Всадник без головы (1973) – цитаты и высказывания

— 300 долларов.
— 500 долларов.
— Лошадь не продаётся.
— 500 долларов, мустангер.
— Лошадь не продаётся, сэр.

— Да, мы действительно расстались с Генри, даже не попрощавшись. Но той же ночью, когда Генри неожиданно догнал меня, горячо и искренне он попросил прощенье за свою несдержанность. Вам трудно понять этот поступок. С искренностью и благородством в Техасе не часто столкнёшься... Я отдал ему свой плащ и оружие, а он мне серапе. И на прощанье мы обменялись с ним крепким рукопожатием.
— Не понимаю, Джеральд! Зачем вы поменялись одеждой?
— Такой обычай существует у моих друзей — индейцев. Обменяться одеждой — значит породниться, стать братьями.

— Скажу вам по совести, Зеб Стамп...
— Зеб Стамп?
— ... не встречал такого плута, как ваш повар. Это несчастье какое-то. Вряд ли мне удастся продать вам этих птичек, если мы не утопим его сейчас же в реке.
— Но это уж слишком жестоко, мистер Стамп. А сколько же вы хотите?
— Да ни полпенни, мисс! С меня хватит взгляда Ваших милых глаз... и стаканчика мононгахильского виски.

— Эй, парень! Если ты затянешь эту петлю, то получишь свинцовую пилюлю в живот! И вряд ли её переваришь... Что за ерунду вы затеяли, ребята? Вы слишком много на себя берёте.
— Какое Вам до этого дело?
— Этот парень — мой друг. А во-вторых, Зеб Стамп не потерпит подлости, хотя бы и в прериях Техаса.
— Он убил моего сына.
— А почему бы вам самому, мистер Пойндекстер, не затянуть верёвку на его шее, а? Тогда сделай это ты, Сэм Менли! Тебе не привыкать. Думаешь я не знаю, кто линчевал негра, когда у тебя пропало старое седло... Эй, Дик Мелон! Потяни верёвку! Ты ж ведь знаешь как это делается... Разве не ты, с Недом Спенсом и Билли Уильямсом устроили маскарад, нарядившись команчами, и угнали чужой скот, а повесили за это пятерых ни в чём не повинных индейцев? Привет, Шелтон! Есть возможность отличиться! Повесь, застрели, зарежь своего ближнего, и Техас будет гордиться тобой. Команчи уже давно ушли отсюда. Они уже за перевалом. То, что мустангер виновен, должно быть установлено законным судом.

— Плутон не сделал дурного... Он только спросил у мистера Колхауна, что такое случилось с его лошадью в ту проклятую ночь. Похоже, её загнали, бедную. О, масса Стамп! Он уж кнутом меня так отстегал, так отделал!..
— Вот что я скажу тебе, парень: что тебе дело до его... Какого цвета эта лошадка?
— Рыжая, масса Стамп.
— Ага... И у одной подковы не хватает половины?
— О! Массе Стампу всё известно!
— Прерия — это большая книга, парень. Надо только уметь читать по ней.
— Глаза масса Стампа всё видят. Даже след шмеля в воздухе.

Видно этот безголовый всадник слишком много знает, если он и мёртвый мешает живым.

— Как вам понравилось жилище бедного мустангера?
— Я в восторге...
— Одинокая хижина.
— Одинокая? Я бы не сказала.
— Вы, наверное, встретили моего друга, Зеба Стампа? Старый охотник. Добрая душа... Он иногда привозит мне дичь.
— Старый охотник? Если у него прекрасные черные глаза и волосы до плеч, и великолепная маленькая ножка, и чудный бархатный голосок.

— Я говорю, сеньорита здесь не проезжала?
— Сеньорита?... В малиновой амазонке?
— Да!
— На пятнистой, как ягуар, кобыле?
— Да, да!
— Не видел такую.

Веками сад красоты бережет
Дракон добродетели — грозный дракон.
Но часто бывает, что сторож заснет,
И сад оставляет в опасности он.

— Луиза, дорогая! Прерия не место для прогулок.
— Разве я когда-нибудь просила у тебя совета?
— Индейцы, Луиза!
— Луна умчит меня.
— Мерзавец Эль-Койот.
— Я очарую его.
— Тебе нравится издеваться надо мной?
— Да.

Разве ты дни и ночи была при нём? Смывала кровь после дуэли... Поила его водой... Кто молил Пресвятую Деву, чтобы он остался в живых? Кто был его служанкой, его сестрой, его матерью? Кто? Я и никто другой!

— Не так уж я болен, чтобы меня навещали призраки.
— Мистер Джеральд! Сможете ли вы простить меня? Будь проклята моя записка!
— Не проклинайте свою записку. Вы просто просили мня приехать. Я даже не воспринял этого всерьёз.
— Ах, вот как? Так почему же вы не повернули коня?
— Я думал: «А вдруг ты ошибаешься?... Вдруг ты действительно нужен».

— На моей родине в Ирландии, принято на новоселье делать подарок на счастье. Но не хозяину дома, а его жене или дочери. Позвольте мне ввести этот старый ирландский обычай в Техасе.
— Я принимаю ваш подарок, мистер Джеральд. Вам не нравится этот обычай, господа? А мне нравится.

— Да здравствует Америка для американцев! Да сгинут всякие пришельцы... Особенно проклятые ирландцы.
— Я ирландец.
— Ирландец? А я, гладя на пышный костюм, думал, что вы — мексиканец.
— Как раз о костюме я и хотел поговорить с вами, мистер Колхаун. Вы залили мою рубаху... Позвольте мне ответить тем же и смыть крахмал с вашей.

— Я не понимаю вас, милая. Вы наверное забыли, кто я. Я — Луиза Пойндекстер. Пойндекстер. А он — торговец лошадьми. Берите его. Мне он совсем не нужен.
— Он мой... Мой... Мой...
— А может и нужен... Я ещё не решила.

Не терплю всех лошадей, конечно, кроме моей старушки. Бог создал человека, чтобы он сам ходил по земле.

Не всё, что вы слышали на этом суде, правда. Часть показаний лжива, как и лживы те люди, которые их давали.

Пожар был в прерии. Земля черна, как десятка пик.

— Вы тоже её спасли от диких лошадей?
— Мне всего лишь довелось отбить её у пьяных бандитов. Смерть ей не угрожала, но я подоспел вовремя.
— Вы всегда успеваете вовремя?
— Должен же быть кто-нибудь рядом, когда человек в беде.
— О, я бы полжизни отдала, чтобы оказаться во власти бандитов.
— Мисс Пойндекстер! Помните тот проклятый каньон? У нас его называют «Каньон смерти» — в нём истребили целое племя индейцев. Так вот, он жалкая канава по сравнению с той пропастью, которая разделяет дочь миллионера и нищего мустангера. И даже на вашей крапчатой не перелететь через эту пропасть.
— Ну а если я в беде и позову, не придёте?
— Был бы счастлив, если бы этого не случилось.

Мы живём, слава богу, в свободной стране. Мы свободные люди. Не терпится вам продырявить друг друга — на здоровье! Но прошу вас, однако, соблюдать правила!

Вы будете повешены непременно за шею и провисите так, пока не умрете, да смилуется Господь над вашей заблудшей душой. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит.

— Повесить этого мерзавца! Вздёрнуть негодяя!
— Повесить мы его всегда успеем, но надо же и выслушать его перед этим. Потому что после этого он вряд ли сможет что сказать.

— Там высокий тополь. Возьмите от его верхушки — она немного искривлена — чуть левее.
— Слушайте! Мы джентльмены, а не следопыты.

— Следов-то не видно на той стороне. Но похоже, будто стояли они рядом... как две лошадки в одной упряжке.
— Ничего... Одну лошадку я быстро приведу обратно!
— Привести лошадь на водопой может и один человек, но и сорок не могут заставить её пить.
— Ну погоди ж, ирландский мерзавец...
— Мерзавцев и в Техасе хватает.