Ван Хельсинг (Van Helsing) – цитаты и высказывания

— Если они погибнут до того, как Дракула будет уничтожен — весь их род, все поколение рода никогда не попадут в рай. Более четырех веков они жертвовали своими жизнями, защищая нас. Нельзя допустить, чтобы они попали в чистилище.
— И поэтому вы решили отправить в ад меня.

— У меня от тебя мурашки по коже.
— Я еще не то могу сделать с твоей кожей.

— Дай мне уйти...
— Куда ты хочешь уйти, ты на себя в зеркало смотрел? Думаешь, тебе удастся затеряться в толпе?

— Если с двенадцатым ударом часов я не исцелюсь...
— Я не смогу.
— Ты должен. <...> Анна, если опоздаете — убегай. Нет! Не опаздывайте...

Человек, что душою чист и что молится даже во сне, может зверем стать, когда сам аконит зацветет при полной луне... Когда ночью сменится этот день — воспарит он в поисках крови, как всадник на резвом коне.

— Ты опоздал, мой друг. Мои дети ожили!
— Единственный способ убить их — покончить с тобой.
— Верно.
— Что ж, да будет так! Раз!

— Мы потеряли Маришку...
— О, мои дорогие, успокойтесь, я найду себе новую невесту.
— Что? У вас нет ни капли сочувствия!
— Вы не любите нас?
— Нет! Я бесстрастен! Я не чувствую ни любви, ни страха, ни радости, ни жалости и мне хорошо! Я буду жить вечно.

— Я верну тебе твою жизнь, твою память.
— Порой забвение лучше!..

Тебя используют, Гэбриэл, как и меня, но я сбежал! Дело за тобой. <...> А я тебе говорил, что это ты убил меня? Наверное, это такая обуза, проклятие — быть левой рукой Господа!

— Будет больно — потерпи.
— Я привык к боли.
— Так отвыкай!

Если хочешь кого-то убить — убивай, а не трепись без смысла!

— А не поздновато ли могилы копать?
— Их никогда копать не поздно. Свежая могилка всегда пригодится...

— Мы не виделись сколько, триста, четыреста лет? Ты ничего не помнишь, да?
— А что именно я должен помнить?
— Ты великий Ван Хельсинг! Тебя обучали монахи и муллы от самого Тибета до Стамбула. Тебе покровительствует Рим, Ван Хельсинг, но, как и на меня, охотится весь остальной мир.
— Святой орден знает о тебе все, не удивительно, что и ты знаешь обо мне.
— Да, но причина не только в этом. У нас давняя история знакомства, Гэбриэл. Ты не спрашивал себя, почему тебя мучают жуткие кошмары? Кошмарные сцены сражений далекого прошлого?
— Откуда ты меня знаешь?
— Хочешь, я немного освежу тебе память? Напомню детали из грешного прошлого!

Сколько заповедей можно нарушить за один день?

— Мы последняя защита на пути зла. Зла, о котором остальные люди даже не подозревают.
— Для вас, эти монстры — чудовища, которых нужно уничтожить. Но перед смертью, они превращаются в людей, которыми когда-то были.

— Не пойми меня превратно, результаты нас устраивают, но твои методы привлекают слишком много внимания. Твое лицо повсюду! Мы недовольны.
— Мне не нравится, что меня разыскивают по всей Европе, может орден сделает что-нибудь?
— Официально ордена не существует!
— Что ж, значит, меня тоже.

Вспоминать тех, кого ты любил и потерял, ещё тяжелее, чем вообще не иметь воспоминаний.

Я – гений с доступом к нестабильным реактивам.

— Куда мы бежим?
— В окно!

— Значит, ты великий Ван Хельсинг?
— А ты — чокнутый психопат!
— У каждого свои проблемы…

А у нас есть план? Пусть не такой, какой у Веллингтона при Ватерлоо, но все же.

— Чего ты хочешь?!
— Я хочу жить.

— Ты должен умереть!
— Но я хочу жить!
— ... ладно.

— Там кто-то есть. И этот «кто-то» очень опасен. Похоже, что это человек. Пятидесятый размер ноги. Вес — килограммов сто сорок. Рост — два с половиной метра. Он прихрамывает на правую ногу… и у него три медных зуба…
— Как вы узнали про зубы?
— Он у вас за спиной.

— Простите, святой отец, я…
— Согрешил. Я знаю. Собор Парижской Богоматери. Ты же разбил Окно Розы.
— Я не оправдываюсь, но это Мистер Хайд постарался.
— Тринадцатый век. Шестьсот лет стояло и… Тебя бы на неделю за это в ад.
— Замечательно. Хоть передохну.

— Тяжело нести такую ношу в одиночку?
— Я себе другой доли не желаю.
— Мне жаль вашего отца и брата.
— Я их еще увижу. В Трансильвании даже в смерти видят что-то хорошее.
— А в ней есть что-то хорошее?
— Да, но это трудно увидеть.

Моя работа, моя жизнь — это искоренение зла, я чувствую зло. Это существо или человек, как угодно, было создано при участии зла, но сейчас это зло им не управляет. Я его не трону.

— У нас еще есть время. Дракула не сможет оживить своих детей до захода солнца.
— Солнце зайдет через два часа, а мы ищем его логово четыреста лет!
— Но все эти четыреста лет с вами не было меня.

— У меня с ним личные счеты, речь идет о семейной чести. А почему вы этим занимаетесь? Какой у вас интерес?
— Не знаю, может, это способ самовыражения.
— И что получили?
— Головную боль.

— А вы, я смотрю, его не боитесь?
— Я не опасен для него. Наоборот, я прибираю за ним, если вы понимаете, о чем я.

— Я связался с Римом, обрисовал ситуацию.
— И что они ответили?
— Даже, если ты убьешь Дракулу, они приказывают уничтожить Франкенштейна.
— Но он не зло!
— Да, но там считают, что он опасен.
— Они его знают? Они с ним говорили!? Что они за судьи!?
— Они хотят, чтобы ты уничтожил его, ни смотря ни на что.
— А как же я!? Ты объяснил в кого я превращусь? Они сказали как меня убить!? Под каким углом лучше вогнать кол в мое сердце!? Сколько серебра должно содержаться в каждой пуле!?

— Хе, ты еще не охотился на вампиров, правда?
— Вампиры, ведьмы, чернокнижники — по мне, все они одинаковы.
— Нет-нет, вовсе нет. Вампир — это тебе не колдун, с чернокнижником и бабулька справится.

— Черта с два я с тобой поеду!
— Ты выругался. Не грубо, но не забывай, ты монах и не должен ругаться.
— Я еще послушник и могу ругаться сколько захочу: проклятье!

— Кто-то считает вас убийцей, а кто-то говорит вы — святой... Кто же вы?
— Всего понемногу...

— Это хоть человек?
— Целых семь человек! Точнее, их части...

— Твоё сердце не бьётся.
— Может, его просто нужно снова разжечь?

— Разве оборотень не убил вас?
— Не волнуйтесь, он пытался!

— Он убил невесту Дракулы! Он убил Маришку! Ты убил вампира!
— Разве это плохо?
— Вампиры убивали, чтобы пропитаться — двоих в месяц, не больше. А сейчас они станут мстить!
— Убить их!
— Теплый прием. И это благодарность? Тебя везде так встречают?
— Почти.