Цитаты на тему «старость»

Плохая штука [привычка] — старость. Senectus est malum habitum.

В тягость может быть только глупость, но не старость.

Время — это вера, к которой приходит каждый, впервые сталкиваясь с неподкупным писанием морщин на собственной коже.

Я жив ещё, хоть жить уже невмочь,
хоть вслед мне — хохот и насмешки злые;
влачу, как цепи, годы прожитые,
сиянью дня предпочитаю ночь.
<...>
Невзгоды, на пути моём маяча,
свой страшный круг сжимают всё тесней;
душа о бегстве помышляет, плача, -
я был бы рад последовать за ней,
когда б любовь, привычка и удача
не помогали мне в беде моей.

Старость — нашей молодости памяти шкатулка.

К старости ума не прибавляется, но его и требуется меньше. Невостребованный ум называется мудростью.

Старик сказал врачу: «Я заболел!
Слезотеченье... Насморк одолел».
«От старости твои насморк», – врач сказал.
Старик ему: «Я плохо видеть стал».
«От старости, почтенный человек,
И слабость глаз, и покрасненье век».
Старик: «Болит и ноет вся спина!»
А врач: «И в этом старости вина».
Старик: «Мне в пользу не идет еда».
А врач: «От старости твоя беда».
Старик: «Я кашляю, дышу с трудом».
А врач: «Повинна старость в том и в том.
Ведь если старость в гости к нам придет,
В подарок сто болезней принесет».
«Ах ты, дурак! – сказал старик врачу. –
Я у тебя лечиться не хочу!
Чему тебя учили, о глупец?
Лекарствами сумел бы врач-мудрец
Помочь в недомогании любом,
А ты – осел, оставшийся ослом!..»
А врач: «И раздражительность твоя –
От старости, тебе ручаюсь я!»

Я стар и уродлив. Может, поэтому так хорошо вставлять в молодых девчонок. Я Кинг-Конг, а они изящные и хрупкие. Я что — пытаюсь в трахе обойти смерть на повороте? И с молоденькими девчонками надеюсь, будто не состарюсь ни телом, ни душой? Мне просто не хочется стареть по-плохому, просто бросить все и сдохнуть ещё до прихода самой смерти...

Счел господь нас достойными кары,
Тяжки божьей десницы удары.
Смерть забыла — кто юный, кто старый,
Полыхают повсюду пожары.
Ах, как жаль, что пришло это горе, -
Разлученным не свидеться вскоре.
Гибнут гоноши, тонут, как в море,
Стынут слезы у женщин во взоре.
Ангел смерти мечом своим длинным
Сносит головы жертвам невинным,
А они, как цветы по долинам…
Стонет мать над загубленным сыном.
Кто опишет несчастия эти?
Худших зол не бывало на свете,
На порогах родительских дети
За ничто погибают в расцвете.
Войте, жалуйтесь: днесь и вовеки
Надо зло умертвить в человеке,
Плачут горы, деревья и реки,
Мудрецы на земле, что калеки.
Пали воины — цвет молодежи,
Те, кого обожали до дрожи,
Те, чьи брови на арки похожи,
Огнеглазые в куртках из кожи.
И диаконы, что ежечасно
Пели богу хвалу сладкогласно,
Смерть вкусили. Роптанье напрасно,
Лишь в могиле лежать безопасно.
Страшный суд совершается ныне,
Но заступника нет и в помине…
Черный ангел уносится в дыме
С новобрачными, а не седыми.
Некий юноша, шедший на муку,
Плакал, с жизнью предвидя разлуку,
Был бы рад он хоть слову, хоть звуку,
Но никто не подал ему руку.
И сказал он: «Тоска меня гложет,
Смерть состарить до срока не может,
Я — зеленая ветка, — быть может,
Кто нибудь уцелеть мне поможет.
Мне не в пору могила-темница,
Сто забот в моем сердце теснится,
Сто желаний запретных толпится,
Лучше б дома мне в щелку забиться!»
И к отцу он воззвал: «Ради бога,
Помоги мне прожить хоть немного,
Мне неведома жизни дорога,
Злая смерть сторожит у порога!»
Горько молвил отец: «Вот беда-то, -
Ни скотины на выкуп, ни злата;
Мог себя запродать я когда-то,
Но за старца дадут небогато».
И подобно другим обреченным,
Сын свалился на землю со стоном:
Вспомнил детство, свечу пред амвоном,
Вспомнил солнце, что было зеленым…
И глаза его скорбь угасила,
И исчезла из рук его сила,
И лицо словно маска застыло,
Неизбежною стала могила.
Тут и молвил он: «Отче и братья,
Лишь молитвы могу с собой взять я,
Умоляйте же все без изъятья,
Чтоб господь растворил мне объятья».
А потом, отдышавшись немного.
Стал просить он служителей бога;
«Помолитесь и вы, чтоб дорога
Довела до господня порога!»
Я епископ Нагаш, раб единой,
Видел сам все страданья Мердина,
Слышал сам его жителей стоны,
Шел сквозь город в печаль погруженный.
По большому армянскому счету,
Год стоит у нас девятисотый.
Приказал я молиться причету,
Позабыл про иные заботы.

Старость наступает, когда человек начинает говорить: «Никогда я не чувствовал себя таким молодым».

Ты не будешь подавать никаких заявлений с просьбой о вступлении, но племя престарелых и без того зачислит тебя в свои ряды. Твое время перестанет поспевать за временем остального мира.

С восходом солнечным Людмила,
Сорвав себе цветок,
Куда-то шла и говорила:
«Кому отдам цветок? Что торопиться? Мне ль наскучит
Лелеять свой цветок?
Нет! Недостойный не получит
Душистый мой цветок».
<...>
Красою яркой день сияет, -
У девушки цветок;
Вот полдень, вечер наступает, -
У девушки цветок! Идет. Услада повстречала,
Он прелестью цветок.
«Ты мил! — она ему сказала, -
Возьми же мой цветок!» Он что же деве? Он спесиво:
«На что мне твой цветок?
Ты даришь мне его — не диво:
Увянул твой цветок».

Как-то в магазине Мальчик случайно толкнул одну старушку.
– Извините, – сказал он.
– Ах ты, негодник! – закричала старушка и замахнулась на него тростью.
Мальчик так удивился, что даже не смог испугаться или обидеться. Ему казалось, что все старые люди – очень добрые и всегда готовы дружить. Как Бабушка с восьмого этажа или Старичок в потертом пальто.
– Есть такие особы, – объяснила Ступенная Бабушка, – которые всегда чувствуют себя не на своем месте. Не в своем доме, или городе, или даже теле. В детстве они всегда хотят быть большими и серьезными, когда взрослеют – опять мечтают стать детьми. А в старости совершенно теряются. Потому что никогда не были собой. Видишь ли, быть старичком или старушкой – это так здорово! Можно вязать, сколько вздумается. Гулять очень медленно. Читать книжки на кресле, дремать и опять читать. И никто не говорит тебе о работе в срок, и ты не думаешь, как накопить на новую машину. Но все это осознают только люди, которые успели побывать и детьми, и молодыми, и взрослыми. Понимаешь?
Мальчик понял далеко не все. Но с этого дня он решил больше не мечтать о том, что вырастет завтра или послезавтра. Ведь, честно говоря, ему и Мальчиком жилось неплохо.

Кто меня заклятью предал -
Оглянуться напоследок?
Оглянулся я на молодость -
Стынет вся скалой расколотой,
Битым камнем среди дня,
Камнем, что старей меня.

«Ах, как бы я хотел еще раз пережить старость!» – сказал новоявленный усопший.

Несчастливая молодость лучше, чем беспечная старость.

Когда я был моложе, у меня постоянно была депрессия. Но сейчас самоубийство больше не казалось возможностью жизни. В моем возрасте остается очень мало чего убивать. Хорошо быть старым, чтобы там ни говорили.

Ричард попытался представить себе, каким был граф шестьдесят, восемьдесят, пятьсот лет назад. Бесстрашный воин, умелый стратег, настоящий ловелас, верный друг и опасный враг. Следы былой мощи и сейчас проглядывали в этом старом человеке. И от этого становилось страшно и грустно.

Один врач сказал Павсанию: «Ты стал стар». — «Потому, — отвечал царь, — что не лечился у тебя».

Если в юности ты не прислуживал старым,
Сам состаришься — юных не мучай задаром. Старость близится — будь уважителен к старцам,
Но от юных не требуй служить себе с жаром. Распалившийся хмелем, подвыпивший старец —
Как старуха, что красится красным отваром. Будто розы и листья пришиты к коряге,
Вид у пестрой одежды на старце поджаром. Если мускус твой стал камфарой, не смешно ли
Камфару или мускус искать по базарам? Постарев, обретешь и почет, и почтенье,
Притворясь молодым, обречешь себя карам. Если в юности ты не роптал и смирялся,
Как состаришься — время ли спеси и сварам? Благодатна судьба у того молодого,
Кто чело не спалил вожделением ярым. Если похоть жжет старца чесоточным зудом,
В нем как будто пороки смердят перегаром. С юным кравчим, со старцем-наставником знайся,
Если тянешься дружбой и к юным и к старым. Навои прожил век свой в погибельной смуте,
Хоть почтен был и славой и доблестным даром.

Что такое старость? Это возраст, когда улыбки девушек выражают скорее сочувствие, нежели заинтересованность.

Я в юности старцам служил, в послугах сгибаясь спиной,
Но старость пришла и ко мне, невесело юным со мной.
Слова что ни день — трудней, а странно: не проще ли речь
Цедить меж редких зубов, а не через ряд сплошной!
Меня к молодым влечет сильнее день ото дня,
Но почему-то они обходят меня стороной!
Должно быть, правы они, если раскинуть умом:
У них ведь иные пути, и жребий у них иной.
Сравнить ли цвет камфары с румянцем их мускусных щек?
Мой пламень под снегом скрыт, под мертвенной белизной.
Среди цветущих дерев стоит скоробленный куст,
То — я среди молодых, и сгорбленный и больной.
О сердце, тебе бы теперь молитву творить в тиши, —
Увы, все шумят вокруг, навек простись с тишиной!
Полета привалов в пути! Пора усмирить свой пыл:
Спешить уже нету сил, поспешность была бы смешной.
Полсотни лет я грешил, и что я смогу свершить,
Коль век меня наградит еще половиной одной!
Создатель, дай веру мне, я в ней заглушу мой стыд
За бедность моих трудов, за боль свершенного мной.
Не сетуй же, Навои, что море благих щедрот
Волнуется и шумит: надежду несет волной!

Так, бурей увлечены,
Мятутся цветы над садом.
Но это — не снегопад.
Это старость моя белеет.
Завьюжило жизнь мою.

Люди родятся для счастья, а счастье об этом может не знать до самой их старости…

Молодость думает: «почему до нас никто не думал?», а старость думает: «после нас некому будет думать».

В сторонке бабушка стояла,
Рецепт, потертый кошелек…
А по щеке слеза бежала…
Жестокости немой упрек. Тихонько отошла и плачет,
Ведь на лекарства денег нет.
Другие люди, спрятав сдачу
Спешили, суета — сует… У каждого свои проблемы…
У каждого судьба своя…
А у нее кружились стены,
От слез болела голова… Последние считает крохи,
До этого пришлось дожить…
На том листке, всего лишь строки,
От этих строк зависит жизнь… И женщина, приняв своею,
Ту боль, что в тех глазах прочла,
К окошку повела, жалея,
И мимо боли не прошла… Держалась за руку старушка,
Боясь надежду потерять…
К окошку шла она послушно,
Чтобы рецепт опять подать… Та женщина все оплатила,
Вложила деньги ей в ладошку…
У бабушки слеза застыла…
Не верила, так быть не может… Привыкли мы в добро не верить…
Проходим смело мимо слез…
Мы душу спрятали за дверью,
А на добро — немой вопрос… А бабушка, поверив в чудо,
Поверив — есть добро на свете,
Быть может долго помнить будет,
Молитвой на добро ответив…

Ты слишком молода, чтоб стать моей подругой,
И всё же удержать волнение не смог,
Увидев, как идёшь походкою упругой
И ставишь на асфальт высокий каблучок.
<...>
Не шлю тебе стихов и откровенных писем
С рассказами про пыль ухабистых дорог.
Не привлекает блеск сияющих залысин,
Когда огромный мир лежит у стройных ног. Ты слишком молода для зрелого мужчины,
Чтоб правильно понять огонь забытых чувств
И гладить на лице глубокие морщины,
Но так непросто скрыть, — как этого хочу. Нечаянный порыв нельзя назвать любовью,
И всё же поутру я улыбаюсь снам.
В них, неизменно, ты сидишь у изголовья,
Изящно проводя рукой по волосам. Несбыточны мечты, а чаянья напрасны,
И пропасть в много лет мне не преодолеть.
Хотя ты молода, божественно прекрасна,
Я в сторону твою стараюсь не смотреть... Тебя встречает жизнь, похожая на праздник,
А у меня душа закована в футляр...
Ты слишком молода, но это не диагноз,
Диагноз — для тебя я безнадежно стар...

Я не согласна с теми, кто беспечно говорит, что стареть — это здорово, это гениально. Ничего гениального в этом нет. А для актрисы, наверное, это еще сложней, чем для любой другой женщины. Недаром мудрый Де Голль говорил, что старость — это крушение. Я считаю, не стоит думать о старости, о пережитом, нужно продолжать идти вперед, не боясь трудностей.

Мне нравятся в молодом человеке какие-либо хорошие черты старости, а в старике — какие-либо хорошие качества молодости.

Ты представляешь, каково это — медленно умирать, разваливаясь на куски?!

Пенсионный возраст в России называется возраст дожития. <...> Значит мне жить осталось ровно девять лет, а потом я буду доживать. Вот лягу на диван и буду доживать. Ко мне прибегут дети, будут снова что-то просить, а я скажу: «Ничем не могу помочь, я доживаю. Несите сыр, вино и иконы!»

— Ух ты, я постарел! Хорошо, что не облысел окончательно… А что это на мне?
— Это антирадиационный костюм.
— Ах да, конечно! Последствия глобальной ядерной войны.

Старость неизбежна, но я отношусь к ней как к пятому времени года. Это период, когда человек углубляется в воспоминания и уже ничего не может создать, потому что опыта у него больше, чем сил. Это твой последний рубеж. То место, откуда ты уже не вернешься назад, только к смерти.

Я не боюсь старости. Ее незачем бояться. Нужно лишь понять, как ее встречать.

Мы с Ривером любили говорить о том, как состаримся, нам обоим будет за пятьдесят, сколько мы всего к тому времени вместе сделаем. Было что-то восхитительное в этой мысли — вместе встретить старость.

Я не вижу смысла уходить на пенсию, пока тебе так весело.

Меня беспокоит, что в жизни столько ничтожных вещей. У меня внутри тикают часы. Я не боюсь смерти, но я отдаю себе отчет, что в нашем распоряжении очень ограниченное количество времени. Его немного, и поэтому мы должны использовать каждую секунду.

Пятьдесят лет ещё совсем не старость.

Мы стареем, когда прекращаем искать.

Старый человек — это тот, кто перестает воспринимать и начинает вспоминать.