Джорди Риверс. Во имя Закона – цитаты и высказывания

Если честно, Флоренс было все равно, что происходит снаружи. Потому что главное происходило у неё внутри. Внутри, в самой сердцевине души рождалась и разворачивалась целая вселенная.

И вдруг в хоре детских голосов зазвучал сильный женский голос. И повел партию.
Фло не понимала слов, но мелодия, выводимая голосом, заворожила её, намертво приковав к себе внимание. Девушка слушала её всем своим существом, взлетая вместе с ней под небеса, а затем замирая и таясь в паузах.
И голос. Этот голос совершил вдруг то, что казалось Фло невозможным. Он разделил сердце девушки и поселившуюся в нем боль. Разделил их так, словно не срослись они, проникая друг в друга, как родные. Этому голосу Флоренс отдала бы жизнь.

– Вот как, – протянула девушка. – Что же мне делать?
– Любить, – произнесла королева.

И вот теперь она бежала по белоснежной тропинке. Высокий заснеженный лес, окружавший её, казался ласковым, светлым и не таящим в себе угроз. И самое главное Флоренс не надо было бояться. Она уже потеряла все, что могла. Все, что можно было потерять, она оставила там, в своем мире. И это незнакомое, неведомое ранее чувство свободы нахлынуло на девушку вместе с колючим морозным воздухом, заставило ей парить над землей вместе с большими редкими снежинками.

Любовь требует поступков, свершений, подвигов или хотя бы действий. Иначе она выдыхается и становится просто словами, становится способной только на слова.

– Любовь – это зависимость.
– Зависимость? Не может этого быть. Зачем ты меня обманываешь?
– Честное слово. Будто у тебя появляются ниточки, и за них можно дергать.

– Вечность – это долго.
– Я подожду.

– Ты на самом деле меня любишь?
– На самом-самом деле, которое только может быть самое.

— Ты готова размениваться мирами ради неё?
— Вселенными.

И звезд на небе меньше, чем в моем сердце дыр.

– Тебе придется быть сильной.
– Ну уж нет. Сильным всегда достается больше всех. Сильных бросают, потому что они сильные. Потому что они не будут прыгать из окна или кидаться под поезд. Они будут карабкаться и из последних сил пытаться наладить свою жизнь. Увольте. Это, конечно, прекрасное человеческое качество, но…

Наполнить свою душу неприязнью легко. Очистить сложно.

Когда ты полюбишь, твоё сердце прозреет. Ты поймёшь, что нет большей драгоценности, чем любить. Потому что любовь подарит тебе ощущение сопричастности этому миру. Никакое другое чувство на это не способно.

Любишь кого-то не потому, что он верный и любить его безопасно. А потому что ты верный, и любовь твоя ни от чего не зависит.

– Прости меня, – выдавила Фло хрипло.
И тут же она почувствовала, как ей стало легче. Будто отпустило.
– Прости меня, пожалуйста. Я сожалею.
Каждое слово она выговаривала с трудом, потому что приходилось его подбирать. Словно в душе её заиграл неведомый инструмент, и слова, что она произносила, должны были теперь быть созвучными этому инструменту. Но прислушиваться к тому, как он играет, было мукой и счастьем одновременно.
– Что это? – прохрипела Флоренс. – Что ты делаешь со мной?
– Это не я, – покачал головой Ансельм. – Это твоя душа. Это то, что она на самом деле чувствует, когда ты отворачиваешься от светлых чувств к человеку. Просто здесь в Поднебесье другие эмоции не заслоняют эту истину. Твоя душа хочет любить меня. Не мешай ей.

– Он же отвратителен. Как можно его любить?
– Я знал его другим. Я помню его другим. И я знаю, он снова станет таким, каким был.
– Он же мертв. А мертвые не меняются.
– Смерть тоже не вечна.

– По тебе совершенно незаметно, что ты страдаешь.
– А разве такое должно быть заметно в человеке?

– Теперь моя очередь. Расскажи мне о нем. О человеке, чьё кольцо ты носишь.
Флоренс раскрыла рот, словно её ударили под дых. На глаза тут же набежали слезы, и девушке пришлось отвернуться, чтобы не выдать своих чувств.
– Солнце в небе, сердце в груди, душа в теле, – произнесла Фло. – Весна… Лето... Осень... Все… Все, что у меня когда-то было. И все, чего никогда не было.

Любящее сердце, в котором властвует закон, всегда попросит тебя сначала отдать, прежде чем взять.

Было время, когда он полюбил всех своих друзей. А потом это чувство ушло. Неужели одно только подозрение в том, что он лучше и умнее других, могло сотворить с ним такое?

— Что ты ей сказала? – попеременно спрашивали ее гномы, когда они шли дальше.
— Сказала, что меня не будет какое-то время в городе. Сказала, что со мной вроде все в порядке. И сказала, что люблю ее, — призналась Флоренс.
— Что? – хором возмутились малыши у нее на руках. – Ты не сказала ей главного! Где ты!
— По крайней мере, я и не соврала! – в тон им ответила Флоренс.
— Так в вашем мире выглядит правда? – фыркнул один и отвернулся.

– Так, где мои друзья? – спросила Флоренс, когда за Аделардом захлопнулись тяжелые двери.
Младший бакалавр чуть повернулся, указывая рукой в угол.
Там, дрожа и сминая колпаки в маленьких пухлых ручках, стояли Феррум и Магнум. Вид у обоих был достаточно жалкий.
– Железяки мои, – двинулась к ним Фло и без лишних слов подняла гномов на руки. – Ну, тихо – тихо, – успокаивала она их, чувствуя, что те продолжают дрожать у нее на руках. – Вы похудели, что ли от страха? Весите легче, чем вчера. Или я соскучилась…

Идти домой совсем не хотелось. Морозный воздух пах неизбывным одиночеством.

– Сейчас он страдает. То, каким он видит себя и то, как относятся к нему окружающие, сильно не совпадает друг с другом. И он обижается и страдает. Ему больно. Естественное следствие гордыни.
– Вот бы кто меня в детстве предупреждал, что есть такие естественные следствия.

– Прекрасно! А что вообще обычно загадывают новенькие в таком случае? – спросила Флоренс.
– Фредерик захотел увидеть волшебство, Гемма попросила нескончаемый гардероб красивых платьев, – ответил Ансельм.
– Нескончаемый гардероб? – переспросила Флоренс, скривив рот.
– Мне было тринадцать, – сказала Гемма в своё оправдание.

– Когда-то моя страдающая душа была бесценна. Сегодня бесценна твоя любящая душа. Бесценна настолько, что мы все идем сражаться, чтобы защитить её. Но когда-то, когда-то давно, моя душа тоже была бесценна. И я вставал на Чашу, чтобы подарить её миру. И мир принимал мой дар.

Это очень тяжело. Скрывать что-то от дорогого человека. Тяжело и неправильно.

Твоя любовь может сменяться злостью, обидой или недовольством. Особенно, когда любимый человек причиняет тебе боль. Или твоя любовь может ни от чего не зависеть. Что бы ни происходило. Она будет литься из твоего сердца, невзирая на боль и неутоленные желания.

Её тело стало совсем чужим. Она не чувствовала ломоты или боли в костях, но и костей своих она тоже не чувствовала. Только биение сердца, ставшего вдруг огромным сердцем.

— Что я ей скажу? – повторила она свой вопрос.
— Правду! Нет ничего лучше правды! – восторженно заговорил один.
— Искренность освободит твоё сердце! – подтвердил второй.
Флоренс прищурилась. В этот момент они совсем не казались ей вредными маленькими существами.
— Какую правду? — воскликнула девушка. – Что я попала в мир с сумасшедшими гномами?
— Правду, — расстроено выдохнул первый.
— Мы не сумасшедшие, — добавил второй.

Ну уж нет, увольте! Я слишком много ошибалась, – безапелляционно заявила она. – Я предпочту прощать ошибки другим, чем платить за свои. Так ведь можно и не расплатиться.

– У меня для тебя ничего нет, – сказал волшебник, разводя руками.
– Вижу, – вздохнула Флоренс.
Тут она вспомнила о том, что Гемма говорила про какое-то задание.
– А может, оружие? – с надеждой в голосе спросила Фло. – Мне же придётся сражаться.
Она на мгновение прикрыла глаза, понимая, что последняя фраза звучала очень смешно.
– Придётся-придётся, – закивал головой Бартомиу. – Только оружие тебе не сильно поможет.
– Хотя бы для красоты, – как-то даже жалостливо произнесла Флоренс.
Почему-то идея того, что она будет разгуливать по Поднебесью с мечом или шпагой, привлекала девушку.
– Для красоты? – удивился Бартомиу. – Для красоты у тебя есть душа. В которой живёт Закон.
Он воззрился на Фло, которая приподняла брови и раскрыла рот.
Потом она ответила ему:
– Боюсь, в моей душе живёт только беззаконие, – грустно произнесла она.
Старец медленно замотал седовласой головой.
– Позже ты поймёшь, что это невозможно. Закон на то и Закон, чтобы пребывать везде. И в душе каждого.

– Так вот, им попадет, потому что они подвергли твою жизнь опасности, – вернулся Ансельм к вопросу Флоренс. – Новенькие, – и опять это слово не далось ему легко, – появляются в Поднебесье только в сопровождении нетронутых. То есть таких, как я. А так как ты была с гномами, то фермер вполне правомерно испугался. Он мог убить вас, и никто бы его не осудил.
– Гостеприимный народ, – прокомментировала Флоренс, отставляя плошку с кашей в сторону.

– Рома, — Флоренс серьёзно посмотрела на женщину. – Скажи мне, что такое Закон?
– Закон – это всё. Нет ничего вне Закона, – ответила Рома, тоже приняв серьёзный вид.
– А если без этого? Так же невозможно ничего понять, – вздохнула Фло.
– Если без этого, – задумалась Рома. – Ты всегда можешь пожертвовать чем-то ради более важного. Это Закон. Закон превращения энергии. На одну твою любовь к чему-то всегда найдется более сильная любовь. Например, ради человека ты можешь отказаться от сладкого. Ради человечества, ты можешь забыть о человеке. И эта цепочка бесконечна. Любовь бесконечна. Это Закон.

— Что это? – протянул он маленькую пухлую ручку. Его наивные глаза загорелись.
— Не трогай, — предупредила его Флоренс, замедляя шаг.
Гном отдернул руку.
— Это кольцо, — произнесла она, убедившись, что тот больше не покушается на её сокровище.
Гном заметил, как лицо Флоренс, бывшее до этого бесстрастным, на мгновение исказилось гримасой боли.
— Оно такое хрупкое, — прошептал он, и личико его сделалось жалостливым.
Точно таким же оно сделалось у другого гнома, который тоже теперь во все глаза смотрел на кольцо. Чтобы не смотреть на девушку.
— Как и все в нашей жизни, — ответила Флоренс, нахмурившись. Она кинула взгляд вдаль и ускорила шаг.

— Поцелуй меня.
— Не могу. Мое неуязвимое сердце. Оно дорого мне.
— Ты права. В неуязвимом сердце живет Закон.
— Там живешь ты. Ты мой Закон.

– Я не хочу в замок. Там же его Высочество Невменяемость.
– Отнесись к нему снисходительно.
– Я? К Принцу? Так у вас всё устроено?

Ансельм, как и все нетронутые, выглядел цельным. Потоки ласковой энергии, плавно протекающие через его существо, были явно осязаемыми. Ко всему этому примешивалось знание, что вот сидит перед тобой человек, и он никогда, никогда в своей жизни не испытывал душевной боли, не страдал и не мучился. И твоя собственная боль утихала от одного только допущения такой возможности.

– Что за опыты вы проводите?
– Это было заклинание безумия.
– Не смейте использовать директрису в качестве подопытного материала!