Николай Максимович Минский – цитаты и высказывания

Я боюсь рассказать, как тебя я люблю.
Я боюсь, что, подслушавши повесть мою,
Моё сердце безумья любви ужаснётся
И от счастья и муки порвётся...

Счастлив, кто спит, кому в осень холодную
Грезятся ласки весны.
Счастлив, кто спит, кто про долю свободную
В тесной тюрьме видит сны.
Горе проснувшимся! В ночь безысходную
Им не сомкнуть своих глаз.
Сны беззаботные,
Сны мимолётные
Снятся лишь раз.

Лень умереть. Лень мыслию инертной
Минувшее прощально обозреть.
Лень думать над запискою предсмертной.
Лень усыплять свой страх. Лень умереть. Лень отыскать и распечатать склянку,
Где Вечность спит и ждёт, что позову.
Лень перейти с лица земли в изнанку.
Лень умереть — и оттого живу.

Нужно быть весьма бесстрастным,
Уходящим, безучастным,
Как бегущая волна,
Бесприютным, как она, —
Видеть полдень, полночь, зорю
В месте каждый раз ином,
Вечно помнить об одном:
К морю! К морю! К морю! К морю!

Я влюблен в своё желанье полюбить,
Я грущу о том, что не о чем грустить.
Я людскую душу знаю наизусть.
Мир, как гроб истлевший, мерзостен и пуст. В проповеди правды чую сердцем ложь,
В девственном покое — сладострастья дрожь.
Мне смешна невинность, мне не страшен грех,
Люди мне презренны, я — презренней всех. Но с житейским злом мириться не могу,
Недовольство в сердце свято берегу,
Недовольство богом, миром и судьбой,
Недовольство ближним и самим собой.

Перед луною равнодушной,
Одетый в радужный туман,
В отлива час волной послушной,
Прощаясь, плакал океан. Но в безднах ночи онемевшей
Тонул бесследно плач валов,
Как тонет гул житейских слов
В душе свободной и прозревшей.

Нет двух путей добра и зла —
Есть два пути добра.
Меня свобода привела
К распутью в час утра.
И так сказала: «Две тропы,
Две правды, два добра —
Раздор и мука для толпы,
Для мудреца — игра.

Не всё ль равно, правдива ты иль нет,
Порочна иль чиста. Какое дело,
Пред кем, когда ты обнажала тело,
Чьих грубых ласк на нём остался след. Не истину — её искать напрасно -
Лишь красоту в тебе я полюбил.
Так любим тучи, камни, блеск светил;
Так море, изменяя, всё ж прекрасно, И как порой, при виде мёртвых скал,
Наш дух, почуяв жизнь, замрёт в тревоге, -
Так лживый взор твой говорит о боге,
О всём, что в мире тщетно я искал. И не сотрёт ничьё прикосновенье
Небесный знак, небес благословенье.

Любить других, как самого себя...
Но сам себя презреньем я караю.
Какой-то сон божественный любя,
В себе и ложь и правду презираю. И если человека я любил,
То лишь в надежде смутной и чудесной
Найти в другом луч истины небесной,
Невинность сердца, мыслей чистых пыл. Но каждый раз, очнувшись от мечтаний,
В чужой душе все глубже и ясней
Я прозревал клеймо своих страстей, Свою же ложь, позор своих страданий.
И всех людей, равно за всех скорбя,
Я не люблю, как самого себя.

О, этот бред сердечный и вечера,
И вечер бесконечный, что был вчера. И гул езды далёкой, как дальний плеск,
И свечки одинокой печальный блеск. И собственного тела мне чуждый вид,
И горечь без предела былых обид. И страсти отблеск знойный из прежних лет,
И маятник спокойный, твердящий: нет. И шёпот укоризны кому-то вслед,
И сновиденье жизни, и жизни бред.

Она, как полдень хороша,
Она загадочней полночи.
У ней не плакавшие очи
И не страдавшая душа. А мне, чья жизнь — борьба и горе,
По ней томиться суждено.
Так вечно плачущее море
В безмолвный берег влюблено.

Полночь бьёт... Заснуть пора...
Отчего-то страшно спать.
С другом, что ли, до утра
Вслух теперь бы помечтать. Вспомнить счастье детских лет,
Детства ясную печаль...
Ах, на свете друга нет,
И что нет его, не жаль! Если души всех людей
Таковы, как и моя,
Не хочу иметь друзей,
Не могу быть другом я.

Прости мне, Боже, вздох усталости.
Я изнемог
От грусти, от любви, от жалости,
От ста дорог. У моря, средь песка прибрежного,
Вот я упал —
И жду прилива неизбежного,
И ждать устал.

Заветное сбылось. Я одинок,
Переболел и дружбой и любовью.
Забыл — и рад забвенью, как здоровью,
И новым днём окрашен мой восток.