Жутко громко и запредельно близко – цитаты и высказывания

— Вам было страшно, что он умрёт?
— Мне было страшно, что ему предстоит жить.
— Почему?
Он написал: «Жизнь страшнее смерти».

«Может, мне зарыть то, за что мне стыдно», — предложил я, но это тоже выглядело бессмысленным, особенно когда жилец мне напомнил, что зарыть еще не значит забыть.

Любого из нас можно уместить в одно слово!

Двое юных друзей, чей веревочный телефон протянулся между островами, были вынуждены постоянно разматывать мотки, как при запуске воздушных змеев, когда хочешь, чтобы они взмыли повыше.
«Тебя уже почти не слышно», — сказала девочка из своей комнаты в Манхэттене, щурясь в отцовский бинокль в надежде отыскать окошко своего друга.
«Значит, придется кричать», — сказал ее друг из своей комнаты в Шестом округе, наводя подаренный ему в прошлом году телескоп на ее квартиру.
??Веревочка их телефона то и дело запредельно натягивалась, и ее приходилось все время удлинять другими веревочками, связанными вместе: веревочкой от его йо-йо, шнурком от ее говорящей куклы, жгутом, скреплявшим дневник его отца, вощеной леской, не дававшей жемчугу из ожерелья ее бабушки рассыпаться по полу, нитью, удерживавшей детское лоскутное одеяльце брата, его прадеда от превращения в гору ветоши. Отныне помимо всего остального их связывало йо-йо, кукла, дневник, ожерелье и лоскутное одеяльце. Им еще столько нужно было друг другу сказать, а веревочек становилось все меньше.
Мальчик попросил девочку шепнуть: «Я тебя люблю» — в ее консервную банку, не объясняя, зачем.
И она не спросила, зачем, и не сказала: «Глупости» или «Нам еще рано любить», и даже не стала оправдываться, утверждая, что говорит «я тебя люблю» только потому, что он ее просит. Она просто сказала: «Я тебя люблю». Ее слова побежали по йо-йо, кукле, дневнику, ожерелью, лоскутному одеяльцу, бельевой веревке, рождественскому подарку, арфе, чайному пакетику, тенниской ракетке, оборке юбки, которую он однажды должен был на ней расстегнуть. Мальчик закрыл консервную банку крышкой, отвязал от веревки и спрятал пойманную в нее любовь на полке у себя в шкафу. Конечно, открывать банку было нельзя, потому что тогда бы ее содержимое улетучилось. Но ему достаточно было просто знать, что она у него есть.

Жаль, что прожитые дни нельзя смыть так же просто, как меловые линии прожитых дней.

— Ты какой-то расстроенный. Что-нибудь не так?
Мне хотелось сказать: «Конечно», мне хотелось спросить: «А разве что-нибудь так?»

Было все труднее удерживать в голове вещи, которые я не знал.

Тяжело прощаться с домом, в котором жил. Ничуть не легче, чем с человеком.

Поскольку погибших было так много и поскольку многие из них сгорели дотла, списков умерших не составляли, тысячи людей были обречены на пытку надеждой.

Часто у меня такое чувство, будто я в центре огромного чёрного океана или в открытом космосе, но не как когда балдеешь. Просто всё становится запредельно далёким.

Чем печальнее слушатель — тем грустнее песни.

— Я изменил ход истории человечества!
— Вот именно.
— Я изменил Вселенную!
— Точно.
— Я Бог!
— Ты атеист.
— Меня не существует!