Дин Кунц – цитаты и высказывания

Любовь – это миф.

Безразличие — вот единственное лекарство от безумия и отчаяния.

Я лежу без сна до пяти или шести утра. Иногда, как сейчас, я заставляю себя вспоминать.

Любовь – это слово без значения, это всего лишь притворство, эмоциональный наркотик, которым люди обманывают себя, ширма, за которой они прячут их истинные чувства.

Безумцам недостаёт самообладания. Им везде чудятся заговоры, и своё безумие они проявляют в иррациональной злобе, в нелепых страхах. Истинно безумные люди не знают, что у них больная психика, а потому не нуждаются в том, чтобы носить маску.

Люди со здоровыми руками и ногами вообще относятся к инвалидам с предубеждением, им кажется, что паралич рук и ног не может не отразиться на голове.

В шоу-бизнесе не надо думать, ты просто существуешь.

Мир — одно большое игровое поле, и единственная цель состоит в том, чтобы остаться в игре.

Из всех печальных слов, произносимых вслух или написанных, нет более печальных, чем: «А ведь могло быть иначе!»

Если и не умею любить, то умею очень жестоко ненавидеть, и это пугает, так как чувствую, что ещё миг — и скачусь вниз, в пропасть...

Он считал себя абсолютно современным человеком, который не верит ни в Бога, ни в черта, ни в себя самого.

Никогда не бросай друга. Друзья — это всё, что мы имеем, идя по этой жизни, и единственное, что мы можем надеяться увидеть в следующей.

Зло — реальность, оно идёт по земле. Порой дьявол сбивает с истинного пути тех, кто послабее, а то и просто посылает в мир психопатов, у которых нет генов жалости и сострадания.

Всё это не сон, а реальность, потому что реальность — это то, что мы носим в наших сердцах.

Угрызения совести — чушь собачья. Просто ему нравилось посыпать голову пеплом и рвать на себе волосы.

Злость — надёжная защита, но она не даёт ни единого шанса на окончательную победу. Злость лечит, но не излечивает, временно снимает боль, но не выдергивает шип, который является её причиной.

Иногда ограниченные люди вымещают собственное раздражение на детях.

Иметь дело с такими паразитами, как ты, поверь мне, ох, как тяжело. Хуже не бывает. Было бы гораздо проще кончать с вами при первой же встрече, сделать так, чтобы вас разнесло на мелкие клочки или чтобы на мелкие клочки разнесло бы ваши головы.

Но порой, когда уже нет надежды на помощь кого-либо из нашего мира, случается чудо, и приходит кто-то из дальнего далека, и тогда остается лишь поверить в реальность Невозможного.

В мире существует два типа людей: кошки и мышки. Кошки гуляют сами по себе, делают то, что хотят, и берут, что хотят. По натуре кошки агрессивны и самостоятельны. В мышах, напротив, нет ни грамма агрессивности. По природе своей они уязвимые, нежные и тихие зверьки, и самое большое счастье для них – смириться и довольствоваться тем, что даёт им жизнь.

Между рождением и похоронами мы живем в комедии Тайн.
Если вы не думаете, что жизнь загадочна, если верите, что все предопределено, тогда вы не обращаете внимания на происходящее вокруг или делаете себе наркоз спиртным, наркотиками, подбадривающей идеологией.

В неудаче заложено зёрнышко, из которого вырастет будущий триумф.

Для него воспоминания были дорогой, ведущей лишь в одном направлении – к той летней ночи, когда ему было четырнадцать; когда темный мир стал еще темнее; когда все, что он знал, обернулось фальшью; когда умерла надежда, а его постоянным спутником стал страх перед судьбой; когда он проснулся от неумолкающего крика филина, чей невысказанный вопрос так и остался главным вопросом его жизни.

Мир настолько заполнен страданиями и несправедливостью, что каждый, кто хочет, чтобы ему помогли покончить жизнь самоубийством, независимо от того, болен он или нет, должен получить такую помощь.

Вообще все, что интересно и привлекательно, заключает в себе опасность – американские горки, прыжки с парашютом, азартные игры, секс.

Страх — яд, вырабатываемый рассудком, смелость — антидот, который всегда наготове в душе.

Мир полон порушенных судеб. Шины, гипс, чудодейственные снадобья и время не могут залечить разбитое сердце, помутившийся разум, загубленную душу.

Иногда в именах — судьба. Взгляни на себя. Сладкозвучные имя и фамилия, сложена, как модель... <...> С другой стороны — я... у меня только красивое имя, за которым следует нечто бессмысленное вроде Клонка. Я красивая на половину.

— Хорошо, — кивнула Микки, — давай зайдем с другой стороны. Ты — ребёнок, потому что у тебя ещё нет буферов.
Лайлани вздрогнула.
— Несправедливо. Ты знаешь, что это мое больное место.
— Да что у тебя может болеть? Там же просто ничего нет. Всё плоское, как кусок швейцарского сыра на этой тарелке.

Если иллюзия контроля над ситуацией — единственный контроль, доступный тебе, если иллюзия свободы — единственная свобода, которую ты знала, тогда тебе лучше иметь богатое воображение и черпать хоть какую-то удовлетворённость в своих фантазиях, потому что другой удовлетворённости просто не получить.

Не рискуя, нельзя ничего достичь.

Нас хоронят, когда мы рождаемся. Мир — это кладбище с могилами занятыми и могилами будущими. Жизнь — период ожидания встречи с могильщиком.

Реальность – не то, что было раньше.

Мы загнали себя в западню. Такое с нами и раньше случалось, но сейчас все гораздо хуже и страшнее. А виной всему гордыня, надменность, зависть. Мы теряем все, абсолютно все. И уже невозможно повернуть назад, нельзя изменить содеянного.

В голове каждого человека заключен целый мир, и вполне возможно, что мир этот гораздо более причудлив, чем мы можем представить своими мелководными извилинами. Шесть миллиардов таких, как мы, ходят по этой планете. Шесть миллиардов маленьких миров на поверхности одного большого.
Может статься, что какой-нибудь сапожник или повар в закусочной, на которого без зевоты не взглянешь, живет более необычной жизнью, чем ты. Шесть миллиардов историй, каждой из которых можно зачитываться без конца, историй, полных страданий и счастья, добра и зла, надежд и разочарований. На самом деле мы с тобой не такие уж особенные, братишка. …

— Крепко спал?
— Как убитый.
— Что-то не похоже.
— На убитого?

Думаю, если бы с другой планеты проводили исследования Земли, то они обнаружили бы, что люди, читающие книги, не так остро страдают от депрессий, реже кончают жизнь самоубийством и чувствуют себя более уверенными. Но не всякие книги. Не те книги, где люди — мусор, жизнь — отвратна, а бога — нет. В таких книгах одна модная чепуха.

Он вспоминает одну картину, в которой психиатр уверяет своего клиента, героя картины, в том, что если человек задаётся вопросом, нормален ли он, то он наверняка нормален. Настоящие шизики всегда твёрдо уверены в своей нормальности. Поэтому он, скорее всего, нормален, раз способен подвергать этот факт сомнению.

Некоторые из тех, кто ждал в коридоре, просто сидели, уставившись в одну точку. Другие ходили взад-вперёд, выглядывали в окна, места себе не находили. Были и такие, которые слушали плейер с наушниками в ушах или играли в электронные игры. Все по-разному проводили время. Но ты заметила, что люди, которые, казалось, лучше других умели справляться со своими страхами и горем, были самыми спокойными, читали там книги?

Если убийц выпускали из тюрьмы гораздо быстрее, чем мошенников-евангелистов, прикарманивших церковные деньги, или скупых владельцев отелей, не доплативших налоги, — значит, цивилизация прекратила своё существование.