Блудливая Калифорния (Californication) – цитаты и высказывания

— Как тебя зовут, кстати?
— А разве тебе не хочется трахнуть меня и никогда этого не узнать?
— Черт, и кто сказал, что романтика умерла...

— Ты хочешь сделать мне минет?
— Что-то мне подсказывает, сам ты этого не сделаешь.

Минет — это как рукопожатие.

— Как тебя зовут?
— Трикси.
— Трикси! Офигенное имя, если ты шлюха.

Вместе людей удерживает боль, необходимость мучить друг друга. Когда это исчезает, ничего не остается... ничего, что стоило бы спасать.

Я думаю, мы совершили ошибку, когда позволили любви уйти, а потом приложили огромное количество усилий, чтобы она продолжала уходить. Мы сдались.

Ты настоящий мужчина. У тебя есть сердце, яйца и стиль.

Слушай, я тебя уволил, но это не значит, что я не люблю тебя всем сердцем.

— Ты в порядке?
— Я работаю над этим.

Что есть брак, если не возможность поиздеваться над ближним?

— Чего ты боишься?
— Всего. Хотя странно, знаешь, я ведь всю жизнь оттачивал искусство ***зма...

— Но это видео, где я дрочу…
— Мне обязательно знать подробности?
— Я там такие рожи корчил, что самому страшно, Хэнк.
— Понимаю, но никто не должен оправдываться за выражение лица во время оргазма!
— Точняк!

Всем нужен кто-то, кто скажет: «Не нужно заниматься этой безумной херней».

— Твоя помощница вызывает у меня желание трогать себя в неприличных местах. У неё татуировка внизу спины, знаешь, что это значит?... Она любит в попку!
— Правда?
— Я заметил, что татуировка на копчике — признак склонности к беспорядочным связям.
— Ну, не знаю…
— У неё ещё и нос проколот!
— И что? Это значит, что она любит в нос?

Дело не в том, выигрываешь ты или проигрываешь, дело в том, как ты играешь.

Любовь — не член, в ширинку не засунешь!

Ни один мужик не заслужил, чтобы его дрочкой попрекали.

Твоя жизнь не разрушена, она лишь ждет, когда ты придешь и оживишь её...

Каждый раз, когда берешься за что-то всерьез, это перестает приносить радость.

Люди творят странные вещи, когда их постоянно осуждают, а не любят.

Пытаюсь мысленно подрочить на это, но твой образ всё портит.

Я люблю тебя настолько, что все мои слова будут звучать ужасно банально...

Милая, Карен.
Если ты читаешь это, то значит, у меня все же хватило смелости отправить письмо. Тем лучше. Ты знаешь меня не очень хорошо, но если ты позволишь мне начать — я буду без остановки рассказывать о том, как мне тяжело писать. Но эти строки даются мне даже тяжелее, чем обычно. Не знаю, как сказать это, так что скажу прямо. Я встретил женщину. Случайно. Я не стремился к этому, не искал любви. Так сложились обстоятельства. Она что-то сказала. Я ответил. И посреди нашей беседы я почувствовал, что хочу провести с ней остаток жизни. Теперь я более чем уверен в этом чувстве. Возможно, она та самая, единственная. Она совершенно безумная. И вызывает у меня улыбку довольно нервическую. Она жизненно необходима для меня. Она — это ты, Карен. Это хорошая новость…
Плохая в том, что я не знаю как быть с тобой вместе сейчас. И это безумно меня пугает. Потому что если мы не будем вместе сейчас, мне кажется, мы потеряемся навсегда. Это огромный страшный мир, в котором все кипит и меняется. А люди закрывают глаза и упускают момент. Момент, который может изменить все.
Я не знаю, что с нами будет. И не могу сказать, почему ты должна верить такому как я. Но, черт, ты приятно пахнешь, пахнешь домом. И ты варишь отличный кофе. Это тоже нужно учитывать. Верно?
Позвони мне.
Неверный тебе Хэнк.

Эй, посмотри на часы... часовая стрелка показывает «пошел», а минутная «нахуй». Хорошо, что секундной нет, правда!?

Самый безопасный секс — секс по телефону.

Всё хорошо. Меня тошнит от моей жизни и от самого себя, но я не расстраиваюсь.

Девушки с первой минуты знают, чего они хотят: переспать, выйти замуж или прибить парня.

Ошибки сделаны, сердца разбиты, жестокие уроки усвоены.

— Какие планы?
— Ну, не знаю, думал начать утро с пары тостов и половинки грейпфрута, потом взять ноутбук и написать страниц десять, а потом побегать... Или забью на все, подрочу и завалюсь спать.

— И что, ты вот так разом готова разрушить все, что между нами было?
— А что между нами было?... Мы пили, трахались, смотрели старые фильмы...
— И ведь было ***нно клево, разве нет?!

— Водку с клюквенным соком.
— Педик.
— Я не могу пить как ты, ладно? Мне нужно что-то сладкое, чтобы проглотить лекарство.
— Педик, педик, педик.

Не рассказывай, что я должен. Всю мою долбанную жизнь люди рассказывают мне, что я делаю не так. Вечно я мудак ***аный. Но я оглядываюсь и вижу, что все вокруг еще большие мудаки, чем я.

У нас с тобой были женщины, которые любили нас. А мы это просрали.

Я вспомнил те времена, когда мы с тобой начали встречаться. Как я стучал в твои двери, и пока ты шла открывать, я пытался мысленно представить, как ты будешь выглядеть, а когда ты открывала дверь, ты была в сотни раз прекрасней, чем я мог только представить. И это было прекрасно, твои глаза были полны надежд, а не разочарования, как сейчас...

— Знаешь, что хуже всего? Ты мне и правда начал нравиться.
— А-а-а... Ну, несмотря на то, что я сияющая бездна хаоса, иногда я само очарование.

Скажем дружно: «Нахуй нужно?»

— Выглядишь усталым.
— Да, прожил долгую жизнь.

Моей чудесной дочери. Я пишу тебе письмо, да, старомодное письмо — это забытое искусство, как мастурбация, черт. Я хочу признаться, сначала ты мне не особо нравилась, ты была назойливым, маленьким комочком, ты вкусно пахла, почти всегда, но я тебя, похоже, не слишком интересовал, на что я, конечно же, оскорбился. Вы вдвоем с мамой были против всего мира. Да, некоторые вещи не меняются. Так что я болтался, занимался делами, валял дурака и не понимал, как могут изменить человека дети. Я не помню, когда именно все переменилось, просто знаю, что так случилось. Еще недавно я был непробиваемым, и ничто меня не цепляло, и вот мое сердце уже вырывается из груди и разлетается на кусочки. Любовь к тебе — это самое глубокое, сильное и болезненное переживание в моей жизни. По правде, я едва это вынес. Как твой отец, я дал молчаливый обет защищать тебя от мира. И даже подумать не мог, что стану тем, кто ранит тебя сильнее всех. Когда я думаю об этом, мое сердце стонет. Я не могу представить, что ты когда-то заговоришь обо мне с гордостью. Разве это возможно? Твой отец, ребенок в теле мужчины, он переживает обо всем сразу и толком не о чем. Слабак с благородными помыслами, пора что-то менять и отчего-то отказаться. Вокруг становится слишком темно.

Месть — это блюдо, которое лучше всего преподносить с моим ***м.

— Что вы сейчас читаете?
— Что я читаю?
— Что лежит на прикроватной тумбочке?
— Интересный вопрос... бутылка пива, сигареты... и аккомодатор.