Цитаты на тему «мания величия»

Я не бог знает, какая величина… вообще-то я себя считаю величиной, но не настаиваю, чтобы мою гениальность все сразу заметили и кланялись в ножки.

Что же ты, чемпион, ведь в руках миллион.
Ты сверкаешь звездой над безликой толпой.
А вокруг боль и ад, нищета и разврат.
Ведь с Олимпа высот, неузреть нечистот!

Я войду к тебе без стука
С миной безразличия.
Замечательная штука
Мания величия!

Считаешь себя объектом всеобщей ненависти? Да у тебя мания величия.

Говно тоже чувствует себя знаменитостью, когда вокруг него летают мухи.

Человек, который считает свою зубную боль несчастием всего мира, — явно склонен преувеличивать события.

Когда людей из низов вытаскиваешь наверх, они теряют голову, какими бы красивыми фразами это ни прикрывалось.

У меня нет мании величия. Великие люди этим не страдают.

Только несчастный человек пытается доказывать, что он счастлив; только мертвый человек старается доказать, что он жив; только трус пытается доказать, что он храбрец. Только человек, знающий свою низменность, пытается доказать свое величие.

Не важно, что у тебя на голове, главное — представь, что на ней корона.

Диаметр нимба не должен превышать диаметр головы.

Как бы ни кичились люди величием своих деяний, последние часто бывают следствием не великих замыслов, а простой случайности.

Весьма легко считать себя великим человеком, если ваш мозг не отягощен ни малейшим подозрением, что на свете жили когда-то Рембрандт, Бетховен, Данте и Наполеон.

Сплетни меня не волнуют. Я-то знаю, что самая лучшая!

Мне нужен увлажняющий крем. Мне нужно, чтобы меня постоянно фотографировали. Я не такой, как обычные люди. Я просто не выживу, если у меня не будут брать интервью. Я могу жить только в естественной среде обитания — перед телекамерами. Мне нужно ездить по всей стране и давать автографы.

Горе писателю, который не культивирует в самом себе манию величия, а спокойно наблюдает за её угасанием. Вскоре он заметит, что нельзя стать нормальным человеком безнаказанно.

Когда я смотрю на звезды, я понимаю насколько они ничтожны по сравнению со мной. © MAXIM, 2009

А теперь коротко о себе – тихонечко сижу... на троне...

У нас слишком высокий уровень агрессии и беспредельная мания величия. Нам кажется, что мы настолько хороши, что вот-вот на нас нападут инопланетяне, что вот-вот кто-нибудь нас захватит, и что мы должны против этого бороться. Мы порабощены идеей войны настолько, что видим врага даже в своих фантазиях. Чувство превосходства так глубоко проникло в наше сознание, что нам и в голову не приходит, что для того, чтобы опасаться нападения, для начала нужно его заслужить. Рабы собственного «Я» и своих мелких страхов. Стоит оглядеться, и понимаешь, какие мы глупцы. То, что мы делаем с собой и со своей планетой не имеет оправдания. И тут думаешь: да кому мы к чёрту нужны? Мы для них всего лишь первобытная комедия.

— Ты несешь какой-то бред, парень.
— Простите, не я несу бред — это вы просто не догоняете.

Лоре нравится думать (это один из ее самых больших секретов), что и в ней самой тоже есть искра незаурядности, толика величия, хотя она сознает, что подобные сладкие подозрения, как некие маленькие бутоны, живут чуть ли не в каждом человеке, живут и так и умирают, не раскрывшись. Толкая тележку в супермаркете или сидя под феном в парикмахерской, она спрашивает себя, а не думают ли и все другие женщины примерно то же самое: вот великая душа, познавшая скорби и радости, вот женщина, которой полагалось бы находиться совсем не здесь, добровольно занимается такими обыденными и, в сущности, такими дурацкими вещами: выбирает помидоры, сушит волосы в парикмахерской, ибо в этом ее долг и творчество. Потому что мир устоял, война закончилась, и наша задача — заводить семьи, рожать и растить детей, создавать не просто книги или картины, а новую, гармоничную вселенную, в которой детям должна быть обеспечена безопасность (если не счастье), а мужчинам, пережившим немыслимые ужасы, сражавшимся храбро и умело, — светлые гостиные, запах духов, крахмальные скатерти, салфетки.

Манией величия-то гораздо приятнее болеть, чем манией преследования!

У нас слишком высокий уровень агрессии и беспредельная мания величия. Нам кажется, что мы настолько хороши, что вот-вот на нас нападут инопланетяне, что вот-вот кто-нибудь нас захватит, и что мы должны против этого бороться. Мы порабощены идеей войны настолько, что видим врага даже в своих фантазиях. Чувство превосходства так глубоко проникло в наше сознание, что нам и в голову не приходит, что для того, чтобы опасаться нападения, для начала нужно его заслужить. Рабы собственного «Я» и своих мелких страхов. Стоит оглядеться, и понимаешь, какие мы глупцы. То, что мы делаем с собой и со своей планетой, не имеет оправдания. И тут думаешь: да кому мы к чёрту нужны? Мы для них всего лишь первобытная комедия.

Если ваша жизнь заиграла новыми красками, это ещё не значит, что вы — великий художник.

Занятная форма мании величия — прыщи на больном теле пытаются представлять себя смертельным заболеванием.

Только у нас можно встретить, казалось бы, невероятное сочетание мании величия с комплексом неполноценности.

Это странно, но давно известно: профессиональные преступники часто ведут свои дневники-мемуары, которые потом их же уличают. Это своего рода болезнь, вроде мании величия.

В три с половиной года я хотел стать кухаркой, заметьте, кухаркой, а не поваром. В семь лет я возжелал стать Наполеоном, и претензии мои с тех пор стали неуклонно возрастать. (В шесть лет я хотел стать поваром. В семь — Наполеоном. Да и позднее мои притязания росли не меньше, чем тяга к величию.)

У меня нет мании величия, у меня есть действующий рецепт величия.

Американская русофобия — это не русофобия, это американская мания величия. Они себя называют «мастерс ов зе юниверс», то есть «хозяева вселенной, мира». Я встречал совершенно нормальных людей, американцев, которые серьёзно говорили: «Мы — римляне».

Великий страдал отложением солей своего величия.

Крупные республики кажутся по существу и неотъемлемо агрессивными.

И только мания величия
Выше всякого приличия.