Вильгельм Карлович Кюхельбекер – цитаты и высказывания

Ветер по сучьям дерев пробегает; листья валятся
И под ногою шумят; по синему озеру лебедь
Одинокий плывет: везде запустение; птицы
В рощах умолкли.

Пусть другие громогласно
Славят радости вина:
Не вину хвала нужна!
Бахус, не хочу напрасно
Над твоей потеть хвалой:
О, ты славен сам собой! Жар, восторг и вдохновенье
Грудь исполнили мою -
Кофе, я тебя пою;
Вдаль мое промчится пенье,
И узнает целый свет,
Как любил тебя поэт.

Какой волшебною одеждой
Блистал пред нами мир земной!
С каким огнем, с какой надеждой,
С какою детской слепотой
Мы с жизнию вступали в бой.
Но вскоре изменила сила,
И вскоре наш огонь погас;
Покинула надежда нас,
И жизнь отважных победила!

Всюду и холод и блеск. Обнажены древа и покрыты
Льдяной корой. Иду — не хрустит у меня под ногою
Светлый, безжизненный снег: бежит по сугробам тропинка
В белую даль.

О, вы, хвалящиесь познаньем,
Умом, искусством, остротой!
Не увлекайтеся мечтаньем,
Не ослепляйтесь суетой!
Я мыслил, рассуждал, трудился;
Но ах, сырою мглой покрылся!

«Шумная радость мертва; бытие в единой печали,
В горькой любви и в плаче живом и в раздавленном сердце!»
Я задрожал: качают седыми вершинами ели,
Ветер свистит!

Точно так, как человеку иногда посылаются мысли, вдохновения, чувства, которые лучше его, так, кажется, какая-то темная, посторонняя сила зарождает в нем иногда такие, которые хуже его, которых он, несмотря на свое падение, никогда не желал, никогда не искал, от которых силится и не может освободиться: не есть ли это доказательство того, над чем смеются или по крайней мере хотят смеяться питомцы философии 18 века? Доказательство существования врага, сеющего плевы посреди пшеницы душ человеческих? Мысли эти, говорю, не грех, но наказание: бог их допускает, дозволяет врагу терзать ими того, кто для этого врага приготовил храмину «убранну и пометену»; но и они, если только грешник обратится всем сердцем к богу, и они должны же наконец служить к благу и спасению: обратившемуся они напоминают прежнее его осквернение, сделавшее его вместилищем подобных чудовищ, и тем предохраняют от духовной гордости.

Горько надоел я всем,
Самому себе и прочим:
Перестать бы жить совсем!
Мы о чём же здесь хлопочем?
Ждёшь чего-то впереди...
Впереди ж всё хуже, хуже;
Путь грязней, тяжеле, уже —
Ты же всё вперёд иди!
То ли дело лоно гроба!
Там безмолвно и темно,
Там молчат мечты и злоба:
В гроб убраться бы давно!

Путник закутанный в плащ спешит к опустевшей деревне. -
Я унылый брожу: к тебе прибегаю, природа!
Ты ли не примешь печального? матерь, согрей мое сердце -
Бедное сердце!

Есть что-то знакомое, близкое мне
В пучине воздушной, в небесном огне;
Звезды полуночной таинственный свет
От духа родного несет мне привет. Огромную слышу ли жалобу бурь,
Когда умирают и день и лазурь,
Когда завывает и ломится лес,
Я так бы и ринулся в волны небес!

Не женись никогда на девушке, как бы ты её ни любил, которая не в состоянии будет понимать тебя...

Я смеюся над врачами!
Пусть они бранят тебя,
Ревенем самих себя
И латинскими словами
И пилюлями морят —
Пусть им будет кофе яд. О напиток несравненный,
Ты живёшь, ты греешь кровь,
Ты отрада для певцов!
Часто, рифмой утомленный,
Сам я в руку чашку брал
И восторг в себя впивал.

Не удержишь! мчится время;
Снег бросает мне на темя,
Всё уносит за собой
В ночь глухую тайной дали,
Всё уносит в мрак немой -
Жизнь, и радость, и печали!

Один из тех дней, о которых только и можно сказать: «Прошли!».

Летят — возврата нет часам,
Назначенным от бога нам!
За ночью день, за мраком свет -
И вот уже недели нет!

Мне нужно забвенье, нужна тишина:
Я в волны нырну непробудного сна,
Вы, порванной арфы мятежные звуки,
Умолкните, думы, и чувства, и муки.

Податель счастья и мученья,
Тебя ли я встречаю вновь?
И даже в мраке заточенья
Ты обрела меня, любовь! Увы! почто твои приветы?
К чему улыбка мне твоя?
Твоим светилом ли согретый
Воскресну вновь для жизни я?

Что мне до стихов любовных,
Что до вздохов и до слез?
Я смеюсь над дураками,
И с веселыми друзьями
Пью в тени берез
Нам вино дано на радость;
Богом щедрым создано,
Гонит мрачные мечтанья,
Гонит скуку и страданья
Светлое вино.

Не порхай, летунья Радость!
Сядь и погости у нас,
Удержи, Богиня — сладость,
Удержи крылатый час.

Сердце заныло во мне; я средь дум унылых забылся:
«Спит на горах человек и грезы тяжелые видит!»
Я прошептал: ... и только скорбь иногда прилетает
Душу будить.

Как любящий детей отец,
Так смертных милует творец;
Он знает нас, он помнит, кто мы:
Не пепел ли, не прах ли мы?
Не все ли в ночь могильной тьмы
С рождения влекомы?

Сажень земли мое стяжанье,
Мне отведен смиренный дом:
Здесь спят надежда и желанье,
Окован страх железным сном,
Заснули горечь и веселье;
Безмолвно все в подземной келье. Но некогда я знал печали,
И я был счастлив и скорбел,
Любовью перси трепетали,
Уста смеялись, взор светлел -
Но взор и сердце охладели;
Растут над мертвым прахом ели.

Веру дай мне, мой спаситель!
Дай мне сердца простоту!
Ты мне будь путеводитель.
[Я увидел]
Ах, познал я слепоту
Тщетных, гордых мудрований,
Лживых, полных протыканий:
Тишины и счастья мне
Не возмогут дать оне.

Сегодня я опять начал пить кофе: не думаю, конечно, что от него умнеют, как то некоторые медики утверждают, но нет сомнения, что он чрезвычайно оживляет и приводит кровь в приятное движение, весьма способствующее занятиям, в которых требуется деятельность воображения.