Фернандо Антонио Ногейра Пессоа – цитаты и высказывания

Поэт — притворщик по роли,
Легко ему сделать вид,
Придумать саднящей боли
Подделку, что не болит. Но боли его минуя, -
Читатель стихов – изволь -
Почует сполна иную
Свою, небывшую боль. Игрой занимая разум,
Кружа всё тем же путём,
Так носится, раз за разом,
Поезд, что сердцем зовём.

Я сломлен. Я ничто. Влачатся дни...
Никчемен я, как ветхие поленья,
Что поднесенной жаждут головни:
Иного не сыскать употребленья.

Каждый из нас — множество, избыточность самого себя. Поэтому тот, кто презирает свое окружение, не есть тот же самый, кто ему радуется или страдает от него. В обширной колонии нашего бытия сосуществуют люди всякого рода, которые думают и чувствуют совершенно по-разному.

Литература является самым приятным способом игнорирования жизни.

Ни взгляд, ни разговор, ни письмена
Нас передать не могут. Наша суть
Не может в книгу быть заключена.
Душа к душе найти не в силах путь. Бессмысленно желанье: без конца
Пытаться о себе сплести рассказ.
Как прежде, связи лишены сердца,
И сущности души не видит глаз. Меж душами не создадут моста
Ни колкость, ни софизм, ни каламбур,
Передавая мысль, солгут уста,
Рассудок слаб и косен чересчур. Мы — сновиденья, зримые душой,
И непостижен сон души чужой.

Другие — тоже романтики.
Другие тоже ничего не свершают и являются богачами и нищими,
Другие тоже всю жизнь собираются вещи сложить,
Другие тоже спят возле ненаписанных строк.
Другие — это тоже я.

У этой сеньоры есть пианино,
Весьма неплохое, а все же звучанью его не сравниться
Ни с шумом реки, ни с шелестом листьев... Зачем же иметь пианино?
Не лучше ли уши иметь,
Чтобы слушать Природу.

Сочельник... По захолустью -
Рождественские снега.
Дохнуло старинной грустью
У каждого очага. И сердцу, для всех чужому,
Впервые она близка.
Мне снится тоска по дому,
Непрошеная тоска.

Все предметы накрыло снежным покрывалом молчания. Слышно только то, что происходит внутри дома. Я заворачиваюсь в одеяло и ни о чём не думаю. Я испытываю радость и засыпаю, так и не поняв, для чего все эти дела делаются на свете.

Все, чем я был и не был, это я.
Все, чего желал и не желал, стало мною.
Все, что любил и разлюбил, вобрала моя тоска.
И в то же время мне кажется, словно в сумбурном сне,
Возникшем на перекрестке разных явей,
Что меня бросили на трамвайном сиденье,
Чтобы тот, кто сядет, нашел меня.

Я ничто. И ничем не хочу быть. Но зато я вобрал в себя все грезы этого мира.

У нас у всех по две жизни:
Подлинная, о которой грезим в детстве
И продолжаем, словно в тумане, грезить взрослыми;
И фальшивая, где мы сосуществуем со всеми остальными,
Практичная и утилитарная, она в конце концов доводит нас до гроба.
В первой нет ни гроба, ни смерти,
Есть только детские картинки:
Большие разноцветные книги — их разглядывают, а не читают;
Большие многокрасочные страницы — их вспоминаешь позднее.
В этой жизни мы — это мы,
В этой жизни мы живем;
А в другой мы умираем, и в том её смысл.

Моя боль так стара,
Как флакон, где когда-то был спирт, но давно испарился.
В моей боли и смысла не боле, чем в клетке для птицы
В том краю, где не водятся птицы.

Несомненно, есть любящие бесконечность,
Несомненно, есть желающие невозможного,
Несомненно, есть ничего не желающие,-
Три типа идеалистов, я к ним не принадлежу,
Потому что бесконечно люблю конечное,
Потому что до невозможности желаю возможного,
Потому что хочу всего и еще немножко,
Если так бывает и даже если так не бывает...
А в результате?
Их жизни — прожиты или пригрезились,
Их сны — пригрезились или прожиты,
Их середины — между всем или ничем, то есть это...
Для меня же все только великая, только глубокая
И, к счастью, бесплодная усталость,
Самая высокая усталость,
Самая, самая, самая
Усталость...

Я не сплю, не надеюсь уснуть,
Я и мертвый не надеюсь уснуть.
Меня окружает бессонница шириною с созвездья
И бессвязный зевок длиной с мирозданье.

Я верю, выразить какую-то мысль — значит сохранить ее силу и снять все страхи, воплощенные в ней.

Мой облик, жесты, взгляд — не я:
Так нереален небосвод.
Та суть во мне, что не моя,
Моею жизнью не живет.
<...>
И лишь в чужой мне яви дня,
Забывшей обо мне давно,
Есть все места, где нет меня,
Есть всё, чего мне не дано. Мне нет ни сути, ни пути,
Ни знания, ни бытия.
Мне только снится жизнь моя.

Жизнь мешает выражению самой жизни. Если бы я познал великую любовь, я бы никогда не смог ее описать.

Нелегко, когда мысли нахлынут,
и над чуткой ночной тишиной
небосводом к земле запрокинут
одиночества лик ледяной.
На рассвете, бессонном и грустном,
безнадежней становится путь
и реальность бесформенным грузом
вырастает и давит на грудь.

Сохнет мысль, как летние ручьи.
Будто веер, жизнь моя закрыта.
Вот — цветы, но где для них защита?
Быстро вянут все цветы мои. Неосознаваемая страсть -
Не желать... запутанные тропки,
Что ведут от жизни прочь, за скобки...

Я слушал мудрецов ученый спор,
Я опровергнуть мог весь этот вздор,
Но предпочел вино в тени пригубить
И молча слушать чуждый разговор. Правитель правит, потому что он,
Худой ли, добрый, править вознесён.
Как мы велики в час благоприятный
И как смиренны, покидая трон. Зачем нужны величие и власть?
Владыку тоже доведется класть
Во гроб — и век людской совсем недолог,
И бедность — быстротечная напасть.