И полночь бьёт… О, Новый год!
Дай людям отдых безмятежный!
А кто на улицах живёт -
Дай валенки и дом ночлежный! Сургуч оранжевый — письму,
Цветочным луковкам — горшок
(А злобным нелюдям — по рожам!).
Так пусть же будет хорошо
Всё то немногое, чему
Ещё осталось быть хорошим!
Мне кажется порой, что умерли стихии -
Такие, как Земля, Огонь, Вода и Воздух.
А заменили их… какие-то другие -
Из приготовленных на беззаконных звёздах; Что до сих пор трава, наш друг многовеко?вый,
Напрасной зеленью сияла перед нами;
Что кто-то изобрёл закон природы новый,
Повелевающий расти ей — вверх корнями!
<...>
И плакать буду я — счастливцам на потеху -
По истинным слезам и подлинному смеху.
Не верь, что хижины приниженней дворцов.
А там, где Росинант нам кажет стать хромую,
Не нацепляй коню ослиных бубенцов:
Жизнь звёздами ему ещё усеет сбрую!
Не жди, чтобы попал Емелюшка впросак.
Не думай, что Иван действительно дурак!
Что Горбунок — урод (ещё и незаметный!)
Не верь, что всяк Илья — для сна и забытья.
Что Муромцу пророк не брат. И что Илья
Обломов — не свершит свой подвиг кругосветный.
О чём вещает ритор выспренний,
Кумир кикимор?
Китайцы-де посноровистее,
Чем русаки, мол, -
— «сплошь неумелые, не быстрые,
Ленивцы, да при алкоголе...»
Свинья!
А кто тебе РОССИЮ ВЫСТРОИЛ?
Китайцы, что ли?!
Любви моей ты боялся зря, -
Не так я страшно люблю!
Мне было довольно видеть тебя,
Встречать улыбку твою. И если ты уходил к другой
Или просто был неизвестно где,
Мне было довольно того, что твой
Плащ висел на гвозде.
Вы думали, что я не знала,
Как вы мне чужды,
Когда, склоняясь, подбирала
Обломки дружбы. Когда глядела не с упреком,
А только с грустью,
Вы думали — я рвусь к истокам,
А я-то — к устью. Разлукой больше не стращала.
Не обольщалась.
Вы думали, что я прощала,
А я — прощалась.
Я мечтала о морях и кораллах,
Я поесть хотела суп черепаший.
Я шагнула на корабль, а кораблик
Оказался из газеты вчерашней. То одна зима идёт, то другая
И метели за окном завывают.
Только в клетках говорят попугаи,
А в лесу они язык забывают. А весной я в несчастья не верю
И капели не боюсь моросящей.
А весной линяют разные звери,
Не линяет только солнечный зайчик. У порога стали горы громадно,
Я к подножию щекой припадаю.
И не выросла ещё та ромашка,
На которой я себе погадаю.
Сорваться — эффектнее, чем устоять,
Разбить — романтичнее, чем уберечь.
Отречься — приятнее, чем настоять,
И самая легкая вещь — умереть.
Люблю дома, где вещи — не имущество,
Где вещи легче лодок на причале.
И не люблю вещей без преимущества
Волшебного общения с вещами. Нет, не в тебе, очаг, твое могущество:
Хоть весь дровами, точно рот словами,
Набейся — я и тут не обожгусь ещё,
Не будь огонь посредником меж нами. Мне скажут: брось мечты, рисуй действительность;
Пиши как есть: сапог, подкову, грушу...
Но есть и у действительности видимость,
А я ищу под видимостью душу. И повторяю всюду и везде:
Не в соли соль. Гвоздь тоже не в гвозде.
Кухарка вышла замуж за компот,
Взял гусеницу в жёны огородник,
Грядущий день влюбился в прошлый год,
А виноваты — сводница и сводник. У сводников — своих законов свод:
К бирюльке в плен идёт бирюк-работник,
Прилежницу всегда прельщает мот,
Но никогда негодницу негодник. Всех сводят сводники: козла с капустой, сор
С отсутствием метлы, рубашку — с молью,
Огонь — с водой, пилу или топор -
С деревьями, шиш — с маслом, рану — с солью. Но близок час расплаты; он придёт
И сводника... со своднею сведёт.
Мы только женщины — и, так сказать, «увы!»
А почему «увы»? Пора задеть причины.
«Вино и женщины» — так говорите вы,
Но мы не говорим: «Конфеты и мужчины». Мы отличаем вас от груши, от халвы,
Мы как-то чувствуем, что люди — не ветчины,
Хотя, послушать вас, лишь тем и отличимы,
Что сроду на плечах не носим головы. «Вино и женщины»? — Последуем отсель.
О женщина, возьми поваренную книжку,
Скажи: «Люблю тебя, как ягодный кисель,
Как рыбью голову! Как заячью лодыжку! По сердцу ли тебе привязанность моя?
Ах, да! Ты не еда! Ты — человек! А я?»
Свет потушен, сказка не досказана,
Лес в окне. Или окно в лесу...
Ночь деревья по небу размазала,
Как ребёнок — слёзы по лицу. Шепчут листья что-то отвлечённое,
На пеньках сияют светляки.
Чуть мерцает за стволами чёрными
Факельное шествие реки. Взмыли ели языками копоти
От её холодного огня.
В плеске струй, в их шарканье и топоте
Поступь ночи, шум забвенья дня. Чёрной кляксой клён растёкся в воздухе,
Все тропинки мглою замело,
И во мгле осталось от берёзоньки
Только то, что было в ней бело.
Что там злодеи, что там душегубцы,
Когда имеются... «свободолюбцы»?!
Макбет? Бог с ним! Макбетиха? Бог с ней!
Свободолюбцы будут пострашней. Свободолюбцы порицают казни.
Они и так добьют кого хотят.
Милошевича там... Или Хусейна...
Или внучат Каддафи — арапчат... Пуская слух, что монстра нет опасней
Арабов, сербов, русских и других -
Свободолюбцы очень любят казни.
Желают казней. И свершают их.
<...>
Той фразы вроде радовались блеску,
Что «высказаться вправе даже враг».
Но впопыхах забили Чаушеску,
Чтоб высказаться не успел никак. «Свободолюбцы» над порабощеньем
Народов размышляют круглый год.
«Свободолюбцы» смотрят с восхищеньем,
Как чья-то кровь по лезвию течёт.
Синее море, белая пена,
Бурных волн бесконечная смена… Знаю — за той чертой,
За поволокою,
За волоокою далью далёкою, -
Знаю — за той чертой
Вечно чудесные,
Мне неизвестные
Страны лежат.
— Нет! — сказала Ева. — Я упряма:
Я не выйду замуж за Адама!
— Но почему и отчего? -
Скажи мне, будь добра!
— Да он калека! — у него
Недостаёт ребра.
Подойди ко мне, я в твоих глазах вижу капли слёз.
В мире много зла, но не надо всё принимать всерьёз.
Ты не верь земле, чёрствой и сухой, — верь волне морей.
Пусть она скользит, дразнит и грозит — больше правды в ней. Пробегут года быстрой чередой, как в ручье вода.
Видишь тот обрыв и простор морской — посмотри туда.
Там, в дали морской, ты увидишь блеск алых парусов.
С берегов крутых ровно в пять часов ты завидишь их. Это будет бриг из далеких стран, из других широт.
Ровно в пять часов от его бортов шлюпка отойдёт,
И прекрасный принц, сказочный герой, нареченный твой,
Весел и умён, строен и высок, ступит на песок. Слушай, он затем только приплывет, чтоб тебя спасти.
Если он тебя сразу не найдёт, ты его прости!
Ступит на песок — радость на лице сильная, как боль, -
Скажет: «Добрый день!» Спросит он: «А где тут живёт Ассоль?» Не грусти, не плачь. Ясных глаз не прячь, слёзы с них сотри.
Верь моим словам, чаще по утрам на море смотри.
Верь волне морей. Верь судьбе своей. Час наступит твой.
Ты увидишь блеск алых парусов — это за тобой.
«Я из камня сделал шёлковое слово», -
Некогда сказал великий Рудаки.
Да. Но он не знал, что переводчик снова
Сделает кирпич из шёлковой строки.
Мы капитаны, братья капитаны,
Мы в океан дорогу протоптали,
Но корабли, что следуют за нами,
Не встретят в море нашего следа. Нам не пристали место или дата;
Мы просто были где-то и когда-то.
Но если мы от цели отступали, -
Мы не были нигде и никогда.
Перед неграмотным блеск знаний обнаружить -
Вот грех! Божиться грех. Но грех божбу и слушать.
Грех клясться клятвою! (Особенно тогда,
Когда заранее решил её нарушить!)
Бывало всякое... Сегодня ж -
На ловкачей дивись, Фемида;
Для них предательство — всего лишь
«Одно из мнений» индивида! Брависсимо! Гляди, как ловко;
Предательство — всего лишь «мненье» — !
Измена — «выбор точки зренья» — !
Вредительство — «талант, сноровка»!... А впрочем, радиоэлита
На стороне врага — открыто;
Всё меньше игр двойного спорта. Скажите ж мне: с какой печали
Их «оппозицией» прозвали?
Не оппозиция, а КОНТРА!
Сайт TOP100VK.COM НЕ собирает и НЕ хранит данные. Информация взята из открытых источников Википедия