Устал я жить, и смерть меня страшит. Как чёлн,
Забытый, зыблемый приливом и отливом,
Моя душа скользит по воле бурных волн.
Ваш милый лик воображенье
Не утомляется чертить.
Вам нравиться и вас любить -
Вот сердца вечное стремленье.
Спеши к нам лето! В смене чарований
За ним сменяйтесь осень и зима!
Хвала тебе, создавшему все грани
Времен, воображенья и ума!..
Пускай не так тобой любим,
Как я мечтаю,
И счет, и цену всем твоим
Изменам знаю,
Что до того мне, ангел мой,
Что до того мне,
Коль я живу тобой одной,
Себя не помня?
Долгие рыдания
скрипок
осени
ранят моё сердце
печальной
монотонностью. Всё сжимается
и бледнеет, когда
пробивает его час,
я вспоминаю
прежние дни
и плачу. И я ухожу
с осенним ветром,
который меня
носит туда-сюда,
подобно
мёртвому листу.
Мужчины, женщины, постоянно рождающиеся для любви, в полный голос заявите о своем чувстве, кричите: «Я люблю тебя», вопреки всем страданиям, проклятиям, презрению скотов, хуле моралистов. Кричите это вопреки всяческим превратностям, утратам, вопреки самой смерти... Любить — это единственный смысл жизни. И смысл смыслов, смысл счастья.
любовь
Ты веришь приметам и снам,
Пасьянсу, кофейной гуще,
А я — лишь тебе, вдохновенно лгущей. Ты веришь дурным вестям,
Гаданьям и детским сказкам,
А я — только детским твоим гримаскам.
<...>
А я в объятьях твоих
Лишь верю в сладость объятий,
В пожар и прохладу ночной благодати. И этой вере святой
Я верен всею душой,
И вот я живу и дышу лишь тобой.
Я шёл, печаль свою сопровождая.
Над озером, средь ив плакучих тая,
Вставал туман...
Мало в дни стыда и скуки
Сочетать сердца и руки,
Нужно души повенчать -
Две отваги одиноких,
Чтоб удары бурь жестоких
Вместе на себя принять.
Все прелести и все извивы
Её шестнадцатой весны
По-детски простодушно живы
И нежностью упоены. Очами райского мерцанья
Она умеет, хоть о том
Не думает, зажечь мечтанья
О поцелуе неземном И этой маленькой рукою,
Где и колибри негде лечь,
Умеет сердце взять без бою
И в безнадежный плен увлечь.
Огромный, чёрный сон
Смежил мне тяжко вежды.
Замри, ненужный стон,
Усните, все надежды! Кругом слепая мгла.
Теряю я сознанье,
Где грань добра и зла...
О, грустное преданье!
Меня не веселит ничто в тебе. Природа:
Ни хлебные поля, ни отзвук золотой
Пастушеских рогов, ни утренней порой
Заря, ни красота печального захода. Смешно искусство мне, и Человек, и ода,
И песенка, и храм, и башни вековой
Стремленье гордое в небесный свод пустой.
Что мне добро и зло, и рабство, и свобода!
Весь Шопенгауэр с его
Эпикурейством скучен, право.
Мне анархисты не по нраву.
Мне Ибсен ваш — не божество.
<...>
Где светоч? Бросьте. Что с моей
Душой пресыщенной сравнится?
Как ни язвите, мне страницы
Былых времен куда милей! Люблю прозрачность ясных строк,
Люблю знакомое читать я,
Люблю не символ, а Распятье:
Две перекладины — и Бог.
Мне встретился рыцарь Несчастье, что скачет и ночью, и днем,
В молчаньи, под тяжким забралом: он сердце пронзил мне копьём.
В пустынном и промёрзшем парке
Два призрака прошлое пытались воскресить:
— Ты помнишь нашу былую страсть?
— Зачем вспоминать?
— Сердце бьётся ли сильнее при звуке имени моего?
Всегда ли ты видишь мой образ в мечтах?
— Нет.
— Прекрасные дни невыразимого счастья, когда мы в поцелуе сливались?
— Возможно.
— Когда небо было синим-синим и надежда в сердце жила?
— Надежда, надежда исчезла, растаяла в бездонном небе.
Эта улица, город — как в призрачном сне,
Это будет, а может быть, все это было:
В смутный миг все так явственно вдруг проступило -
Это солнце в туманной всплыло пелене. Это голос в лесу, это крик в океане.
Это будет — причину нелепо искать,
Пробужденье, рожденье опять и опять.
Все как было, и только отчетливей грани: Эта улица, город — из давней мечты,
Где шарманщики мелют мелодии танцев,
Где пиликают скрипки в руках оборванцев,
Где на стойках пивнушек мурлычут коты. Это будет, как смерть, неизбежно: и снова
Будут щеки в потеках от сладостных слез,
Будет хохот рыдающий, грохот колес,
К новой смерти призывы, где каждое слово Так старо и мертво, как засохший цветок.
Будет праздничный гомон народных гуляний,
Вдовы, медные трубы, крестьянки, крестьяне,
Толчея, городской разноликий поток, Шлюхи, следом юнцы, в пух и прах разодеты,
И плешивые старцы, и всяческий сброд.
Будут плыть над землею пары нечистот,
И взмывать карнавальные будут ракеты. Это будет как только что прерванный сон,
И опять сновиденья, виденья, миражи,
Декорация та же, феерия та же,
Лето, зелень и роя пчелиного звон.
Тебе стихи мои, сравниться ль их красе
С очами милыми, с их чудной красотою,
Где грезы сладкие смеются, где порою
Печалью дышит все в алмазной их росе!.. Твоей душе святой мои созданья все
Готов я посвятить восторженной душою!..
Но горе мне! Кошмар растет передо мною,
Как стая злых волков средь леса... Быть грозе!..
Как летом надоело
Нам охать то и дело:
«Жарища! Духота!»,
Скучать, зевать, томиться,
От дремы с ног валиться,
Не жизнь, а маета!
... Ибо знаю в страданьях толк!
Я как загнанный псами волк:
Он кружит по лесу петляя, -
Где укрыться, найти приют?
Но уйти ему не дают,
Настигая, рыча и лая. Зависть, Ненависть и Корысть -
Им бы впиться в меня, загрызть,
Не обманешь лихую стаю.
Дни и месяцы и года
Допьяна пью горечь стыда,
Коркой ужаса заедаю.
Жизнь эта жалкая в трудах однообразных
Была бы без любви куда как нелегка.
Весёлым быть, когда кругом одна тоска,
Быть сильным и хиреть во всяких дырах грязных;
В огромных городах не слушать шумов разных;
Пускай лишь колокол зовет издалека.
Не унывай, любовь моя!
Пускай счастливцев зависть гложет:
Никто на свете так не может
Любить, как любим ты и я!
На солнце утреннем пшеница золотая
Тихонько греется, росой еще сверкая.
Ночною свежестью лазурь еще ясна.
Выходишь из дому, хоть незачем; видна
На волнах зыбких трав, текущих вдаль, желтея,
Ольхами старыми обросшая аллея.
Дышать легко. Порой, слетавши в огород,
Соломинку несет пичужка или плод;
За нею по воде мелькание отсвета.
Вот все. Мечтателю мила картина эта.
Стремглав летит пейзаж в окне вагонном.
Поля, холмы, равнины — с небосклоном,
Деревьями, рекой, стадами коз -
Напор движенья валит под откос,
И вспять летят, покорные лавине,
Столбы и струны телеграфных линий.
В любой любви есть капля яда,
Любовь прошла — в душе досада,
И горечь сердце обожгла.
Взять, например, любовь сыновью,
Супружескую или вдовью,
И вместе с братскою любовью
Любовь к отчизне и сословью -
Любая жалит, как пчела. Отца и матери не станет,
Изменит брат, жена обманет,
Забудет сын. А твой народ
Живет в раздорах, правит казни,
Его грехи все безобразней,
Враг сеет козни без боязни,
Погрязла плоть твоя в соблазне,
Душа в безумных снах плывет.
Мне говорят, что ты — блондинка
И что блондинка — неверна,
И добавляют: «Как былинка...»
Но мне такая речь смешна!
Твой глаз — яснее, чем росинка,
До губ твоих — душа жадна! Мне говорят, что ты брюнетка,
Что взор брюнетки — как костёр,
И что в огне его нередко
Сгорает сердце... Что за вздор!
Ты целовать умеешь метко,
И по душе мне твой задор. Мне говорят: «Не будь с шатенкой:
Она бледна, скучна чуть-чуть...»
Смеюсь над дружеской оценкой!
Дай запах кос твоих вдохнуть,
Моя царица, — и коленкой
Стань, торжествуя, мне на грудь!
Точёный носик ваш, ей-ей, -
Соперник этих глаз и ушек:
Как завитки морских ракушек,
Искусны линии ноздрей.
Прошли года, и стих мой буйный пыл,
Узнал я жизнь, узнал ее законы.
Умею чтить границы и препоны,
Но прежних грез своих не разлюбил!
Подруги юности и молодых желаний!
Лазурь лучистых глаз и золото волос!
Объятий аромат, благоуханье кос
И дерзость робкая пылающих лобзаний! Но где же эти дни беспечных ликований,
Дни искренной любви? Увы, осенних гроз
Они не вынесли, — и вот царит мороз
Тоски, усталости, и нет очарований.
Два месяца уже и долгих две недели
Еще! Среди всего, что мучит нас доселе,
Быть вдалеке — увы! — гочайшая из бед! Мы пишем каждый день, и пишут нам в ответ...
Мы в памяти своей воссоздаем движенья,
Звук голоса, лица черты и выраженья
И мысленно ведем беседы на двоих...
Но письма, но мечты... не утвердишься в них!
Как сердцем ни стремись, даль остается далью,
Она бледна, смутна и отдает печалью.
Целуемые хрупкою рукой,
Мерцают переливы клавесина,
Расцвечивая сумрак городской.
И слабый отзвук, милый и старинный.
Так оробело бродит по гостиной,
Где все сквозит разлукой и тоской.
Печали, Радости, убогие скитальцы!
Ты, сердце, что опять, угаснув лишь вчера,
Пылаешь, — все прошло; окончена игра!
И тени от добыч не удержали пальцы!
Прекрасный, слабый пол! Мы столько испытали
От этих нежных рук и радостей и бед!
Глаза, в чьей глубине животной страсти нет.
Мужской звериный пыл нередко укрощали.
О нет, любимая, — будь нежной, нежной, нежной!
Порыв горячечный смири и успокой.
Ведь и на ложе ласк любовница порой
Должна быть как сестра — отрадно-безмятежной.
Душа грустна и все грустней -
Моя душа грустит о ней.
И мне повсюду тяжело,
Куда бы сердце ни брело.
Жизнь скромная, с ее нетрудными трудами!
В ней целый подвиг есть, — служение любви!
Веселым быть, следя все те же дни за днями,
Быть сильным, чувствуя, как гаснет жар в крови.
Сайт TOP100VK.COM НЕ собирает и НЕ хранит данные. Информация взята из открытых источников Википедия