Петр Георгиевич Щедровицкий – цитаты и высказывания

... рефлексию в принципе нельзя изучать; ее можно только осуществлять и демонстрировать.

Умей сгруппироваться, достичь успеха и не терять сон.

Знаю всё, но не все могу.

Деньги неизбежно ведут к вершине.

Старт был неплох, но ни у кого не получалось выигрывать всю жизнь.

— Скажи что-нибудь хорошее...
— Что-нибудь хорошее.

Как твой адвокат, советую держаться от меня подальше.

Вообще процесс понимания так устроен, что пока мы сами что-то не придумали, мы ничего не понимаем. Чтобы понять, надо переоткрыть. Перепридумать.

«Понятие власти» (1942) А. Кожева (1902–1968) предлагает анализ «власти Целого» в ее отличии от «власти Большинства». Власть Отца хорошо выражает сторону «наследственности», «постоянства» Целого. Следовательно, можно сказать, что Власть «всеобщей воли» принадлежит к типу «Отца»: это — Власть «причины» («конечной цели»), а тем самым «традиции», всего того, что способствует сохранению идентичности.
Иначе говоря, такая идентичность детерминирует гармонию Частей. А в человеческом мире (социальном или политическом) эта гармония не может быть чем-то иным, помимо Справедливости. Власть «всеобщей воли» есть тем самым Власть Отца с прибавлением Власти Судьи, причем первая является «носителем» или «первоначалом».
Если мы перейдем теперь от Власти Целого к Власти Большинства, то сразу заметим, как исчезает элемент Власти Судьи. Само существование Меньшинства показывает, что Части Целого не находятся в гармонии, а это означает, что в Целом не господствует «Справедливость». Насколько Большинство ссылается на то, что оно в большинстве, включая и его взаимоотношения с Меньшинством, настолько оно не может ссылаться на Власть Судьи. Так как у него нет никакого иного авторитета, оно должно опираться только на силу.

Вчера меня спрашивали:"Кто будет лидером?" Я не знаю кто. И никто не знает кто. Ясно что за это место идет борьба. Американцы, например, твердо уверены, что они удержат лидерство. А я так же твердо уверен, что нет. Потому что в мировой истории не было еще ни одного случая, когда страна, которая была лидером в предыдущей промышленной революции, осталась лидером в последующей.

Согласно Кожеву, исходно лишь желание, отталкивающееся от желания другого, способно перевести непосредственное самоощущение и полную поглощенность предметом созерцания в осознание себя: собственных границ (в том числе границ собственного желания и возможностей), несоизмеримости разных желаний, нехватки наличных предметов для удовлетворения вожделения. Различие животного желания (потребности) и человеческого желания (желания желания) «вписано» в самого человека, поскольку тот является также и животным, подобным прочим. Тем не менее как человек он превосходит в себе чисто животное желание, направленное в конечном итоге на сохранение жизни, и рискует ею, чтобы добиться признания со стороны другого. Без поиска признания со стороны другого невозможно никакое движение на пути исполнения желания желания. Именно это обстоятельство кладет начало т. н. «диалектике господина и раба».

Деньги неизбежно ведут к вершине.

Термин «организация» в системомыследеятельном подходе имеет, по крайней мере, два различных смысла: один раз мы говорим о деятельном отношении, а второй раз – о некоторой конструкции или форме. Оба эти момента должны быть учтены и органически связаны в одном деятельностном представлении. «Организация» является одним из основных отношений в деятельности и соответственно этому понятие «организация» стоит в одном ряду с такими понятиями, как «трансляция» и «реализация». Это отношение между двумя системами деятельности, когда одна система становится “объектом” другой системы деятельности; следовательно, родовым для понятия организации является понятие оргтехнического отношения; организация есть вид оргтехнического отношения. Вместе с тем организация – особый тип организованности деятельности, порожденный этим отношением и оставшийся в квазиестественном виде в той системе деятельности, которая была объектом организационной деятельности.

Мы исходим из того, что человеческое общество представляет собой рефлексивную полисистему, в которой идеи и представления, используемые людьми для осмысления своего прошлого и проектирования будущего, более реальны, чем фактическое положение дел. Представления есть реальность, а знания суть идеи-силы, влияющие на способы самоопределения и взаимодействия людей. В конечном счете, именно технологии мышления и понимания человеком самого себя и своего места в мире и закрепляющие их идеологии, получившие массовое распространение, становятся ведущим фактором исторического взлета и падения обществ и государств.

Промышленная политика как самостоятельный государственный инструмент управления окончательно оформилась только в индустриальном обществе. Она зиждется на вере в способность решения экономических и социальных задач за счет технико-технологических мероприятий, реализации инженерных решений.

В «Диалектике реального и феноменологическом методе у Гегеля» (1947) А. Кожев связывает диалектический характер тотальности бытия и реальности с присутствием в ней отрицающего начала, то есть осуществляемой человеком свободы. Кожев говорит так: Свобода, которая реализуется и обнаруживается в качестве диалектического или отрицающего Действия, есть, вследствие этого, и по самой своей сущности, творчество. Ведь отрицать данное не переходя в ничто – это значит творить нечто, до сих пор не существовавшее; это именно то, что называется “творчеством”. Иными словами, действительно заниматься творчеством можно лишь отрицая реально данное

Понятие «свободы» принадлежит к числу наиболее употребимых и, как это водится, наименее отрефлектированных понятий европейской философской мысли и европейской культуры в целом. Я думаю, что этот феномен, т. е. феномен постоянного использования названного категориального понятия и отсутствия какого-либо предметного содержания, которое может быть положено как ответ на вопрос «Что есть свобода?» — связан с тем, что это понятие принадлежит к классу так называемых рамочных идей. Грубо говоря, рамочные идеи — это идеи, которые ни при каких условиях не могут быть определены.

А. Кожев анализирует различные аргументы в пользу отказа философа от политического действия и находит их неудовлетворительными. Не более удовлетворительны, согласно статье «Тирания и мудрость» (1950), философские аргументы в пользу политической вовлеченности философа. Кожев утверждает невозможность однозначного решения данной проблемы исключительно в плоскости дискуссии и, опираясь на Гегеля, тематизирует метод «исторической верификации» как возможный (хотя и всегда временный) способ выхода из указанного противоречия. Подобную историческую верификацию Кожев трактует как «активный диалог», который предполагает различение победы в чисто «словесном диалоге» и убедительного критерия истины.

В статье «Тирания и мудрость» (1950) А. Кожев акцентирует внутренние отношения, установленные между философией и педагогикой. Именно в пространстве «педагогики» пересекаются намерения и усилия философов, с одной стороны, и государственных деятелей, с другой. Именно здесь возникает их конфликт. Согласно Кожеву, «философкая педагогика» требуется мыслителю в качестве способа удержать достаточную меру открытости своего мышления тому, что находится за пределами индивидуальной мысли как таковой. Иначе говоря, философу необходима дискуссия, если он желает избежать закоснения в «безопасном» признании со стороны произвольно отобранных «благожелателей» . Философская дискуссия, не будучи производством непосредственно применимых «рецептов», обращает внимание ее участников на те «внефилософские» условия, которыми опосредуется их своеобразная «применимость» в конкретный момент времени.

Схема очень проста. Процесс обучения направлен на освоение различных знаковых [семиотических] систем, которые в свою очередь не только выступают в качестве каркасной инструментальной структуры продуктивного «действия», но и связывают отдельные акты с коллективной мыследеятельностью (МД). Процесс подготовки направлен на освоение средств деятельности. Процесс образования [в узком смысле слова] направлен на освоение представлений об объектах, с которыми «актор» имеет дело; в пределе — онтологических представлений или, как иногда говорят, картины мира. Процесс воспитания направлен на освоение ключевых ценностей и целей деятельности.

... для более широкого распространения любые идеи нуждаются не только, и даже не столько в героических «подвижниках», сколько в философском и научно-теоретическим обосновании. Именно философия и теория, выявляя и описывая «картину мира», онтологию с её причинно-следственными связями или » закономерностями» через одно-два поколения влияет на самоопределение более широких групп людей – профессиональные и родительские сообщества, представителей государственных органов управления, да и на самих педагогов, в конце концов.

В ХХ веке «развитие» из объекта размышления узкой группы Европейских философов превратилось в предмет живого творчества масс. На смену гегелевской утопии поступательного спиралевидного развития абсолютного Духа пришел герой нового времени — индивидуальный предприниматель, описанный в этом качестве Й. Шумпетером в 1911 году в своей знаменитой работе «Теория экономического развития». Именно предприниматель, по мысли Шумпетера, реализует возможности развития за счет инновационных проектов — всегда временных и локальных, но мотивированных установкой на получение прибыли, как эффекта от открытия нового рынка.

В современном динамичном мире развитие регионов перестает быть простой реализацией когда-то написанных «кабинетных» программ. Оно все больше становится постоянным поиском новых идей, конструированием схем управления региональными процессами, согласованием процедур постановки проблем и выделения приоритетов, технологий разработки региональных проектов, программ и стратегий, механизмов мониторинга и так далее.
Каждый шаг экономического развития — это пересмотр сложившейся практики региональной политики, определение новых механизмов, институтов и приоритетов.

Отсутствие четкой позиции государства по вопросам регионального раз­вития приводит к тому, что вновь оживает утопичное представление о воз­можности возложить эту функцию на так называемую «невидимую руку рынка». Мол, рыночные силы естественным образом отрегулируют ход ре­гиональных процессов.
Мировой опыт, в свою очередь, убедительно показывает совершенно обратное: рыночные отношения в их чистом виде способны только по­рождать и углублять региональные проблемы.

Один из радикальных выводов философии начала XX века состоял в том, что принцип развития вообще не может быть объективирован ни на одном конкретном объекте (или группе объектов). Это принцип-рамка, требование к мышлению.

Умей из всего извлечь пользу, а потом забыть.

— Чувство вины — это все равно что мешок тяжелых кирпичей, да сбрось-ка их с плеч их долой… А для кого ты таскаешь все эти кирпичи? Для Бога? В самом деле, для Бога? Так позволь открыть тебе маленький секрет про нашего Бога. Ему нравиться наблюдать, он большой проказник: он дает человеку инстинкт, дарит этот экстраординарный подарок, а потом, ради развлечения для своего ролика космических трюков, устанавливает противоположные правила игры. Это самый жестокий розыгрыш за все минувшие века: смотри — но не смей трогать, трогай — но не пробуй на вкус, пробуй — но не смей глотать… И пока ты прыгаешь с одной ноги на другую, что делает он? — хохочет, так что его мерзкая задница вот-вот лопнет от натуги, и он — закомплексованный ханжа и садист, он просто рэкетир, и поклоняться такому Богу — никогда.
— Лучше царствовать в Аду, чем служить на небесах?
— А почему нет? Здесь, на земле, я погружен в ее заботы с сотворения Мира, я приветствовал каждую новинку, которую мечтал заполучить человек, я помогал ему во всем и никогда не осуждал. Более того, я никогда не отвергал его, несмотря на все его недостатки; я фанатично влюблен в человека; я гуманист, быть может, последний на Земле. Кто станет отрицать, если только он не выжил из ума, что двадцатый век был исключительно моим веком! Ведь этот век, Кевин, от альфы до омеги, мой; я достиг апогея силы; теперь мой звездный час, наш звездный час…

— А как же любовь?
— Ее слишком переоценили, биохимически это как съесть большое количество шоколада.

Человеческий аппетит возрос до такой степени, что может расщеплять атомы с помощью своего вожделения. Их эго достигло размеров кафедрального собора. Смазывая даже убогие мечты зелеными, как доллары, и желтыми, как золото, фантазиями, можно добиться того, что каждое человеческое существо превратится в честолюбивого императора и будет обожествлять самого себя.
Пока мы суетимся, совершая одну сделку за другой, кто позаботится о нашей планете? И это в то время, когда воздухом уже нельзя дышать, а воду нельзя пить, даже пчелиный мед приобретает металлический привкус радиоактивности.
Все заняты тем, что торгуют контрактами на будущее, а ведь будущего уже нет! У нас целый миллиард Эдди Борзунов, несущихся трусцой в будущее, и каждый из них готов надругаться над бывшей планетой Господа, а потом отказаться нести ответственность. Когда они дотронутся до клавиши компьютера, чтобы подсчитать свои часы работы, оплачиваемые в долларах, придет прозрение, но будет поздно. Им придется заплатить по счетам, Эдди, отказаться от своих обязательств не выйдет!
<…>
Возможно, Бог слишком часто предавался азартным играм с будущим человечества. Он бросил всех нас на произвол судьбы.

250 фунтов своей корыстной алчности на колесиках.

— Сверху все выглядит иначе, не так ли?
— Да, это точно.

Будь вместе с толпой. Обожаю толпу.

Плечи женщины говорят о ее индивидуальности, а ее шея, если она живая, заключает в себе тайну призрачного города.
У мужчин же шея — это только поединок между разумом и телом.

Очевидным примером влияния философии на политику А. Кожев считает деятельность Александра Македонского. Разумеется, речь не идет о буквальном воплощении некоторого абстрактного «философского идеала». Мыслитель, скорее, говорит о возникновении принципиально новых «политических форм» (посредством действующих в истории «философских идей») и о воспитании человека такого типа, который мотивирован их деятельно утверждать. Статья «Тирании и мудрость» (1950) Кожева подводит нас к заключению, что «исторический прогресс», хотя и не совпадает с развитием философских идей, немыслим без последнего и неотделим от него.

... придётся признать, что СССР, а значит наши деды и отцы, проиграли глобальную конкуренцию не из-за происков мирового империализма или ошибок//перегибов отдельных лиц, а онтологически. Из-за ложной картины мира.
При этом, мне было ясно, что эти социальные последствия все равно рано или поздно наступят; они неминуемы. Но если ничего не делать, то во-первых, они наступят не «завтра», а когда-то позже и, во-вторых, можно будет сделать вид, что они происходят как бы сами-собой, «естественно», независимо от наших желаний, как меняется иногда погода.
С четким пониманием, что время буквально утекает между пальцами, как песок, я в тот момент написал манифест, который так и назвал: новое дело.

Чем дальше, тем больше я убеждаюсь что основные этапы жизни человека во многом предопределены его внутренним самочувствием.
Четвёртое двенадцителетие — с 36 до 48 лет — время нахождения своего «предназначения». Кто-то его находит, а кто-то — нет. Иногда эта встреча оборачивается для человека огромным перенапряжением сил. И он уходит в возрасте 40-48 лет.
Следующий этап — «достижения». В той области, которую ты выбрал. Или которая выбрала тебя. Кто-то достигает их ценой своей жизни — кто-то добивается результатов легко и готов следовать по жизни дальше — а кто-то даже не знает, что значимых результатов вообще надо было достигать.
С 60 до 72 лет — пятый этап жизни. Этап «признания». Многие боятся встречи с ним. Боятся, что их не признают. Не поймут. Не оценят. Любой внешний повод, косой взгляд, травля в СМИ, непростые отношения в семье — в этот период может вырвать человека из жизни. Проблематизировать. Заставить усомнится в себе. Те, кто все же доживает до 72-75 лет — демонстрируют нам фигуры самоопределился тех, кто смог смириться с достигнутым уровнем социального признания, кто принял оценку со стороны общества — какой бы она не была.
После 72 ты уже должен только самому себе и тому, что ты сам считаешь важным для твоей жизни. Это — этап «отдачи долгов».

Культурная политика призвана производить новые смыслы в коммуникации и понимании, создавать культурные гештальты, конструировать новые представления и за счёт этого — формировать пространства для возможных и допустимых в данных рамках поступков и действий. Освоение нового пространства требует изменения самого человека и способов организации его активности.

Наш основной тезис состоит в том, что у психологического профессионального сообщества в новом веке существует чрезвычайно значимая миссия. Эта миссия состоит в продвижении инновационной модели развития в целом и ее отдельных составляющих в самые различные отрасли и сферы деятельности. От того, как будет происходить подобное продвижение зависит, на наш взгляд, и место России в мире, и конкурентоспособность отдельных экономических и социокультурных проектов и, (важно!) — адаптационные возможности отдельного человека. Таким образом, принятие этой миссии позволит психологии реализовать свою систему ценностей и свой гуманитарно-технологический потенциал.

В философии и методологии знание о незнании называется «проблемой». Поэтому три ключевых технологических момента любого управления — проблематизация, выявление «зоны незнания»; выделение проблем и их фиксация; переход к проектированию. Любой проект — оборотная сторона проблемы.

В своей статье «Тирания и мудрость» (1950) А. Кожев различает два типа тирании: тиранию, идеал которой дан только в форме утопии и которая осуществляется исключительно во благо одного социального класса, и тиранию, идеал которой дан в форме действующей, ведущей к социальным преобразованиям идеи и которая осуществляется ввиду универсального (национального, имперского, гуманистического) горизонта. Оказывается ли сегодня, спустя много веков после завершения Ксенофонтом трактата «Гиерон», принципиально возможной «популярная и просвещенная» тирания уже не в качестве лишь утопического проекта? Такой вопрос ставит перед нами Кожев.