Вашингтон Ирвинг – цитаты и высказывания

Рип Ван Винкль <…> принадлежал к разряду тех вечно счастливых смертных, обладателей легкомысленного и беспечного нрава, которые живут не задумываясь, едят белый хлеб или чёрный, смотря по тому, какой легче добыть без труда и забот, и скорее готовы сидеть сложа руки и голодать, чем работать и жить в довольстве.

Кто много думает, тот мало говорит, стараясь втиснуть возможно больше мыслей в немногие слова.

Ничто на свете не добывается с такими трудами, как истина...

Дурной характер никогда не смягчается с возрастом, а острый язык — единственный их всех режущих инструментов, которые не только не притупляется от постоянного употребления, но, наоборот, делается всё острей и острей.

Услышав от него, что не нужно тревожиться, они, как подобает разумным женщинам, немедленно ударились в панику.

Команда состояла из терпеливых людей, очень склонных к дремоте и безделью и почти не страдавших недугом мышления — душевным заболеванием, неизменно порождающим недовольство.

Многих усердных философов чрезвычайно смущает то унизительное обстоятельство, что природа часто отказывается следовать их самым глубокомысленным и тщательно разработанным выводам, и нередко после того, как философ изобретет самую остроумную и удобопонятную теорию, упорно поступает наперекор его системе и решительно противоречит его излюбленной точке зрения.

Женщина более рассудительна в делах любви, чем мужчина, потому что для неё любовь в большей степени предмет и дело всей жизни.

... Монета, полученная от богача, всегда кажется полновеснее.

Супружеские нахлобучки лучше всех проповедей на свете научают человека добродетели терпения и послушания. Вот почему сварливую жену в некоторых отношениях можно считать благословением неба...

Наперекор дьяволу со всеми его проделками Икабод Крейн прожил бы, вероятно, спокойную и счастливую жизнь, не повстречай он на своем пути существо, доставляющего смертным неизмеримо больше хлопот и мучений, нежели духи, привидения и вся порода волшебников и чародеев, вместе взятых. Этим существом была женщина.

Полдела — климат, остальное темперамент. Дайте испанцу летом — тени, зимой — солнца, краюшку хлеба, головку чеснока, ложку оливкового масла, горстку гороха, затасканный бурый плащ и гитару — и всё ему нипочём. Подумаешь, бедность! Он знает, что бедность — не порок. Бедность ему к лицу, вроде драного плаща. Хоть в лохмотьях, а все идальго.

Нет ничего богаче, чем воображение нищего.

Любовь — это мука для одного, счастье для двоих и раздор и вражда для троих.

… Гигантские подсолнечники склоняли на изгородь свои тяжёлые круглые лица, и казалось, что они со страстью и увлечением строят глазки прохожим.

Его достойная женушка была по горло занята домашним хозяйством и птичьим двором, ибо она рассудила, и, надо признать, весьма мудро, что утки и гуси — сумасшедший народ, нуждающийся в присмотре, тогда как девушки сами в состоянии позаботиться о себе.

Признаюсь, мне неизвестно, каким собственно способом осаждают и как в конце концов завоёвывают женское сердце. Оно для меня всегда оставалось загадкой и предметом неподдельного восхищения. Иной раз сердце это имеет какое-нибудь уязвимое место, иначе говоря — как бы входную дверь, в то время как в другие сердца ведут тысячи путей, так что овладеть ими можно с помощью тысячи способов. Победа над первым — величайший триумф ловкости и находчивости, но высшее доказательство стратегического таланта — это умение удерживать власть над вторым, ибо тут мужчине приходится биться за крепость у всех ворот и у каждой бойницы.

Он говорил совсем тихо, чтобы его не могли слышать соседи, ибо любовь никогда не говорит полным голосом; но разве существует на свете столь нечуткое женское ухо, которое не уловило бы самого невнятного шёпота, если он исходит из уст возлюбленного?

… когда стол уставлен весёлым старым вином, самая плоская шутка хозяина становится неотразимой.

Не отличайся он непоколебимой нравственностью и твёрдыми привычками, возникла бы опасность, что он ударится в политику или в пьянство — два гибельных порока, которым, как мы видим, люди начинают предаваться только от хандры и безделья.

Для подданных слово его было непререкаемо, потому что, обладая огромным богатством, он не нуждался в том, чтобы подкреплять своё мнение доказательствами.

В этом мире счастлив лишь тот автор, который не печется о своей репутации.

Сердце женщины, в любви своей оскорблённое изменой, подобно крепости, захваченной, опустошённой и покинутой.

Великие умы ставят перед собой цели; остальные люди следуют своим желаниям.

Слёзы священны. Они не признак слабости, а силы. Они посланцы огромного горя и невыразимой любви. (В слезах есть нечто святое, они посланники не слабости, но силы, они рассказывают о невыносимом горе и непостижимой любви.)

Вся жизнь женщины — это история ее привязанностей.

У великих умов есть призвание, у других есть желание.