Цитаты на тему «человечность»

Тот, кто заботится о возможностях роста для человека, готовит себе помощь, которая завтра сослужит ему службу.
Вот почему я созвал всех воспитателей и сказал им:
— Ваш долг не убить человека в маленьких людях, не превратить их в муравьев, обрекая на жизнь муравейника. Меня не заботит, насколько будет доволен человек. Меня заботит, сколько будет в нем человеческого.

Так ломается стена ложных стереотипов о том, что эти люди лучше нас. Красивые мультимиллионеры соревнуются в человечности в одежде за 10 тысяч долларов.

... все же этот немецкий офицер — единственный человек в немецком мундире из всех...

Быть человеком — это уметь признавать свои ошибки.

Отец мой непрестанно мне твердил одно и то же: имей сердце, имей душу, и будешь человек во всякое время. На все прочее мода: на умы мода, на знания мода, как на пряжки, на пуговицы.

Всегда найдется ширма, за которую можно спрятаться; у каждого начальника есть свой начальник, предписания, указания распоряжения, приказы и, наконец, многоголовая гидра Мораль — Необходимость — Суровая действительность — Ответственность, или как ее там еще называют... Всегда найдется ширма, за которую можно спрятаться, чтобы обойти самые простые законы человечности.

Понимание, сочувствие, доброта, любовь — это единственные идеалы. И когда мы предаём их, мы становимся теми, кого мы презираем. И мы теряем нашу человечность, и тогда после нас в мире остаётся лишь насилие и разрушение.

Я так и не ответил на твой вопрос о том, хотел ли я стать человеком... Однажды я был в Андах, и ко мне прилетела колибри. Смотрела на меня замерев. Ее крошечное сердце стучало как пулемет. И я подумал: «Как же это удивительно, так стараться каждый день, просто чтобы выжить... и всегда быть на грани смерти... И сколько же удовольствия приносит новый день». Только тогда я думал о том, чтобы стать человеком.

Ты чувствуешь, как огромная тяжесть уходит из твоей груди? Это радость. Потому что твой друг не умер. Это эмоция, Елена, это – человечность.

— Я просто взываю к твоей человечности.
— Но я не человек.
— Человечность — это не состояние, это... это качество. Макс — машина, но в нем больше человечности, чем в ком-либо.

Имеющий уши не услышит, имеющий глаза не увидит.

– Мою семью... я не спас... зато спас тебя. Благодаря этому я снова почувствовал себя... человеком.
– А разве это трудно? Оставаться человеком.
– А разве нет?

Осторожнее, брат, человечность просвечивает.

Вообще если человеку требуется объяснять тезис «детей убивать нельзя» и доказывать его, то это уже не человек.

Когда волк — волк, он никому не человек, даже самому себе.

Помните: у человека нет выбора – он должен оставаться человеком!

— Одно я заучила крепко, — сказала она. — Все время этому учусь, изо дня в день. Если у тебя беда, если ты в нужде, если тебя обидели — иди к беднякам. Только они и помогут, больше никто.

— Очеловечивать их будете? — вкрадчиво осведомилась Сельма.
Андрей через силу ухмыльнулся.
— Это уж как придется, — сказал он. — Может быть, действительно придется очеловечивать. Эксперимент есть Эксперимент.

Хорошо бы где-нибудь отыскать людей, подумал он. Для начала просто людей – чистых, выбритых, внимательных, гостеприимных. Не надо полета высоких мыслей, не надо сверкающих талантов, не надо потрясающих целей и самоотрицания <…> Не нужно еще, чтобы они были принципиальными сторонниками или противниками чего-нибудь. Не нужно, чтобы они были принципиальными противниками пьянства, лишь бы сами не были пьяницами. Не нужно, чтобы они были принципиальными сторонниками правды-матки, лишь бы не врали и не говорили гадостей ни в глаза, ни за глаза. И чтобы они не требовали от человека полного соответствия каким-нибудь идеалам, а принимали и понимали бы его таким, какой он есть… Боже мой, неужели я хочу так много?

Я болен. Я болен человечностью.

Я всего лишь машина! Глупо, смешно так мучиться. Зачем я мучаюсь? Это мысли машины, это думает мой гениальный электронный мозг. Какой абсурд – мучиться, как человек, и не быть человеком!

— Война не бывает простой. Это не в человеческих привычках.
— Ты был на войне. Что побуждает людей вести себя как дикари?
— Отказ видеть в своих собратьях человека. Вместо этого делать их символом того, что они ненавидят. Нет таких жестокостей, на которые они не пойдут.

— Как ощущения, Райден?
— С таким телом я уделаю кого угодно с закрытыми глазами. Разведка не преувеличивала на счёт количества киборгов.
— Ну, ты же знаешь, как быстро технологии распространялись в течение последних лет. С этими синтетическими мускулами любая рука превращается в кувалду. Какой же солдат против такого выстоит? К тому же, киборги — всё ещё люди. Живые, мыслящие люди. В этом случае риск побочного ущерба минимален, по сравнению с типичным ударом БПЛА...
— И не забывай про пиар-компанию. Страны начнут играть во Франкенштейна со своими войсками, и общественность сойдёт с ума. ЧВК же, напротив, остаются вне этических радаров.
— Да, они ещё даже не внесли ЧВК в официальный список жертв. После исчезновения «Сынов Патриотов» частным военным нужно новое преимущество на рынке. А у нас оно уже есть.
— В некотором смысле, киборги и есть войска «Сынов Патриотов», но под другим названием. Только они сильнее и менее предсказуемы.
— Но это заставляет задуматься: где же Десперадо находит этих ребят?
— По ним я плакать точно не буду. Они просто как ходячие торговые автоматы.
— Чёрт, верно... Торговые автоматы, полные крови... Как я уже говорил, они — всё ещё люди.
— Люди, которые терроризируют и убивают невинных за деньги. Они предрешили свою судьбу, взявшись за эту работу. А я — просто их жнец.
— Полегче, Дракула. Слишком уж жестоко, даже для тебя. В любом случае... всё нормалёк? Пора приниматься за работу — время сеять мир.

Сейчас люди часто ищут ответы в Сети, но раньше искали их в книгах… Считай это последним тестом на человечность.

— Это не люди. Люди не могут так. <...> А это киберы, безобразно похожие на людей!
Саул глубоко вздохнул.
— Вряд ли, Вадим, — сказал он. — Это люди, безобразно похожие на киберов.

– Человечность определяется не по тому, как мы обращаемся с другими людьми, – говорит Недостающее Звено. Растирая пальцем слой кошачьей шерсти у себя на рукаве, он говорит: – Человечность определяется по тому, как мы обращаемся с животными.
Он смотрит на Сестру Виджиланте, которая смотрит на часы у себя на руке.
В мире, где права человека ценятся, как никогда за всю историю… В мире, где общий уровень жизни достиг наивысшей отметки… в культурной традиции, где каждый несет ответственность за свою жизнь – здесь, говорит Недостающее Звено, животные быстро становятся последними настоящими жертвами. Единственными рабами и добычей.
– Животные, – говорит Недостающее Звено, – это наше мерило для определения человека.
Если не станет животных, не будет уже никакой человечности.
В мире, где есть только люди, люди не будут значить вообще ничего…

— Человек — это...
— Жестокое чудовище. Знаю. И слепое. Слепое к красоте, слепое к переживаниям.

Первый кто увидит во мне человечность, пусть бросит в меня камень.

— Никак не могу понять, что он сделал плохого?
— Он напомнил людям о человечности.

Слёзы не слабость. Слёзы – это доказательство, что человек всё ещё человек.

Приготовься, потому что, убив в людях все человеческое, ты останешься с бесчеловечными людьми.

Если я люблю жизнь и наслаждаюсь ею, а ты страдаешь глобальным комплексом вины, это не делает тебя более человечным, чем я.

Они называют себя богами. Но когда они умирают, память о них уносит ветер. Да, небеса боятся меня. Не потому что я — божество, а потому что я — человек. Я — брат воинов, спящих под пшеничным полем. Я — брат сотни проигранных битв. Я покажу богам, кто я и кем могу стать!

Сумерки богов приходят каждое утро, когда наш мир сияет ярче звёзд.

Будучи президентом, приходится хоть немного оставаться человеком.

... Ты от выпивки становишься злее, а я — человечнее. В этом разница поколений.

Есть вещи, которые просто нельзя делать, пока числишь себя человеком, а не придатком к бластеру.

Сила воли – еще не замена всех качеств, делающих человека человеком.

Эволюция приводит к появлению человека, а человек долго и мучительно обретает человечность...

Фанатизм никуда не годится. В нем нет отзывчивости или человечности.