Цитаты на тему «преступники и преступность»

Да, я преступник. Моё преступление — любопытство. Моё преступление в том, что я сужу людей не по тому, как они выглядят, а по тому, что они говорят и думают. Моё преступление в том, что я намного умнее вас. Это то, что вы мне никогда не простите.

Мир не знает внешности, исключающей преступление. Его могут совершить прекрасные, изящные, хрупкие девушки, добрые старушки, почтенные старцы, священники с молитвенно сложенными руками и опущенным взором. Не существует характера, профессии, нрава или призвания, исключающих возможность проклюнуться самой чёрной мысли: заставить другое человеческое существо покинуть раньше времени этот самый симпатичный из миров.

Следы многих преступлений ведут в будущее.

Некоторые юбилеи вызывают желание перелистать кодекс: не истек ли срок давности некоторых делишек?

Картошка никогда никого не обижал, за исключением, пожалуй, лёгких душевных страданий, которые причиняла людям его склонность освобождать содержимое их карманов, кошельков и жилищ. Но люди придают слишком много значения вещам. Они облекают предметы лишними эмоциями. Картошку нельзя винить в том, что общество проповедует материализм и потребительский фетишизм.

Мацухиро Ватанабе «Птица» скрывался несколько лет, как военный преступник, пока США не амнистировали его в стремлении примириться с Японией.
После нескольких лет посттравматического стресса, Луи сдержал своё обещание служить Господу. Движимый своей верой Луи понял, что путь к спасению лежит не через месть, а через прощение. Он вернулся в Японию, где разыскал своих прежних тюремщиков и примирился с ними. Лишь «Птица» отказался с ним встретиться.
Мечта Луи, наконец сбылась, и он снова бежал на Олимпиаде. В возрасте восьмидесяти лет. В Японии.

Я не преступник. Я просто делаю так, как мне нравится.

А ты посмотри, что творится вокруг — гангстеров хватают, судят, наказывают, а преступность растет. А скажи мне, почему? Да потому, что сажают не тех, кого нужно — всякую шушару, мелких воришек, а акулы чуть ли не командуют нами. Вот что, господин главный комиссар — яблоко точит червь и порошками тут не поможешь. Надо его убить.

— Вы продаете гангстерам фальшивки и вот вам результат. Я ищу преступников, я их не защищаю.
— Значит, вы говорите «нет» моим грязным деньгам?
— Вам говорю «нет», мистер Рэтчет.

— Он очень крутой мужик, ясно?
— Я понял.
— Не-не-не, послушай меня, это Хью Киллиан, он босс, реальный. Такой взглядом прибить может.
— Сказал же, что понял.
— Чтобы ни случилось — не задавай вопросов, не выставляй меня в плохом свете. Чего бы он не хотел, отвечай: «Да, сэр», «Хорошо, сэр», «Можно поцеловать вас в задницу, сэр?».

Ты идешь не касаясь, за тобою я следом,
по заваленным пеплом, по засыпанным снегом,
По окрашенным окнам, по заросшим курганам,
Ты в глазах с чистой правдой, я с ножом и наганом. Так причеши мои мысли, залечи мои раны,
Схорони, да подальше.
Где меня не достанут, где меня не догонят,
Где меня не узнают, где родное такое.
Там, где черти не знают. Кто-то в черном нам играет на трубе...
Ты сестра мне, да только брат ли я тебе?

Только успешные преступления находят оправдание.

Человек или, по крайней мере, преступник утратил предприимчивость и самобытность.

Будем неустанно повторять: общество думает о каре и никогда не заботится о предотвращении зла.
Одного преступника приговаривают к пожизненным каторжным работам... Другому отрубают голову... У обоих осужденных остаются маленькие дети.
Будет ли общество проявлять заботу об этих сиротах? О сиротах, которых оно само же и породило, лишив их отца всех гражданских прав или обезглавив его? Станет ли оно заботливым опекуном, предупреждающим беду, заменив того человека, которого закон объявил гнусным изгоем, или вместо того человека, которого казнили по воле закона?
Нет... Ядовитый гад уничтожен, стало быть, уничтожен и яд, который он источал, — полагает общество.

Приличный вор проживет в любом обществе.

Мы — крысы в подполье общества, не признающие его запретов и правил. Чем мягче законы общества, тем больше в нем крыс. Ведь в деревянных домах крыс было больше, чем в зданиях из бетона, что пришли им на смену. Но и там водятся крысы. Сейчас наше общество построено из железобетона и нержавеющей стали. Щелей стало меньше, и крысе приходится быть изворотливой, чтобы их обнаружить. В таких условиях выживают только стальные крысы

Истинных преступников — болезни, неизбежную смерть и страх перед ней — никто не схватит и не посадит за решетку.

— Вы их арестуете?
— Арестовать их? С какой стати? Я их даже не знаю.
— Вы слышали про Робина Гуда и Малютку Джона?
— Да, конечно.
— Они в Личфилде!
— Они имеют право быть в Личфилде.
— Но они бандиты!
— В Ноттингеме, но не в Личфилде.

Внизу – высокий уровень преступности, а вверху – низкий уровень нравственности.

Любое расследование — это противоборство двух ошибок... Преступник совершает свои ошибки, следователь — свои... Главное не позволить собственным ошибкам стать страшнее, чем ошибки преступника.

— Заключенным вера нужна не меньше, чем остальным. А может, и больше.
— Правда? И они могут обрести Бога, а потом сказать, что он отпустил им грехи, и то, что они сделали, теперь не важно, потому что они спасены?
— Да, что-то вроде этого.

Закон есть закон, сказал бы Тайлер. Ехать с превышением скорости — то же самое, что устроить поджог. Устроить поджог — то же самое, что подложить бомбу. Подложить бомбу — то же самое, что убить человека.
Преступник всегда преступник.

Единственное, что у нас очень хорошо организовано, — это преступность.

— Я знаю, что нам делать, Дживс. Нам нужно украсть этого ребёнка... Ты куда, Дживс?
— Извините, сэр, но условия моего контракта не позволяют мне заниматься преступной деятельностью.

— Всего через несколько минут, мисс Йорк, вы будете умолять меня о пощаде!
— Зачем же? Я не буду ждать, я умоляю уже сейчас!

Преступников не надо изучать, их надо ловить!

— Был собран временный совет. Вызываются преступники.
— Какой еще временный совет?
— Собрали всех, кто под руку попался.

— Тот самый Сверло Бюллер?
— Ага.
— Ты в курсе, что их с братом Шоном боятся все бандосы?
— Да? Ну, теперь они боятся меня.

Он стал, как резаный вопить
И на меня бросаться.
Пришлось его предупредить.
Пришлось их всех предупредить:
— Как вам не стыдно, братцы... Ублюдков трудно вразумить,
И я устал пытаться,
Пришлось их всех троих убить.
А как мне оставалось быть?
Я не умею драться...

Любая преступная организация, секта или банда сильна до тех пор, пока имеет сильного лидера.

Наилучшим способом воспрепятствовать преступлениям было бы убедить всех, что преступление — это не более чем выражение малодушия.

Был Грицько, да весь вышел. Я сам себе Петлюра. Вы мне тут шутки не шутите! У меня цельная конная… дивизия в монастыре стоит!

— Мне нет места. Я не супруг, не Утред Кокэмский, не Утред Беббанбургский, не Утред Рагнарсон. Я даже не преступник.
— Я бы сказала, что ты каждый из этих людей. Преступник точно, правилам ты не подчиняешься. Ты следуешь за тем, во что веришь и это неплохо.

В истории остаются имена психопатов, насильников, серийных убийц, но не тех, кто остановил их.

В работе детектива нет побед или поражений, лучших или худших, потому что истина всегда только одна.

— Ты похож на нормального.
— Наверное. На бандита я ещё только учусь.

Когда у собаки слишком много блох, они сжирают ее целиком.

Слыхал я, иногда преступники в театре
Бывали под воздействием игры
Так глубоко потрясены, что тут же
Свои провозглашали злодеяния.

Наш враг — это преступность. И её ненавидят все, кто к ней не относится.

Мы не можем думать о мести, маршал Блейк. Мы — полицейские. Мы – хорошие ребята. Только преступники могут позволить себе месть. Мы защищаем закон. Месть вне закона.