Ирвинг Стоун – цитаты и высказывания

Тому, кто хочет действовать, нечего бояться неудачи.

Чтобы идти в этом мире верным путём, надо жертвовать собой до конца. Назначение человека состоит не только в том, чтобы быть счастливым, он приходит в мир не за тем только, чтобы быть честным, — он должен открыть для человечества что-то великое, утвердить благородство и преодолеть пошлость, среди которой влачит свою жизнь большинство людей.

Кто любит, тот живет, кто живет, тот работает, а кто работает, тот не остается без хлеба.

И, однако, я говорю истину: тот, кто завидует таланту другого, всегда хочет его уничтожить.

С тех пор как он покинул общество нормальных, здравомыслящих людей, прошла целая вечность — теперь нормальными людьми были для него его товарищи по палате.

Жизнь женщины пуста, если в ней нет любви.

Акт любви, Микеланджело, акт любви — вот что порождает все сущее на земле.

Не возникнет дружбы быстрее или сильнее, чем между теми, кто любит одни и те же книги.

Если ты стремишься к творчеству, обращайся к жизни. Не трать время на подражание.

... остроумие не ограничивается задачей вызвать смех. Наиболее часто оно вызывается подсознанием со специальными мотивами: ревность, злоба, желание унизить, отторгнуть или просто причинить боль. Весьма редка хорошая шутка – та самая, которая помогает всем и у всех вызывает смех.

... одиночество – это своего рода тюрьма.

... практика – дело особое, ее вместе с книгами не купишь. Иначе эти книги шли бы нарасхват.

— Ты сегодня что-нибудь ел? — спросила она.
— Одни унижения.

Человек должен быть художником не потому, что он может им быть, но лишь потому что он не может им не быть.

Человек бывает стар или молод в зависимости от того, сколько в нем осталось творческой силы.

Он был жертвой своей честной натуры, принуждавшей его делать всякую работу как можно лучше, даже в тех случаях, когда он предпочел бы бездействовать.

Только любовь порождает жизнь.

Искусство есть высшее выражение свободы.

Терпи! Когда рождается человек, с ним рождается и его работа.

Знай же, Микеланджело, что разрушительные силы всегда идут по путям созидания. Каждая эпоха дает свой чудеснейший цветок — искусства, но наступает настоящее время, и, глядишь — этот цветок уже вырван из почвы, сломан, сожжен. Его ломают и жгут твои бывшие друзья.

Я буду художником! Непременно буду художником. Я не могу не быть им. Вот почему раньше у меня ничего не выходило – я был не на своем месте. А теперь я нашел дело, которое мне никогда не изменит.

То, что рождается, рождается для того, чтобы есть и быть съеденным.

— ... зачем быть графом, если можно стать художником?

Работай, Винсент, работай; только так и создаются великие произведения.

Отец Милле был прав. «Я скорее предпочел бы вовсе ничего не делать, чем выразить себя слабо».

Скульптура — самое великое из искусств.

Его восхищала разносторонность Карла Юнга, широкий крут его интересов и неистощимая энергия, позволившая ему приобретать знания в областях, столь далеких друг от друга, вроде искусства китайской каллиграфии или обожествления тотемных животных аборигенами Австралии.

Весьма редка хорошая шутка – та самая, которая помогает всем и у всех вызывает смех.

Порой люди бывают чуткими и благородными, а порой, наоборот, – слепыми и злобными.

Терапия неэффективна там, где нет страдания.

Быть может, все мы в той или иной мере невротики. Болен ли индивид, определяется практическими соображениями. Действительное различие между легким заболеванием и серьезной болезнью заключается лишь в локализации, топографии симптома. Если энергия патологического элемента проявляет себя в незначительных отклонениях, человек «здоров». Но если она нарушает необходимые для жизни функции, тогда человек болен. Болезнь развивается в количественном отношении.

Все остальные члены, как врачи, так и люди других профессий, считали себя учениками, слушателями, последователями профессора Зигмунда Фрейда. Только не Альфред Адлер, с самого начала давший понять, что в психологии неврозов он коллега, сотрудник, находящийся на равной ноге, хотя и моложе Зигмунда на четырнадцать лет.

Он был жаден до знаний, опыта, и это создавало впечатление о его уступчивости. Лишь одно отрицало это – выступавший вперед подбородок, когда казалось, что его ждет разочарование или поражение.

По собственному опыту Зигмунд знал, что множественность упреков, направляемых пациентом в адрес других, свидетельствует о его приверженности самоупрекам.

— Я хочу только, чтобы вы были счастливы и чтобы вы создавали изваяния, самые прекрасные в Италии.
— Для меня это одно и то же.

Здесь делают из чаши меч и шлем,
Здесь кровь Христову продают ковшами,
Здесь крест обвит терновыми шипами,
Здесь бог на грани гнева, хоть и нем. Исус, не приходи сюда совсем,
Иль к небу брызнет кровь твоя струями!
Здесь даже кожу жадными руками
С тебя сдерут, чтоб в торг пустить затем. Я от труда невольно здесь отвык:
Как взор Медузы, сковывает руки
Одетый в пурпур мантии старик. Но если есть на небе высший суд,
То чем нам, чадам горя, воздадут
За эту нищету, за эти муки!

Ведь женщине так легко оступиться, если она тщеславна и любит роскошь.

Нужно испортить по крайней мере десяток набросков, прежде чем ты научишься правильно держать кисть.

— Не надо любить его, Урсула! Я не позволю. Вы будете моей женой. Иначе мне конец. Я не отступлюсь, пока вы не забудете его и не выйдете за меня замуж!
— Замуж за вас? Разве я обязана выходить за каждого, кто в меня влюбится?

Правят ли нами короли или министры, мы, бедные люди, живем по-прежнему, ничуть не лучше.