Уилки Коллинз – цитаты и высказывания

Когда Бог создал женщин, ему стало жаль мужчин, и в утешение им он создал табак.

Страдания бессловесных существ — бесспорно, одно из самых горестных зрелищ на свете.

Вся её сдержанность покинула её при первом же порыве любви.

Если вы желаете поскорее утешить женщину, посадите ее себе на колени.

Некоторые из нас мчатся сквозь жизнь, некоторые прогуливаются по ней, а некоторые проводят всю жизнь сидя.

Как известно, женщины часто действуют под влиянием импульса, который они сами не могут объяснить.

Когда мужчины говорят нам грубости, они не знают, как надолго мы это запоминаем и как нам от этого больно.

Кто на первом месте в сердце женщины? При всем моем опыте я никогда не встречал мужчины, который был бы номером первым. Встречал номер второй, иногда номер третий, четвертый, пятый — часто. Но номер первый — никогда! Он существует, конечно, но я его не встречал!

Смотрите, чтобы женщина хорошо пережевывала пищу и имела твердую походку, — и вы не сделаете ошибки.

Наше первое впечатление о людях есть, в девяти случаях из десяти, верное.

В жизни каждого человека, наверное, найдутся минуты, с воспоминаниями о которых он не захочет расстаться.

Мой собственный долг был для меня ясен. В том-то и состоит красота юриспруденции, что она может оспаривать любое заявление любого человека, при каких бы обстоятельствах и в какой бы форме оно ни было сделано.

Да будет ваша вера, как ваши чулки, и ваши чулки, как ваша вера, — оба без пятнышка и оба в готовности, чтобы тотчас быть натянутыми в минуту необходимости.

Ни в чем, по-моему, гнусный эгоизм человечества не проявляется во всех слоях общества с такой отвратительной обнаженностью, как в обращении, которое холостые люди терпят от женатых людей. Если вы оказались слишком человеколюбивым и осмотрительным, чтобы не прибавлять собственное семейство к уже и без того переуплотненному населению, вы становитесь объектом мщения для ваших женатых друзей. Вы — плечо, на котором они считают нужным выплакивать все свои супружеские горести. Вы почему-то друг всех их детей. Мужья и жены только и говорят о супружеских треволнениях, а холостяки и старые девы обязаны сносить эти треволнения на своей собственной шкуре.

Некрасивым женщинам плохо живется на этом свете; будем надеяться, что они получат награду на том.

Слезы легко у вас льются, когда вы молоды и начинаете жить на свете. Слезы льются у вас легко, когда вы уже стары и покидаете свет. Я зарыдал.

Воспитывайте в себе превосходство над доводами рассудка, — и вы увидите, как непоколебимы вы будете перед усилиями других людей лишить вас вашего добра!

Мужчины! Это враги нашей чистоты и покоя — они отрывают нас от родительской любви и сестринской дружбы, они всецело присваивают нас, беззащитных женщин, и привязывают к себе, как сажают на цепь собак! Что дают нам взамен лучшие из них?

О смерть, безжалостно твое жало! Ты побеждаешь все...

Человеческая изобретательность пока открыла только два способа подчинить женщину мужчине. Один способ — это ежедневно колотить её, — метод, широко применяемый в грубых, низших слоях населения, но совершенно не принятый в утонченных, высших кругах. Второй способ, требующий продолжительного времени, более сложный, но менее действенный, — держать женщину в постоянном подчинении и никогда ни в чём не уступать ей.

... мы не представили им ни одного танцующего, флиртующего, разговорчивого существа мужского пола; по этой причине мы все четверо то и дело ссорились, особенно во время обеда. Разве четыре женщины могут не ссориться, когда они каждый день обедают вместе? Мы бестолковы и не умеем занимать друг друга за столом. Как видите, я не очень высокого мнения о женщинах, мистер Хартрайт... Вам чаю или кофе?... Все женщины невысокого мнения о себе подобных, только не все сознаются в этом так откровенно, как я. Господи, вы как будто в недоумении! Почему? Еще не решили что будете есть? Или удивляетесь моему небрежному тону? В первом случае — я дружески советую вам не трогать ветчину, а ждать омлета. Во втором случае — я налью вам чаю, чтобы вы успокоились, и постараюсь придержать язык. Это весьма нелегко для женщины.

Подслушивать, конечно, скверно и постыдно, но найдется ли хоть одна — единственная женщина из всех нас, которая руководствовалась бы всегда абстрактными принципами чести, когда эти принципы указывают в одну сторону, а ее привязанность и заинтересованность, вытекающая из этой привязанности, — в противоположную?

Мы, слуги, начали этот счастливый день, по обыкновению, с поднесения маленьких подарков мисс Рэчель, а я произнес речь, которую произношу ежегодно, как глава слуг. Я следую в этом методу, принятому королевой при открытии парламента, — то есть говорю каждый год почти одно и то же. Мою речь (так же, как и речь королевы) до ее произнесения ждут с нетерпением, как нечто такое, подобного чему не слыхивали прежде. Когда же она оказывается вовсе не новою, слушатели, хоть и ворчат немножко, но надеются услышать что-нибудь поновее в будущем году. Легко управлять и в парламенте и на кухне, — вот что следует из этого заключить.

Меня тревожило и огорчало, что она в самом начале своей жизни уже оглядывалась назад, как я — в конце моей.

У нее было одно большое и редкое для пожилой женщины достоинство: она не забыла, как сама была молода.

Все, что может постичь наша мысль, все, что может познать наша душа, не зависит от красоты или уродства мира, в котором мы живем.

Подумайте о ней, как вы думали о той, что впервые задела в вас струны, молчавшие при других женщинах.

Сегодня мы любим то, что возненавидим завтра.

Наши слова — великаны, когда они во вред нам, и карлики, когда мы ждем от них пользы.

Я спрашивал других мужчин, что они чувствовали, когда находились в моем положении, и они все сознались, что за неделю до венца сильно желали отказаться от него. Я зашел немножко далее: я постарался отказаться.

Дурна та птица, которая пачкает своё собственное гнездо.

— Как жалок этот свет! — сказал сыщик. — Человеческая жизнь есть нечто вроде мишени, в которую несчастье стреляет беспрестанно и всегда попадает в цель.

Когда женщина старается вывести вас из себя, постарайтесь, со своей стороны, вывести ее из себя. Женщина вообще приготовлена ко всякому отпору, какой вы можете избрать для самозащиты, кроме этого.

Говорят, что изо всего можно вывести мораль, если только вы попытаетесь отыскать её.

Изучайте повнимательнее вашу жену в продолжении двадцати четырех часов. Если ваша добрая супруга не выкажет за это время какого-нибудь противоречия, помоги вам бог! — вы женились на чудовище.

Любопытно заметить, как облегчает вас самая пустая шутка, когда у вас неспокойно на душе.

Но у меня правило, чтобы мужчины, как существа высшие, воздействовали на женщин где только возможно. Если женщина хочет заставить меня что-нибудь сделать (дочь моя или кто другой), я всегда желаю знать: для чего? Чем чаще вы заставите их ломать голову, выискивая резон, тем более покладистыми будут они в течение всей жизни. Не вина этих бедняжек, что они сперва действуют, а уже потом соображают. Это вина тех, кто потакает им, как дурак.

Когда дело дойдет до худшего, оно начнет изменяться к лучшему.

Но когда вы состаритесь, вы приобретете одну превосходную привычку: в тех случаях, когда в голове у вас не все ясно, помолчать.

Всякая человеческая решимость имеет свои пределы.