бездыханную землю кладбища.

Вы не обязаны стать самым богатым на кладбище. Лучше стать здесь и сейчас самым успешным внутренне.

Коммунисты величайшие волшебники. Они любую страну способны превратить в цирк, тюрьму или кладбище.

Неудержимое стремление любыми путями стать богатым при жизни — гарантирует вам статус самого богатого на кладбище.