Милорад Павич – цитаты и высказывания

Вы, люди, не умеете измерять свои дни. Вы меряете только их длину и говорите, что день длится 24 часа. А дни ваши иногда имеют и глубину, причем большую, чем длина, и глубина эта может достигать месяца или даже года длины дней. Поэтому вы не можете окинуть взглядом свою жизнь. Не говоря уж о смерти…

Из кельи была прекрасно видна середина октября и в ней тишина длиной в час ходьбы и шириной в два.

Что клюет курица? Пшеницу. А чем кормят часы? Тиканьем, милый мой. Послушай, они клюют и тикают одно и то же: сей-час! сей-час! сей-час!

Любовь... имеет свои времена года. Свою весну, лето, осень и зиму... Внутри каждого времени года есть свои собственные, крохотные времена года. Их тоже четыре. Например, лето любви имеет свои совсем маленькие осень, зиму, лето и весну... А когда придёт зима Вашей зимы, Вы будете ждать весну. Но это будет весна не прежней любви, а какой-то новой…

Знаешь, прорицатели бывают двух сортов — дорогие и дешевые. Только не думай, что одни из них хорошие, а другие плохие. Дело не в этом. Одни занимаются быстрыми, а другие медленными тайнами, вот и вся разница. Я, например, дешевый прорицатель, потому что и завтрашний день и следующий год скрыты от меня даже больше, чем от тебя. Я вижу очень далекое будущее, на два или три столетия вперед, — я могу предсказать, как будут звать тогда волка и какое царство погибнет. Но кого интересует, что будет через два или три столетия? Никого, даже меня. Мне на это плевать. Но есть и другие прорицатели — дорогие, например в Дубровнике. Они предсказывают, что случится завтра или через год, а это нужно каждому, как лысому шляпа, и у таких не спрашивают, сколько его пророчество стоит, а платят не жалея, пригоршнями, как за перо жар-птицы. Но не следует думать, что два таких пророка и их пророчества никак не связаны друг с другом или что они друг другу противоречат. В сущности, это одно и то же пророчество, и его можно сравнить с ветром, у которого есть внешняя и внутренняя сторона, причем внутренняя — это та, которая остается сухой, когда ветер дует сквозь дождь. Таким образом, один прорицатель видит только внешнюю сторону ветра, а другой — внутреннюю. Ни один из них не видит обе. Поэтому приходится идти по меньшей мере к двум, для того чтобы сложить целую картину, сшить лицо и подкладку своего ветра...

Души пользуются нашими снами как местом для передышки в пути. Если к тебе в сон залетит птица, это означает, что какая-то блуждающая душа воспользовалась твоим сном как лодкой для того, чтобы переправиться через еще одну ночь. Потому что души не могут плыть сквозь время как живые... Наши сны — это паромы, заполненные чужими душами, а тот, кто спит, перевозит их...

Есть люди с особо чувствительной кожей –
их лучше не трогать. Они не похожи
на всех остальных. Они носят перчатки,
скрывая на коже следы-отпечатки
лилового цвета от чьих-нибудь пальцев,
бесцеремонных в иной ситуации.
Они опасаются солнца в зените.
Обычно, надев толстый вязаный свитер,
выходят из дома по лунной дорожке
пройтись; и не любят, когда понарошку,
когда просто так, не всерьез, не надолго.
Болезненно чувствуют взгляды-иголки
и крошево слов. Они прячут обиду
в глубины глубин, но по внешнему виду
спокойны они, как застывшая глина,
лишь губы поджаты и паузы длинны.
Они уязвимы, они интересны;
и будьте чутки и внимательны, если
вы их приручили: они не похожи
на всех остальных – они чувствуют кожей.

Ударь палкой по кусту — вырастет цветок.

Сердце немо как рыба. Никогда толком не узнаешь, что именно оно от тебя хочет.

Твое прошлое скрывается в твоем молчании, настоящее – в твоей речи, а будущее – в твоих ошибочных шагах.

Мы больше не нужны друг другу. Даже когда мы близки в любви, ты смотришь туда, куда я не могу идти, если только не пойду задом наперед, а я иду туда, куда ты не можешь смотреть, если только не будешь смотреть назад.

Надеюсь, это поможет при лечении моего времени.

Умереть — значит просто перестать быть чьим-то сыном.

Приходи в пять тридцать. Куда угодно, только не опаздывай.

Женщины делятся на тех, кто любит только сыновей, и тех, кто любит только мужа.

В двадцать лет мужчины еще грудные младенцы, в тридцать — дети, в сорок у них начинается половое созревание, а после этого они больше не пригодны ни к какому употреблению.

Умному человеку двух слов хватит, а трех недостаточно.

Представьте себе красивую женщину, Удвойте её красоту, Утройте её. Потом возведите в квадрат. И забудьте её. Это Лемпицка.

В конце одиночества начинается смерть.

Не мы владеем домами, это они владеют нами.

Такая в имени не нуждается.

Боже милостивый, этому бедняге приходится одной и той же женщине платить каждый следующий раз на сто долларов больше.

В этот час, Господи, освободи нас от веры и возьми к себе как добычу.

Каждый из нас выводит гулять свою мысль впереди себя, как обезьянку на поводке. Когда читаешь, имеешь дело с двумя такими обезьянками: одной своей и одной чужой. Или, что еще хуже, с одной обезьянкой и одной гиеной. Вот и смотри, чем кого накормить. Ведь вкусы у них разные...

Молчание всегда наполнено словами.

Люди делятся на тех, кто убивает, и на тех, кто ненавидит.

– Это трехспальная кровать. Третий из нее всегда уходит, когда становится лишним.
– Как это?
– Очень просто. Когда женщина забеременеет, из постели исчезает ее муж. Когда ребенок подрастает, он уже не спит в постели матери. А в постели появляется любовник. Или любовница. И так далее…

Внутренняя сторона ветра та, что остается сухой, когда ветер дует сквозь дождь.

Но к сожалению, несмотря на то что каждому суждено умереть, далеко не каждому суждено родиться. Самые лучшие так и остаются нерожденными.

Во сне мы старше, чем наяву. Во сне мы по сути дела бессмертны. Во сне мы обретаем вечную жизнь. Только во сне бессмертие движется против течения, оно начинается еще до рождения и расширяется, убегая в прошлое. Во сне человек становится бессмертен задним числом.

Если такой заплачет в июле, плач будет слышен и в августе.

Мысль — свеча, от которой можно зажечь чужую свечу, но для этого нужно иметь огонь.

Может быть, Время — это сила, которая движет телом, а Вечность — это горючее души?

Когда у нас что-то вылетит из головы, когда мы что-то забудем, то потом так напряженно вспоминаем это забытое, что пустота, которая расширилась за счет нашей памяти, нарушает истинные размеры и соотношения, за завесой нашего забвения она изменяется, растет, укрупняется. И когда нам наконец удается вспомнить забытое и выброшенное из головы, мы разочарованно убеждаемся, что оно не стоило того труда, который мы потратили на припоминание.

У победы детей нет, у нее есть лишь отец. А у поражения сотни детей.

Если движешься в том направлении, в котором растет твой страх, значит, ты на правильном пути.

Любой день содержит хоть что-то разумное, и любой цветок – хоть немного меда.

Кто нам даст благодетеля, благодеяния которого не умирают вместе с ним, ведь даже звезды падают с сияющих высот, как листья с деревьев.

Я не видел его с тех пор, как камень похудел, а ветер прибавил в весе.

Счастье и мудрость вместе не ходят, так же как тело и мысль. Боль – это мысль тела. Поэтому счастливые люди всегда глупы. Только утомившись своим счастьем, влюбленные могут снова стать мудры, если они такими могут быть в принципе.