Саша Миллер – цитаты и высказывания

Можно точно сказать, сколько в желтой гостиной подохло народа за сто восемнадцать лет, но ни хера нельзя сказать, как поступит тот, в кого ты верил.

Я — нестабильная частица. Я не атом и не волна. Что такое атом? Атом — это тот, кто торчит на месте. Иначе говоря, он застрял в глубокой жопе.

Сила в отношениях у того, кому больше наплевать.

…и я говорю – почему бы и нет, лишь бы ему было хорошо, ведь любовь – это когда хорошо другому, так?

Почему взрослые разумные люди упрямо не желают говорить именно о том, о чем им так хочется выкрикнуть, выхаркать, проорать на весь мир?!

Снова утро колбасится в сумерках. Скоро кончатся монстры убитые. Буду я паролем тайных уровней, Буду кофе твое недопитое...
Убери меня в недописанное, Перекинь мои слезы в отложенное. Лучше сталью стану бракованной, Чем на серую жижу похожее.
Пометь меня галкой «неважное». Путь останусь пока непроверенное. Буду вновь желанно-нетронутое, Чем тобой навсегда утерянное.

Потому что мне всегда кажется, что я люблю... Люблю своих мужчин, как никогда... А потом мы прощаемся, а я верю, что никогда еще не любила. Все стирается во мне. Какие-то инстинкты срабатывают, и я снова гибну, чтобы стать новой. Наверное, это оттого, что мне больше некого обожать...

Давай снова начнем на Вы.
Поранишь губы шипами роз.
Пропахнем травкой и «леди Босс».
Умоем слезами наши мосты.
Давай снова начнем на Вы.
Вернемся, крошка, в наш первый раз.
Я буду робеть, выжимая газ,
Ну сделай же больно, — прикажешь ты.
Давай снова начнем на Вы.
Я не дам тебе повод когтями в лицо.
Ты не дашь мне повод выйти в окно.
Мы будем вдвоем. Никакой любви.

Но ведь я обязан любить людей, черт побери, о-бя-зан! Какой мудак придумал, что надо их любить?..

... И ругаемся, снова ругаемся, потому что я не могу представить, что с ним может случиться беда, и пока ругаемся, в духовке сгорает утка, и я уже ору и плююсь от бешенства, но тут выясняется, что он вообще не ест утку, но эту сгоревшую будет есть все равно, обязательно, потому что это сделала я, и мы деремся, я пытаюсь вырвать раскаленную утятницу и тяну в одну сторону, а Джим тянет к столу и клянется, что будет кушать все, и полюбит любую дрянь, которую я опять пересолю, как всегда, и я уже дерусь с ним на тему пересола, и *** его знает, что это такое, если не любовь...

Мы все ублюдки и дерьмо, сколько нас ни отскребывай.

Интересно, если голубям остричь когти, они будут соскальзывать вниз, как пьяные?

— Витя, а почему ты всегда такой довольный? Нет... даже не довольный, а... как сказать?
— Благодушный? Наверное, потому что я никогда не был офисным планктоном.

Как вы меня задолбали, молочные коровы, вы все ищете «нечто приличное». А на *** вам нечто приличное, если вам так плохо? Вот мне не плохо одной, мне зашибись, я не ищу ничего приличного. Потому что и без того жить интересно, ***ь.

В двадцать один год еще не положено, чтобы взаимно. В двадцать один год положено, чтобы тебя постоянно на*бывали и кидали, как последнего доверчивого муд*ка.

А что такое семейная жизнь? Аморальный напыщенный бред с маленькими ежедневными драмами. Забота друг о друге — пожалуй, это единственный достойный якорь. Ах да, еще секс.